У мамы дома на кухне, так хорошо. Мы посидим, поговорим с ней, О чём-то неважном. Папа пришёл. О, мама, если б ты знала, о ком я молчу. Но о нем говорить, мама, просто не хочу. Переодеваются дома, В городе весна, слёзы холода на проводах. Перепуганные души, перепрыгивают лужи и спешат, кто куда. Ты промокла до нитки. Открываешь знакомую дверцу. Тебе некуда деться. Хранишь тайну под сердцем.
Весна — время для счастья, но не для молодой омежки, который выбежал из дома под ливень. Он медленно шел по мокрым улицам, не сдерживая слез. Его ноги сами идут к дому родителей, и он не сопротивляется. Кто, как не родные, поймут и поддержат? Дверь, ступеньки, 10 этаж, родная квартира, из которой он сбежал. Хотел жить самостоятельно. Открыв дверь, он медленно заходит. В коридор выбегает омега и удивленно выдыхает. — Бекхен, ты весь промок, — мужчина отводит своего сына в комнатку, где раздевает и насухо вытирает. Бекхен тихо сидит и сжимает губы в тонкую линию. Одев своего сына, старший омега ушел на кухню, ставя на плиту чайник. Бек последовал за папой, присаживаясь за стол. Когда на столе стояла чашка с чаем и корзинка с вкусностями, а папочка присел за стол, Бекхена как прорвало. Он цеплялся пальчиками за плечи и рыдал. — Малыш мой, что случилось? — Папочка, — голос предательски дрожит, — прости меня, я неблагодарный сын. — Сынок, — старший прижимает своего мальчика ближе, — тебе не за что извинятся, мой хороший, что случилось? Бекхен отрицательно качает головой. — Я же вижу, что что-то не так, — Бекхен опустил голову, кладя свои ладошки на живот. — У меня будет малыш. — Тогда почему ты грустишь? — Чанель… Он не хочет детей. — Почему? — Он сказал, что не пожил в свое удовольствие. — Но ведь… — Он не примет ребенка, — Бек вздохнул и отпил из чашки. В прихожей хлопнула дверь, а через 5 минут на кухню зашел отец, широко улыбаясь. — Мои котики, — мужчина обнимает омежек и целует их в макушки, — я голоден. Старший омега поднимается и начинает накрывать на стол, а Бекхен ушел в свою комнату. — Что с ним? — альфа обнимает мужа и вдыхает приятный запах лесных орехов. — У нас будет внучек, — омега улыбается, — но Чанель не хочет малыша, он, видите ли, не нагулялся. ***Как часто в жизни бывает: Мы вырастаем, а потом — прибегаем В тот дом, в котором нас любят; Где нас обнимут и никто не осудит. И только дождь за окном, Он под зонтом ищет твой дом Все расскажешь потом. Ему бы согреться. Он тоже знает про тайну под сердцем
Бекхен сидел на кроватке и пел колыбельную, при этом систематически поглаживая свой живот. Его папа смотрел через приоткрытую дверь и не мог сдержать слез. Уходя в ванную, он тихо всхлипывал. Плакал потому, что его сынок не достоин такой жизни. Укорял себя за то, что отпустил единственного сына пожить самостоятельно. Омега так и заснул, не убирая рук от живота. Отец зашел в комнату и укрыл сына, поглаживая по голове. Оставив поцелуй на макушке, он ушел к мужу. *** Через пять месяцев, когда животик омеги был уже внушительных размеров, Бекхен начал гулять в парках. На дворе стояла осень. В парках лежали золотые кучки листьев. Юноша одет в длинное пальто, а шея закутана в черный, вязанный шарф. Он присел на скамеечку и осмотрелся. Парк пустовал. Осень покрасила листья на деревьях в золотой, высушила зеленую траву. Бекхен улыбнулся смене погоды. И на автомате начал поглаживать животик. Он не плакал. Все свои слезы он выплакал еще тогда, когда понял, что альфе он и даром не нужен. Но ради своего сына, он поклялся, что из его глаз не прольется ни единая слезинка. — Я надеюсь, ты вырастешь приличным альфой, и будешь любить свою омегу, — да, он ходил в клинику и узнал, что у него будет альфа, — не волнуйся, мой хороший, я буду защищать тебя всегда. Вдруг в его руку, которая лежала на животе что-то толкнулось. Бекхен улыбнулся проделке малыша. Несмотря на то, что это вызывало небольшую боль, омега сдерживался от режущего чувства и просто улыбался. Просто потому, что сейчас он был по-настоящему счастлив, чем был когда-либо. Он прикрыл глаза, улыбаясь легкому ветерку, который уже был холодным и плевать что на улице сентябрь, в сердце омежки всегда весна. Вдруг поверх его руки ложится большая и теплая. А в нос ударяет аромат горячего шоколада. Его он узнает из тысячи. Бекхен поднимается и хочет уйти, как слышит за спиной до боли знакомый голос: — Бекхен? Парень поджимает губы и идет дальше. Омега шел, не слушая того, что он его звал. Пытался не слушать. Ускорил шаг и вот, он уже хотел завернуть за угол. Но его схватили за руку. Он повернул голову, ну конечно же, это был Чанель. — Бекки, я тебя искал, — парень обнимает свою омегу и прижимает к себе. — Отпусти, — Бекхен отталкивает альфу от себя. Чанель замечает животик омеги. — Это мой… — Нет, — парень перебил его, — это не твой ребенок. — Но ведь… — У меня появился другой. — Не ври мне, — альфа опустился на землю и прижался щекой к округлому животику, — я чувствую, он мой. Омега опять оттолкнул от себя альфу, в уголках глаз собиралась влага. — Прошу, уйди. — Бекхени, — альфа стоял на коленях перед омегой, — я был не прав. Мне не хватает тебя. Твоего смеха, твоей улыбки, твоих пакостей, объятий. Мне не хватает вас. — Прости, но «нас» уже никогда быть не может. Ты все решил в тот момент, когда сказал мне делать аборт, — он аккуратно высунул руки из хватки мужчины. — Бекхен, прошу, прости меня. — Отстань, найди другую омегу. И сделай одолжение, не лезь больше в нашу жизнь, — Бекхен пошел очень быстро, не обращая внимание на навязчивого спутника. — Бекки, хватит дуться, пошли со мной, — Чанель начал тащить его куда-то в сторону. Бекхен царапал его запястье, но Чан не обращал на это внимание. Кое-как совладев с омегой, он усадил его в свою машину. — Ты псих! Выпусти меня, — Бекхен пытался выбраться, но дверь была заблокирована, — выпусти, выпусти, — он начал тихонько плакать. — Бекки, — Чан остановил машину, вышел из нее, сел перед Бекхеном, взял его заплаканное лицо в свои ладони, — не плачь, маленький мой. Все хорошо. Чанель протянул ему водички и тот, сделав два глотка, почувствовал, что глаза начали слипаться, а тело слабеть. — Спи, дорогой мой, — Чанель забрал бутылку и укрыл своего омежку, под сердцем которой была тайна. Пускай альфа и был глуп, но потеряв своего мальчика, он все понял. Проснулся Бекхен уже в широкой двуспальной кровати. Приподнявшись на локтях, он осмотрел комнату. Его вниманием сразу завладело окно, в деревянных рамах были двойные стекла, что занимали расстояние от потолка до пола. Одно из окон было открыто, и ветер, влетающий в комнату, вбивался в белые шторы, словно в паруса, от чего те подымались. Освободившись от одеяла, он опустил ноги на пол. От резкой смены температуры, по телу пробежали мурашки. Бекхен подошел к окну, открыл его полностью и вышел на балкон. Вид был прекрасный, вдалеке было озеро, чуть замершее, осень все-таки. Оторвавшись от просмотра природы, омега посмотрел вниз. Там прогуливалась довольно крупная собака. Двор был украшен камешками и цветами, которые уже были подпушены и укрыты листьями. Бекхен улыбнулся, когда увидел, что собачка начала играть с какой-то игрушкой. — Замерзнешь же, — на его плечи упал теплый плед. — Куда ты меня привез? — Это мой загородный домик. Я подумал, что нашему малышу нужен свежий воздух. Поэтому ты здесь. Тебе нравится это место? — альфа поцеловал омегу в шоколадную макушку, от чего тот вздрогнул. — Нравится, — омега тихо выдыхает и приживается к альфе. Он медленно сдается и улыбается, когда руки его альфы гладят животик, а сам альфа, словно ребенок, верещит «Бекки, он толкнулся!»