* * *
Вы, наверное, спросите: «Что это было?!» или «Что происходит?». Честно говоря, ни Ичимацу, ни Карамацу, жмущиеся в тот момент в тесном шкафу, не смогли бы сказать, в какую ситуацию попали. А ситуация была довольно неловкая: Забытый тем вечером всею семьей Мацуно, Карамацу был оставлен в гордом одиночестве дома, пока остальные его братья как ни в чем не бывало ушли развлекаться в Починко, припасши специально для сего ивента побольше своих жалких сбережений. Утром он, казалось, встал с левой ноги, ибо мелкие неудачи сыпались на него с самого начала дня. Но Кара, как всегда, старался закрывать на них глаза. Итак, забытый и в какой-то степени расстроенный этим фактом, парень не растерялся: воспользовавшись отсутствием сородичей, он решил провести время «с пользой». Прибрался, вернее, избавился от конкретно бросающегося в глаза бардака, перекусил чем попало, полежал на диване… «Скучно», — пару раз уже пронеслось в голове Кары, прежде, чем он вспомнил о купленном накануне порножурнале. Он уже успел спрятать его за книжным шкафом, и был на все сто уверен, что журнал был в целости и сохранности. Медленно встав с належанного места, он направился к своей цели, почти даже не глядя ни по сторонам, ни под ноги, а ступал, словно на автомате: настолько он хорошо знал «тропу» до своего секретного местечка. Можно догадаться, чем он пытался заниматься в последующее время. Именно пытался. Ведь какого же было его удивление, когда дверь, которую он так некстати забыл запереть, распахнулась почти настежь, и в самый что ни наесть разгар в комнату вошел не кто иной, как… Ичимацу. Картина, которую он узрел, была такова: Карамацу, сидя на полу в одной только белой свободной майке, прислонился спиной к дивану и тихонько подрачивал; рядом лежала небольшая белая коробочка салфеток и новый выпуск журнала с явно неприличным содержанием. Осознав, что его застали врасплох, да еще и за таким занятием, парень, было, вскочил, но как-то неловко поставил ногу и снова упал, буквально воткнувшись в пол. — Ч… Черт! — Кара свернулся клубочком, протянул руки к остро болящей лодыжке и старался не смотреть на вошедшего. Он просчитался: братья, видимо, вернулись слишком рано, что не входило ни в какие планы. Ичимацу все так же стоял у двери, наблюдая за корчащимся от боли близнецом. В комнате ненадолго повисла неловкая тишина. — Ты это… живой? — четвертый по старшинству брат, наконец, сделал пару шагов к Карамацу и растерянно оглядел его с ног до головы.— Больной ублюдок, даже дверь не соизволил закрыть, — продолжил он уже как-то более раздраженно. Карамацу поднял на него слезящиеся глаза. Словно хамелеон, сначала он казался мертвенно-бледным, но затем быстро поменял цвет и стал густо-багряным. Но тут Ичимацу резко повернул голову к двери, словно кот, услышавший какой-то шорох. — Идут, — слово вылетело из его рта, словно камень. В голове Кары пронесась добрая тысяча ситуаций, которыми могло бы все это закончиться, и, надо заметить, ни одна из них не была для него благоприятна. Пока Карамацу пребывал в подвешенном состоянии, Ичимацу бегло оглядел комнату и попытался найти быстрое решение. Недолго думая, он прикрыл дверь, настолько тихо, насколько мог. С разбегу отфутболив коробочку салфеток, он удостоверился, что та, с глухим стуком отлетев в стену, перекатилась ближе к окну, затем повторил то же действие и с журналом, запихнув его под диван. Карамацу потерянно наблюдал за братом, пытаясь привстать и перетерпеть боль в щиколотке, однако тот оказался проворнее: он уже замел все следы и, пробегая мимо, без церемоний схватил брата в охапку и утащил к шкафу — первому, что пришло в голову. Наспех распахнув дверцы, он запихал в пыльную темноту Карамацу, уже не понимающего, что происходит вокруг него, а затем утрамбовался туда и сам. За Карой оставался последний штрих: он трясущимися от волнения руками захлопнул дверцы, однако стоящая в ногах обувь все равно помешала плотно закрыть их. Теперь парни стояли вплотную друг к другу, отчего Карамацу было вдвойне неловко: колено Ичи как назло располагалось меж его ног и упиралось прямо в его достоинство.* * *
— Он ушел? — спросил Ичимацу вполголоса и, потеснив близнеца, прильнул к оставшийся щелке в двери. — Думаю, да, — прохрипел Кара, отчаянно пытаясь отодвинуть мешающее колено брата. — Отлично, — младший из находящихся в шкафу Мацуно распахнул дверцы и буквально вывалился наружу. Он все еще тяжело дышал — последствия спешки и волнения — и теперь стоял подле тесного предмета мебели, скептически поглядывая в полутьму. — Это… Ичимацу, — голос Карамацу немного дрожал: парень подозревал, что младший брат не станет с ним больше церемониться и наверняка будет из него веревки вить, обладая всей этой конфузной информацией, в точности, как когда-то попался на этом Чоромацу. — Просто молчи, хорошо? — Ичи вздохнул и снова повернул голову к двери.— Не люблю, когда люди много говорят, — поставив этим высказыванием близнеца в тупик, он тихо подкрался к двери и одним движением руки запер дверь на замок, на случай, если «нежданные гости» вновь решат совершить свой визит. — Не включай! — Карамацу чуть не взвыл, когда брат протянул руку, чтобы вновь включить свет. — Стесняешься собственного брата? — Ичимацу ухмыльнулся, однако руку от выключателя убрал. Он почему-то находил слова Кары забавными.— Чего же я там не видел? — его глаза частично привыкли к темноте, и он без проблем вернулся к дивану и уселся на его жестковатую поверхность. Карамацу выбрался из шкафа, споткнувшись об уже ненавистную ему обувь. Теперь он стоял поодаль и смотрел в покрытый густой тьмой пол, пытаясь придумать оправдание или хоть что-то, что могло бы сейчас спасти его. Но к его ужасу все идеи как ветром сдуло, и в голове мелькала одна лишь картина издевающихся над ним остальных близнецов, которых он, к счастью или к несчастью, знал, как свои пять пальцев. — Ичимацу, не говори никому, — Кара уже и не надеялся собрать вдребезги разбитое самолюбие, в своих глазах он уже пал на самое дно, раз просил младшего брата не рассказывать о таком. — А что, кличка «Дрочемацу» благополучно перешла бы к тебе по наследству, — голос Ичи казался обыкновенно-безразличным, безучастным, и совсем не соответствовал его словам. Он похлопал ладонью рядом с собой.— Иди сюда. Я же не со стеной говорю. Карамацу не стал ждать у моря погоды, подковылял ближе и послушно уселся рядом. Теперь он сидел, сгорбившись, и прикрывал руками промежность. Хоть он и знал, что в вечернем полумраке разглядеть что-либо было весьма сложно, но ему все казалось, будто бы он физически ощущал на себе пристальный, оценивающий взгляд. Вдобавок ко всему, остановленный в самый разгар, парень уже давно испытывал ноющую боль в паху. — Болит? — Ичимацу точно прочел его мысли, отчего по коже старшего пробежался неприятный холодок. — Бывало и получше, — Карамацу сглотнул и лишь сильнее сгорбился. — Можешь расслабиться и продолжить, мне все равно, — Ичи откинулся на спинку дивана и вскользь оглядел силуэт близнеца, отмечая зажатость, так ему не характерную. Где теперь былая «крутость»? Действительно, какая-то мелочь смогла сделать из настоящего гордого амиго… вот такого дрожащего мышонка? Ичимацу безысходно вздохнул и на ощупь протянул руку к колену брата.— Терпеть нехорошо. — Что? Нет, — Карамацу стыдливо отвернулся и плотнее прикрыл руками промежность.— Все в порядке, можешь ид… нет, сначала пообещай, что не скажешь! — он не мог просто так отпустить Ичимацу: ему отнюдь не хотелось портить свою репутацию. — С чего ты вообще взял, что я скажу кому-то? — все тот же бархатный, ровный голос. Внушая доверие, он звучал уже почему-то ближе. — Ну, знаешь ли, вот Осомацу… — Я Осомацу? — Нет, но… — Хорошо, — Ичимацу передвинул руку вверх по колену Кары, накрыв его руки.— тогда предлагаю равноценный обмен, — понимая, что парень все равно не раскроется без боя, он решил не прибегать к насильственным, на его взгляд, методам. Лишь едва касаясь рук брата, Ичимацу принялся мягко поглаживать его напряженные пальцы, словно расслабляя и успокаивая. — Что за…? — Карамацу свел брови и ошеломленно уставился в темное пятно, которое предполагалось быть лицом Ичимацу.— Перестань, что ты делаешь?! Совсем рассудка лишился?! — теперь он действительно запутался и не мог понять, что происходит. — Если я скажу им, что спалил тебя за дрочкой, сможешь без вопросов сказать, что я в этом участвовал. Как видишь, мы квиты, — Ичимацу ухмыльнулся и стал настойчивее поглаживать руки Кары.— Если хочешь, можешь представить какую-нибудь милую киску, или… как ты их там… Карамацу-girl, — воспользовавшись смятением близнеца, Ичи раздвинул его руки, обнажая возбужденную плоть. Карамацу был явно не в том положении, чтобы спорить и, на удивление быстро смирившись с участью, уже не особо-таки сопротивлялся. Однако, как ни пытался, он не смог сгенерировать в воображении никакую подходящую девушку, и, когда рука брата уже вовсю ласкала его член, он не мог представить ничего иного, кроме как самого Ичимацу. — Нгх… Помедленнее, ты, — возмущенно прошептал он, еле сдерживая вырывающиеся стоны, когда Ичимацу ускорил поступательные движения рукой. И тот послушно остановился, полотно обхватив плоть, и теперь большим пальцем ласкал уздечку, то надавливая, то совершая круговые движения. У Кары буквально искры из глаз посыпались: он выгнулся дугой, стиснув до боли зубы, и вдобавок закрыл рот рукой. Диссонанс в его голове усиливался каждый раз, когда он вспоминал, кто сейчас сидит рядом с ним и кто делает с ним это. Но, что самое кошмарное, сам Карамацу получал от этого удовольствие. — Нравится? — снова прочел его мысли Ичимацу, как-то нехорошо улыбаясь и наблюдая за трепещущим от его действий братом. — Маленький… Извращенец, — прошипел старший, запрокинув голову назад и сжав кулаки.— сам, небось, тащишься… — М-м-м… Нет, — протянул Ичимацу и обвел большим пальцем вокруг головки, заставив близнеца в очередной раз глухо простонать.— хотя, признаться, твоя реакция меня забавляет, — конец фразы он пропел, если, конечно, так можно назвать тихий, лишь едва выражающий эмоции голос. — Тц… закройся, — Карамацу даже зажмурился, чувствуя, как неумолимо краснеют его щеки. Он сто раз пожалел, что оказался один на один с Ичимацу. — Чего-то ты долго, — прошептал младший Мацуно после недолгого молчания и, развернувшись, скользнул свободной рукой под майку Кары. Он быстро нащупал затвердевшие соски парня, обвел пальцем вокруг одного из них, нарочно стараясь не задевать его. — Не трогай! — Карамацу почти что скулил, кусая губы, шумно и часто дышал. Он вцепился в шиворот толстовки Ичи и притянул к себе, утыкаясь лицом в его плечо. Ичимацу, будто назло, тут же сжал сосок и оттянул его, словно издеваясь, но и не переставал двигать второй рукой по уже пульсирующей от напряжения плоти. По тому, как реагировал на его действия Карамацу, было ясно, что он уже на пределе. Ичимацу чуть навалился на него, не упуская прекрасной возможности устроиться поудобнее (одна рука уже затекла из-за неудобства позы), и ускорил движения. Не прошло и минуты, как Кара, широко распахнув глаза и приоткрыв рот в немом стоне, обильно излился, запачкав руку брата. Он содрогался, прерывисто выдыхая, и даже чуть ослабил хватку и выпустил кофту Ичимацу. — Ты в порядке? — довольный, спокойный голос донесся до него словно откуда-то издалека. — Час от часу не легче…— Карамацу сглотнул, смочив пересохшее горло, и устало положил голову на плечо близнеца. Но тот, не желая нежностей, тут же отстранился и заставил старшего покрениться и улечься на диван. Ичимацу не спеша подошел к окну и наклонился к все еще валявшейся там пачке салфеток. Осторожно выудив одну, он тщательно вытер руку, скомкал ее и вручил близнецу, будто то была не салфетка, а честно заслуженный приз. — Держи, — объявил он, развернулся и направился к выходу, оставляя обескураженного Карамацу лежать на диване. — Эй, — он окликнул Ичи, когда тот уже протянул руку к дверной ручке.— Зачем? Ичимацу остановился на секунду, но даже не обернулся. — Просто так, — он почти бесшумно открыл дверь и поспешил удалиться. «Что, черт, это только что было?!», — единственное, что пронеслось в голове у Кары, после того, как дверь захлопнулась и в комнате воцарилась глухая тишина. Карамацу был уверен, что после этого случая «любимый младший братик» точно проболтается, просто потому, что может. Но он не стал. Возможно, безразличный ко всем Ичимацу не такой уж и безразличный?