Misuse

-Ты... один? - отчего-то пробормотал майа. Сау не пришло в голову ничего более уместного. После драмы, разыгранной в университете тем же днём, Саурон не знал, что сказать. Вообще. Но вала в ответ только быстро кивнул и отодвинулся к косяку, пропуская гостя внутрь. Майа разулся, наступая на пятки кроссовок, закусив нижнюю губу, усердно разглядывая темноту под ногами. -Выключи свет. В комнате тоже. Глаза болят. Выполнив пожелание Сау, Мелькор нашёл его, бесшумно зашедшего в зал. Обнял со спины: -Камин разжечь? Здесь будем спать? Или хочешь наверх? - тревожил Он шёпотом шею, но майа на удивление ловко выкрутился. -Выпить налей, - и ускользнул в сторону кухни. -Свет не включать? -Нет. Майа оперся спиной о кухонный стол. Наполнив стакан, Мелькор поставил его рядом, подсадил студента слегка, усаживая на столешницу, как часто делал и прежде. Потянулся ближе, сокращая расстояние до приоткрытого рта майа. Но тот отвернулся, делая первый глоток. -А что один? - отстранённо поинтересовался Саурон сразу после. -Малыш... что ты несёшь? - произнёс Мелькор, упираясь лбом в плечо ночного гостя. - До того, как встретил тебя, я был один. Долго. И больше я никого не хочу. Никогда. -Мда? А что так? Смотрины не удались? На этот раз Мелькор отстранился и глядел на Сау. Но как - не разобрать в темноте... -...и это я тоже понял только сегодня. Когда мы ходили в ресторан, в компании. Я, идиот, приревновал к несчастному Ульмо. А это же было сватовство. Та девушка, дочь банкира... или промышленника... что это за хрен, не помню? Не важно, - майа сделал ещё глоток. - Ну ты скажи мне, если я ошибаюсь. -Я не давал никаких поводов, - на одном дыхании произнёс Мелькор, не находя окончания для фразы. -Ну да, ну да. Просто кто-то ходит в рестораны с парнями. Кто-то - с дочерьми. Обычное дело, - Саурон убрал со своей щеки Его ладонь. - Он же сказал тебе, с кем придёт. И знал, с кем придёшь ты. И никого ничего не смущало, получается, и все всё знали! Кроме меня! Сау не сдержался - засмеялся, пытаясь всё-таки производить меньше шума, от чего, в полной темноте и тишине, получилось ещё более жутко. -И что, и что? - отчего-то зашептал вала. - Я не собирался жениться! -А зря. -Считаешь?!! -Твой отец. Он создал свою семью как раз когда был в том же возрасте, что и ты сейчас? Мелькор уже поднёс к губам бокал, который предназначался майа, но, подольше посмотрев в его лицо, остановился. -И что? -Ты же во всём, как он... правильно? Выбрал его специальность, построил себе дом, как у него. Ты, всю жизнь с ним в борьбе, в итоге сделал всё по его плану! -Ты не знаешь, о чём говоришь. Вот сейчас - ты не можешь судить... -У тебя было много мужчин? -Много?!! Давно - может, и были, может, и много, какое это сейчас имеет значение?! -А женщин? -А у тебя? - начинал свирепеть Мелькор, хоть диалог и продолжался шепотом до сих пор. -Да, ты знаешь, наверное, я натурал всё-таки, - не меняя тональности ответил Саурон. - Как и ты, видимо. У нас это... как бы выразиться... семейное? Вала поджал губы и надолго замолчал. -Сделай мне подарок. А я сделаю подарок тебе... я всё-таки сдал анализы на исследование, только за результатами сходил лишь сегодня. Хочешь посмотреть? Мелькор глядел на майа, не отрываясь. -Как звали мою мать? - мягко спросил Сау, проведя ладонью по Его окаменевшему лицу. Ничего не изменилось. Ни один мускул не дрогнул на лице Мелькора, и тень не проскользнула, и не опустились ресницы. Просто бездна окружила майа, оказалась со всех сторон, когда вала произнёс: -Ариен. -Малыш, подожди... малыш, я не знал... я всё объясню тебе! Саурон, придавленный сверху к ковру в гостиной при попытке скрыться, сжал в кулаках длинный ворс. Он не делал никаких анализов. Просто странное, звериное чутьё подсказало, и подсказка не давала спокойно жить: полжизни бы Сау отдал теперь, чтобы ни о чём не догадываться. -Меня ждут снаружи! Если я не выйду через минуту... -Ты не выйдешь, нет, я не для того нашёл тебя!!! -Ты - ёбнутый извращенец!!! Как?!! Как тебе только в голову смогло прийти... -Послушай... - Мелькор перехватил майа поудобнее. - Я вернулся тогда в этот город. Вернулся - а здесь нет никого, кто был бы этому рад! Это как в открытый космос выйти. И я тосковал. Сильно. Поехал как-то за город, палатку у реки поставил. А Ариен... вышла из воды на закате, совершенно голая, и осталась у меня. -Голая?!! -Она хипповала. И она... ты так похож на неё - я не ожидал, - выдохнул вала с благоговейным восторгом. Сау душили слёзы бессилия. В темноте, в мареве, окруженный теплом недавно любимого тела - он чувствовал за спиной дыхание маньяка, изъеденного собственным безумием. -Она была сиротой. Но как будто не тяготилась этим, совсем, я смотрел на неё и думал - на её месте я тоже был бы беззаботным и бесстрашным, она была, как солнце... И я привёл её домой, выполнял любые её пожелания, мы шарахались по всем фестам страны. Потому что с первого же дня - я захотел, чтобы она родила мне ребёнка. -Где она? - шепнул майа. -Она умерла. Когда всё получилось, как я планировал, и Ариен забеременела - я в ногах её валялся, лишь бы она не делала глупостей. Пообещал, что отпущу её, как только ты родишься, и что она всегда сможет вернуться к тебе. Майрон, поверь, на свете не было желаннее ребёнка, чем ты! Вала провёл пальцами по волосам и шее майа, как по окладу иконы... тот вновь попытался вырваться. -Что ты сделал ей?!! -Ничего! к концу срока она была очень грустна... я думал, что она просто не хочет тебя оставлять и не уйдёт от нас. Но Ариен, видимо, чувствовала, что ей не по силам вынашивать плод. Твоя мать умерла через несколько дней после родов. Мелькор уткнулся носом в плечо майа. Глубоко вдохнул, так что Сау чуть не закричал от ужаса и отвращения к самому себе. От желания выпрыгнуть из своей телесной оболочки. -Я бы хотел передать тебе что-нибудь от неё... но у неё ничего не было, - продолжал нашептывать вала. - хотел бы сделать медальон с прядью волос, чтобы и ты увидел - они совсем как твои... но я не успел. Я был слишком занят поисками. Я искал тебя. Я всегда жил опасно, и договорился с одной милой старушкой... с одной безумной ведьмой, что она заберёт тебя из роддома, усыновит, будет помогать нам. Все документы по опекунству подготовили заранее, и вот, пока я ждал её в машине у парадного входа, она вышла через чёрный! И исчезла!!! Только через десятилетия я узнал, что у неё были нужные знакомства... тебе сделали новые документы, и я потерял тебя! Первый день я просто сутки ездил по городу, вторые - бегал по нему... я расспрашивал людей, вешал портреты в больницах - и ничего! Я случайно увидел её в окне пятнадцать лет спустя. Она меня не узнала. -Выходит... всё это время она защищала меня! -Нет! Неужели ты действительно думаешь, что я для того хотел ребёнка, чтобы... конечно нет!!! Но когда я увидел тебя. Пятнадцатилетнего. Издалека... я понял - поздно. Я полюбил тебя, как только увидел, и осознавал, что ты сможешь понять меня, если я просто подойду к тебе и расскажу всё; не сразу, конечно, но это не важно. Но этого мало! В жизни подростка уже не родители играют первостепенную роль. А я хотел быть особенным в твоей жизни! -Ты врёшь! Ты опять врёшь!!! Не поэтому ты затащил меня в... о боже... у нормального отца просто... не получилось бы ничего с собственным... Саурон окончательно отчаялся. Его язык поворачивался с трудом для того, чтобы назвать вещи своими именами, но когда это удавалось - разум протестовал; майа рыдал навзрыд и не слышал сам себя - никаких границ чести и приличий не существовало больше. -Но... если бы во вселенной осталось только двое - ты и я... разве не разделили бы мы желаний плоти? А во вселенной на самом деле и есть только мы вдвоём! -Нет, - старался майа не пускать в свои мысли поток чужого бреда. -Да, - кивнул вала. - Теперь ты веришь? Ты для меня - не очередной, не следующий и даже не первый; ты - единственный! И мы не сможем расстаться. Сколько бы у тебя ни было любовников и любовниц - мне не важно, потому что никто не сможет занять моё место по праву рождения. Вала поцеловал щёку Сау. Долго, так карикатурно-целомудренно... Саурон дрожал всем телом. -И знаешь - я думал об этом - если хочешь, ты можешь жениться! Я абсолютно не против! Если ты захочешь свою семью, через несколько лет, конечно. Я всё-таки хотел бы, чтобы мой наследник смог насладиться молодостью, - проурчал Мелькор прямо на ухо, заполнив его горячим дыханием. - Эта твоя однокурсница - как её зовут? Или дочь банкира - она тебе понравилась? Хочешь, я могу всё устроить? Только бы у тебя было достаточно любви и времени для меня... Вала повёл руку ниже, будто нарочно задевая попутно мелкие пуговицы на рубашке своего пленника; Саурон понимал, что надо немедленно остановить, но дотрагиваться до Него было непереносимо! А ещё - Он возбуждён... Саурон чувствовал это сквозь всю одежду, и если бы Мелькор попытался снять что-нибудь, майа бы немедленно развоплотился. Из ситуации не было выхода, и не было смысла и сил продолжать лить слёзы - Саурон слишком ясно чувствовал, что не отмоется никогда. -Майрон... мой Майрон... моё совершенное творение... поспи сейчас. Так надо, - напевал Его низкий, негромкий голос сквозь улыбку. - Я не буду тебя раздевать, я всё понимаю. Просто перенесу на кровать, когда ты уснёшь и перестанешь вырываться. Хотя, ты знаешь, спать в одежде вредно! Сау сделал последнюю попытку вырваться. А потом руки майа потяжелели, Саурон с удивлением понимал, что собственный вес - единственное, что он ощущает. Прикосновения больше не беспокоили, и майа наблюдал за всем, словно со стороны - как ловкие длинные пальцы расстёгивают молнию на его джинсах. И все пуговицы - одну за другой. -Ты проснёшься, и всё будет казаться тебе совершенно иным. Страх пройдёт. Ты поймёшь - так надо было! Ты обязательно поймёшь меня. Таков замысел - до того, как появился ты, и до того, как появился я - всё было решено. Всё, что мы можем - это получить удовольствие... и я клянусь, у тебя всегда его будет в избытке... ну же, малыш, посмотри на меня! Тебе же всегда нравилось, когда я делаю так... почему ты не возбуждён? Или тебя наказать? Хочешь? "Убей сразу," - то ли сказал, то ли подумал Сау. Страшно было проснуться завтра, обнаружить себя осквернённым; бессильным; или таким же, как сейчас - парализованным равнодушием, безучастным объектом чужих фантазий; в темноте, под негромкий шорох одежды, что летела в стороны, дом сотрясал безудержный и безумный смех жертвы, что уже несли на застеленный холодными простынями алтарь.