Пьяный

Найс, болтая с подоконника ногой, смотрел в окно, которое в данный момент заменяло ему полотна Да Винчи и Рембрандта при том, что он никогда не интересовался живописью. Арт что-то читал, и для британских учёных было бы очевидно, что, когда книга перевёрнута, читать одну и ту же страницу пятнадцать минут, несомненно, удобнее во много-много раз. В классе было тихо, за исключением звучащей из наушников Сато музыки, которую сегодня пришлось немного приглушить, чтобы не добивать разряжающийся телефон за первые полчаса, когда сидеть ему здесь втрое больше. Арт периодически разминал шею, устало сползал на парту временами и пытался не уснуть, потому что потом не сможет заставить себя проснуться, а домашнее задание само себя не сделает. «И все из-за какого-то чёртового идиота». Они делали вид, что не замечают друг друга, с таким усердием, что могло бы показаться: либо в книге, либо в оконном стекле скоро прорисуется пулевое отверстие от этих взглядов. Воздух тяжелел с каждой минутой, атмосфера нагнеталась, при большом внимании, наверное, можно было бы даже услышать электрическое потрескивание молний между этими двумя. В конце концов Арт не выдержал: — Ты же знаешь, что это ты виноват, — парень резко хлопнул закрытой теперь книгой по столу, заставляя одноклассника чуть дёрнуться. От этого движения наушники сползли на шею, и Найс скептично глянул на собеседника. — С какой это вдруг радости? Я не просил за меня заступаться и делать вид, что я дрался с тобой, а он нас разнимал и просто попал под горячую руку, — конечно, это было убедительно (двое «лучших» ведь всегда найдут, из-за чего поругаться, так происходит всегда), но всё ещё не очень-то и необходимо. Арт со свистом втянул воздух носом: — А та девушка не просила сделать её парня инвалидом. — Ещё она не просила называть её тупой шлюхой, но об этом ты почему-то не вспоминаешь, — скрипнул зубами Сато, спрыгивая с подоконника и скрещивая руки на груди. — К тому же, я даже не успел ничего ему сделать. — Да, всего лишь сломал нос. Радуйся, что они не стали поднимать скандал с привлечением родителей. — Да мне плевать, вообще-то. — Найс! — староста класса рывком поднялся, незаметно для себя ногой задев громыхнувший стул. Он, чёрт побери, просто невозможен! — Ты хоть понимаешь, чем бы это для тебя закончилось в худшем случае?! Вы же уже не дети! Может, ты знаешь другие способы проявления внимания к объектам своей симпатии, кроме как драка? Сато замер, настороженно глядя на него, и в ту секунду Арту показалось, что в нём было что-то кошачье: будто прижал уши к голове, внимательно глядя снизу вверх, ожидая чего-то... а потом резко хитро сощурился. Лучший ученик школы даже понять не успел, в какой момент Найс оказался меньше, чем в шаге от него, а в какой момент — он сам инстинктивно двинулся назад, но врезался в собственную парту, уперевшись в неё одной рукой, чтобы не упасть. — Допустим, знаю, — его соперник почему-то очень иронично улыбался, склоняя голову набок и с любопытством отслеживая изменения в лице невозмутимого старосты-дробь-отличника-дробь-идеального-ребёнка. — А что? — Тогда не слабо ли тебе, случайно, быть посмелее и пригласить, допустим, этот самый объект на школьный вечер в субботу? — тактично уточнил Арт, поджав губы и снова взглянув на него с укоризной и насмешкой одновременно. — Или предел твоей изобретательности — это выложить смайлик кнопками на стуле у завуча? — что этот камикадзе вообще делает так близко к нему? Староста, конечно, знал об отсутствии всякого понятия о личном пространстве у этого человека, но всё же это уже перебор, они даже не друзья. Чёрт, почему он вообще в это ввязался… — М-м-м… — школьный вечер в субботу? Найс улыбнулся уже теплее. — Что ж, тогда, пожалуй, отличная идея. Его одноклассник выдохнул, мысленно уже обрадовавшись. Возможно, это могло бы стать решением проблемы, и Сато бы перестал так часто срывать уроки. Как оказалось, кто-то катастрофически поторопился с выводами о симпатиях. — Арт, ты не хочешь пойти со мной на дискотеку в субботу вечером? — …что ты сейчас сказал? — Арту показалось, что землю вышибло на несколько секунд из-под ног, он широко распахнувшимися глазами смотрел на человека перед собой, начав сомневаться в его адекватности. С губ сорвался нервный смешок: он ведь это не всерьёз, правда?.. — Зачем? — А тебе слабо? — в ответ Найс только невероятно ехидно усмехнулся, приблизив своё лицо к его. Староста вздрогнул, но тут же улыбнулся, скрестив руки на груди и подлатав собственную выдержку. — Не могу поверить, — медленно начал он, — что ты просто клеишь меня, — надо сказать, со стороны Сато это был весьма удачный ход, отвлекающий от сути проблемы. — Так что, слабо? — уточнил тот, не позволяя собеседнику отодвинуться особо далеко. «Вот. Же. Блин». — Пойти танцевать с человеком, который вечно ставит мне палки в колёса? — уточнил Арт, дьявольски спокойно улыбаясь. — Да проще простого!

***

Арт и Найс не ладили с пятого класса. Оба по натуре любители быть лучшими, они не могли смириться с тем, что в классе или в школе вообще существует кто-нибудь, если не превосходящий их, то имеющий хотя бы такие же отличные оценки и практические навыки. Класса до восьмого они железно дрались раз в несколько недель, изрядно потрепав этим нервы всех учителей и, в общем-то, повеселив остальных учеников. Но потом возраст уже не позволял заниматься таким ребячеством, наподобие драк, обидных шуток в коридорах, дёрганья за волосы Арта и стаскивания наушников с Найса. Тем не менее, лишившись одного способа борьбы, они только увеличили напор на оставшийся. За каждую оценку шло жестокое сражение, каждый конкурс становился новой ступенькой, каждое задание выполнялось максимально. Но Сато никогда не был настолько усидчив, терпелив или прилежен, чтобы весь учебный год без перерыва быть образцовым студентом, ему докучали постоянные лекции о школьной форме, внимании и наушниках, он не особо парился о том, уснёт на уроке или нет, обожал спорить и никогда не молчал, если что-то его не устраивало. Пожалуй, это действительно был парадокс: один из самых неугомонных бунтарей — лучший ученик школы. И Арт завидовал ему, откровенно говоря, завидовал тому, как много в этом парне было свободы, как легко он общался с другими, не обращая внимания на шипение за спиной, как беззаботно он улыбался и продолжал держаться, несмотря ни на что. Со стороны казалось — для него этой такой пустяк, что староста сходил с ума от злости. Неужели всё это совсем ничего не значит? Поэтому, когда Найс влипал в неприятности или проседал в оценках, каким-то волшебным образом оказывалось, что Арт, так или иначе, помогает ему, пускай Сато и в помине не собирался говорить «спасибо», пускай это и близко не походило на поддержку. Пускай. Так или иначе — это соперничество было нужно им обоим куда больше, чем они думали.

***

— Не танцуешь, мистер покерфейс? — Ни за что на свете. Найс усмехнулся, присаживаясь на стул у стены рядом с ним. Разноцветные огоньки, выныривающие из полутьмы и эффектного искусственного тумана, скользили по лицу и крохотными точками отражались в фиолетовых глазах — сейчас Сато видел это особенно чётко, глядя на него снизу вверх немного нетвёрдо. Белые брюки и рубашка старосты, перечёркнутая тёмно-серым галстуком, отливали то сиреневым, то бордовым, то синим, но при этом ничуть не теряли лёгкой официальности, которую придавали их владельцу, чьи волосы сегодня были аккуратно причёсаны. — Особенно, если ты уже пил, — спустя минуту пробурчал Арт, фыркнув и покачав головой. Боже, зачем он только согласился? Ведь в обычное время они только раздражают друг друга одним своим существованием, и… ну, иногда разговаривают, как нормальные люди. Иногда. — Это был намёк на то, что, если ещё нет, у меня всё-таки есть шансы? — с живым интересом спросил парень, чуть наклонившись на стуле вперёд, чтобы заглянуть в светлое знакомое лицо. Одноклассник встретился с ним взглядом и флегматично поднял бровь: — Я недостаточно ясно сказал «ни за что»? Он слишком поздно отдёрнулся, когда почувствовал, что его руку уже сжимает приятно тёплая и почти нежная ладонь Сато, слишком искренне удивился, обозревая картину: застывший в изящном поклоне перед ним соперник, пляшущие в неоново-голубых глазах озорные искорки, его растрёпанные каштановые вихры, почти вьющиеся на концах, слишком броские джинсы и голубая рубашка, чёрный жилет…а потом — мягкое прикосновение губ к кончикам пальцев. Некстати в голову пришло то, что за этим чёртовым хулиганом ведь упадают все девчонки. «Не зря». — Может, всё-таки подумаешь ещё раз? — Найс посмотрел на него и уверенно улыбнулся. Неожиданно даже для себя Арт покраснел, мысленно отметив, что, вообще-то, это не имеет значения при таком освещении, и неровно выдохнул, пытаясь вернуть себе потерянную сдержанность. — Только один раз, — и, строго согласно закону подлости, в эту секунду потянулась медленная мелодия, резанув ухо тонким французским акцентом в голосе. Сато без малейших усилий выдернул его на площадку ещё на «только», чтобы не упустить ни малейшей секунды этой песни. В конце концов, не факт, что такой трюк снова пройдёт на второй раз… Ну да ничего. Он ведь всё равно обязательно придумает что-нибудь новенькое. Одна рука оказалась на его талии, притянув к себе в пределах допустимого, вторая — снова поймала ладонь, переплетая пальцы, и Найс почти сразу повёл его в неторопливом танце, качая головой в такт песне — очевидно, она была ему хорошо знакома — и иногда прикрывая глаза. Ему нравилось, как Арт отводил взгляд, как Арт медленно приближался к нему по сантиметру в минуту, стараясь сделать это максимально незаметно, как Арт ворчал что-то неразборчивое в районе его плеча, как Арт просто позволял ему задавать ритм. Ему нравилось в Арте даже больше вещей, чем стоило бы, для статуса-то вечного конкурента. За этим танцем последовал другой, потом ещё один последний, и ещё самый-самый последний, и точно последний, и потом ещё однозначно и окончательно-бесповоротно последний — Сато и считать их особо перестал, как и бокалы с шампанским, выпитые ими обоими сегодня между песнями, потому что жажда мучила нестерпимая, а сок здесь уже закончился. Отовсюду слышались смех и разговоры, но звуки, как ни разу до этого, отступали на задний план, мешаясь в густую кашу. Границы танца давно уже десять раз были забыты, Арт просто обнимал его, уложив голову на плечо и чуть покачиваясь вместе с музыкой. Несмотря на царящую даже чересчур уютную атмосферу, в сон не тянуло: Найс рядом был слишком тёплым, Найс рядом был слишком рядом, Найс был… просто слишком, но внутренний голос мягко возражал: «Сегодня можно». — Ты пьяный, — вполголоса с недовольством фыркнул староста, снова поднимая руки партнёра оттуда, где они явно по всем писаным и неписаным канонам быть не должны. — А ты сегодня очень красивый, — улыбнулся тот совершенно расслабленно, и Арт мысленно вздохнул. «Точно пьяный». — Что, только сегодня? — в голосе скользнула слабая ехидца. Особых сил язвить он в себе уже не ощущал, и поэтому шутки выходили вполсилы, почти дружеские. — Ну, вообще всегда, — Сато почти не задумался над этим, выдав на абсолютном автомате первое, что подумал. Язык слегка заплетался, как и ноги, так что он, осознавая это, решил не слишком пытаться казаться крутым. — Раньше ты говорил немного другое. — Да?.. Да я же всё равно люблю тебя, забей.

Iʼll give you everything I am, and Everything I want to be. Iʼll put it in your hands, If you could open up to me…

Арт, конечно, ему не поверил, тихо рассмеявшись. — Боже, по пьяни мне ещё точно никто в любви не признавался… Арт, конечно, ему не поверил, только уткнувшись носом куда-то ближе к шее и спрятав вспыхнувшее маковым цветом лицо, чтобы тихо-тихо прошептать: «Я тебя тоже». Найс улыбнулся. — Даже, если я всё-таки пьяный?