Программист.
20 мая 2016 г. в 15:47
Сегодня мрачный осенний день: враждебно дует холодный ветер, иногда моросит дождь. Холодно. Очень много машин бьются за место на парковке, люди по очереди проходят в зал, предъявляя приглашения. У входа стоит мой начальник Андрей Долликов.
— Спасибо, что пришел, Кракин. Для меня это важно — сказал он немного с акцентом (все детство жил во Франции, первый язык узнал именно французский, переехал в Россию будучи уже юношей).
Зайдя в помещение, я окунулся в траурный полумрак. Он так давил на сознание, что я поспешил занять место в самом дальнем углу большого помещения.
После всего этого ритуала всех направили в фуршетный зал. Там люди говорили об усопшей, её семье, болтали на отвлеченные темы. Шумно здесь.
Мой взгляд наткнулся на прекраснейшую особу. На ее белых как снег плечах была черная шаль. Это дочь моего начальника — Светлана.
Долликова ведет себя, как и подобает сильной женщине, потерявшей близкого человека.
Но что-то было с ней не так. Ни скорби в ней не было, ни печали. Во всем виде чувствовалось напряжение, хоть она и выглядела неомраченной.
Кажется, она вовсе не здесь, что все видят лишь тень ее, а разум и тело где-то не в этом мире.
Когда Светлана смотрит на кого-то, взор ее становится безжизненным, кукольным. Своим пустым, отрешенным взглядом она обманывала пришедших. Они не замечали ее безразличия к происходящему, думая, что она опечалена смертью матери.
Светлана Андреевна почти не разговаривала ни с кем, а негромкая речь, совсем изредка прорывавшая ореол тишины вокруг нее, звучала колко и холодно.
Меня потянуло к ней. Сначала я и не заметил, что иду в ее сторону, но потом наткнулся на этот холодный взгляд (правда, какой-то другой оттенок был в нем). Сопротивляться я не мог. И не хотел.
Тринадцать шагов — и я сижу рядом с ней на жестком кресле с вульгарной красной обивкой, что смотрелась совершенно неуместно. Теперь она смотрела на меня в упор своим стеклянным взглядом, от которого мурашки шли по телу.
— Здравствуйте, Андрэ, — сказала она с безразличием.
— Меня зовут Андрей, — ответил я также холодно. Вероятно, она перехватила этот акцент у отца.
Она поёжилась и поправила шаль, прикрыв полуобнаженное плечо.
— Здесь холодно, —спустя несколько долгих и напряженных минут молчанья сказала Долликова.
— Скоро октябрь, — я заразился ее напускным равнодушием.
Светлана резко встала и обеспокоенно начала оглядываться.
— Следуйте за мной, — почти шепотом сказала она. Брови ее напряженно приподнялись.
Её взгляд наполнился ужасом, но лицо оставалось спокойным.
Напряжение ощущается все сильнее.
— Ну же, скорее! — проговорила она и нервно оглянулась. Слегка опешив, я поднялся, а она немедленно сорвалась с места, направляясь к проходу.
— Идём! — она утонула во мраке коридора.
Я молча следую за ней, чувствуя необъяснимую тягу. Она будто ведет меня за руку.
Показался выход на улицу и в лицо внезапно ударил свежий воздух. Мы пришли на крышу.
— Кто вы? — Светлана настойчиво смотрит на меня и нервно теребя кисточки шали. Этот вопрос ввел меня в ступор.
— Ответьте! — она нервно дернула руками. Голос ее был по-прежнему тихим, но жестким. Подол ее платья слегка развивается, тихо похлопывая, как флаг.
А я молчал, не зная что сказать.
Она внезапно подошла ко мне. Так беспардонно близко, что я чувствовал ее теплое дыхание. Светлана схватила меня за руки. Шаль вновь обнажила ее белые плечи. Я почувствовал ее внутренний холод и меня пробрал озноб.
— Не молчите, прошу вас! — ее лицо исказило нетерпение, во взгляде появилась необыкновенной силы мука.
— Программист, — ответил я, наконец.
Она обвила мою шею руками, из-за чего шаль свалилась на пол. От неё веяло какой-то тоской.
— Программист... — повторила она еле слышно.