Звёзды

Он где-то читал, что лицо человека, которого долго не видишь, забывается в скором времени. Вот только он никак не мог забыть её лица, хоть и прошло полгода с тех пор. Даже наоборот, он мог представить её лицо сейчас намного чётче, чем тогда, когда видел её каждый день. Он вспоминал блеск её глаз, синих-синих, как вода в самой середине моря, как небо ночью, озарённые светом звёзд, как самая дорогая и страшная мечта. Губы, бледные, от которых остались только очертания; он мог представить только бледные, обескровленные губы, ведь только такими он их видел с того момента, как что-то понял. Маленький носик, уши, шёлковые волосы, которые разметал ветер ещё в первую их встречу. Волосы цвета солнца, такие же тёплые и теперь такие же нужные. И весь мир поблёк, померк и пропал, застыл вокруг него, когда она умерла. Словно не только её волосы, а сама она была солнцем. Он вспоминал их первую встречу. Колготки, висевшие на дереве, туфли, то розовое платье, хвост на голове, босые маленькие ножки, тонкие пальцы, держащие музыкальные инструмент, его звучание. Всё это она и всё это из-за неё. Он не знал её тогда, возможно потому и смотрел, затаив дыхание, не веря, что девочка может извлекать из этой штуки такие невероятные звуки; смотрел, замерев, не моргая, словно боялся, что она перестанет играть; смотрел, не видя уже ничего вокруг, наблюдая за каждым её движением. А она словно танцевала под свою же музыку. Закрыты были её глаза, в голове была только она, её инструмент и музыка. Уже тогда туман окутал его, не давая думать ни о чём и ни о ком. Он, конечно, не понял этого тогда. Он просто смотрел. Когда её губы стали бледны, глаза потускнели, волосы начали сечься, когда она не пришла на выступление, только тогда он понял всё. Туман стал сгущаться, но он сделал то, чего давно не мог. Он выступил один. А потом узнал, что она в больнице. В больнице та, у которой столько мечтаний и перспектив, та, у которой волосы - солнце, а глаза - море, та, у которой силы и духа больше, чем у всех них, та, которая заставила его встать на ноги и дала сил. Он понял внезапно, как любит её. Он ходил к ней в больницу, носил сладости, улыбался, слушал её голос, струящийся, как бархат, и, как лепесток, увядающий. Она сама была цветком, состоящим из таких лепестков. Он понимал, что она увянет. Он смеялся над собой: влюбиться в девушку лучшего друга и сидеть сейчас и смотреть, как она умирает, не имея сил ничего сделать. Однажды он сидел в её палате, ел печенье и смотрел, как это делает она. Она ела очень медленно, думала о чём-то, выглядела очень грустной и потерянной. Это было за неделю до её смерти. Тогда и случилось то, что он сейчас вспоминает. Каори отложила печенье на тумбочку, залезла с головой под одеяло и принялась так лежать. Арима доел своё печенье, посидел в тишине минут пять и, решив, что ей хочется побыть одной, встал со стула. Когда он подошёл к двери, она вдруг пробубнила, высунув лицо из-под одеяла: -Стой, Косей, зачем ты уходишь? Её голос слабел с каждым произнесённым словом. Он очень испугался. -Я думал, ты устала и мне лучше уйти. -Не думай больше, ты думаешь глупости, оставайся. Он вернулся на своё место. Арима смотрел на неё, на поблёкшие глаза, почти не видимые из-за наполовину опущенных век. Он замечал, что уже не может разглядеть губы. Он понимал, что её волосы - уже не солнце, уже не светятся. Сердце его начинало биться всё сильнее и сильнее, дыхание почему-то сбилось. Он в полной мере осознал только сейчас всю эту ситуацию. -Каори... Она подняла на него эти глаза, приобрётшие цвет грозового неба. -Косей? -А, нет, ничего... Он тут же отвернулся. -Косей? На этот раз уже она хотела что-то сказать. -Каори?... - повернулся он и оказался очень близко своим лицом к её лицу. Она встала и теперь сидела, нагнувшись к нему. -Косей, ты будешь скучать по мне?.. - неожиданно произнесла она. Арима вздрогнул. Он уж было подумал позвать медсестру, как заметил блеск в её глазах, то самый блеск, которого столько времени там не было. -Каори, у меня не будет причин скучать по тебе. Мы опять будем ходить в одну школу и... -Косей, ты будешь скучать по мне? - повторила она. -Буду, - выдохнул он. Тогда Каори положила свою руку на его плечо и посмотрела в глаза каким-то странным, особенным взглядом, какого у неё никогда не было. -Знаешь, Косей... - начала она. -Что, Каори?... Она молчала. Молчала минут пять, просто смотрела, а потом, выдохнув, открыла рот, чтобы что-то сказать. Слова застряли в её горле. Но она нашла в себе силы их произнести. Даже сейчас она сильная, даже сейчас не сдаётся. -Косей, знаешь... Косей, если вдруг я уйду... Если вдруг я уже не смогу держать твою руку, если нам с неба будут светить одни звёзды, но видеть их мы будем с противоположных сторон, ты знай одну вещь, знай и никогда не забывай её, особенно, когда будет плохо: пока нам в небе светят одни звёзды, пусть даже мы будем их видеть с противоположных сторон, это неважно, ведь я всё равно всегда буду с тобой. А потом она умерла. Он любил её. Он любит и сейчас. То письмо, которое она написала, те слова, это лицо с обескровленными губами и потемневшими глазами, которое он не может забыть. Всё это не даёт ему разлюбить. Она спасла его, хоть она и говорила, что это он её спас. И даже если они спасли друг друга. Даже так, даже если и не так вовсе, он понял одну важную вещь. Он не сдастся. Ему больше не будет страшно. Он не подведёт её. Не даст её стараниям пропасть даром. Держа в руке письмо, он смотрит на звёзды, подняв голову, и понимает, что она рядом. Она не может взять его руку, но она рядом. Пусть даже они смотрят на звёзды с разных, противоположных сторон, он снизу вверх, а она сверху вниз, он знает - Каори рядом. Им в небе светят одни звёзды.