Всегда к твоим услугам

Спать было крайне жёстко, тесно и неудобно. При попытке повернуться на другой бок Рюко ощутила предательскую ломоту в затёкшей шее и в полусне пробормотала на это нечто невнятное, но явно не отвечающее всем нормам приличной речи. Дико хотелось вернуться в глубокие объятия сна, но ещё более сильно хотелось пить: во рту будто образовалась новая Сахара, поэтому Рюко, недовольно поморщившись, решилась разлепить один глаз и тут же чертыхнулась от неожиданности, увидев высокий голубоватый потолок и разбросанные повсюду бумаги. — Что за?.. Обнаружив себя на столь привычном и знакомом месте, которое, однако, вовсе не являлось спальней Манкансёку, Рюко попыталась вскочить и потребовать у хозяина сего помещения объяснений, однако у неё моментально потемнело в глазах, и она со стоном рухнула обратно на подушку. Голова болела просто нещадно. Адский шум в ушах и неприятная тошнота абсолютно мешали думать и, более того, вспоминать о событиях минувшей ночи, благодаря которым она вновь валялась на этой дурацкой красной софе в столь непотребном виде. Кажется, у Микисуги вошло в традицию подбирать её бездыханное тело с побоищ, да только вот сейчас сражаться было не с кем. Какого тогда дьявола она снова тут? Перед глазами плыло так, что встать даже после четвёртой попытки удалось с трудом. Рюко потёрла виски, стараясь хотя бы немного прийти в себя, и даже успела подивиться тому, что на её страдальческие стоны не последовало никакой реакции. Ни ехидных комментариев, ни разнообразных подколов — тишина стояла такая, будто Матой была совершенно одна, что показалось ей весьма странным. Она осмотрелась. Кажется, время двигалось к полудню, ибо за окном было достаточно светло и шумно, но определить точное время не было никакой возможности: Рюко и вовсе казалось, что она на какой-то промежуток совсем выпала из реальности, а сейчас резко возвратилась в сей непонятный мир. Но её, однако, на данный момент волновали вовсе не проблемы бытия, а парочка простейших, но чрезвычайно жизненных вопросов, ответы на которые Матой намеревалась получить немедленно. Пытаясь справиться с бешено скачущими в глазах звёздочками и по-человечески осмотреться, Рюко бросила взгляд на первый попавшийся предмет мебели — заваленный бумагами стол — и тут же раскрыла рот от удивления: за столом, положив голову на руки, преспокойно дремал Микисуги. Странно, но Рюко впервые видела его спящим. Сейчас Айкуро выглядел настолько удивительно и незнакомо, что Матой даже потёрла глаза, будучи уверенной, что сия картина ей просто-напросто мерещится. Безмятежное выражение лица, чуть приоткрытые губы — перед Рюко словно был совсем иной человек. Прядь растрёпанных волос спадала ему на глаза, и в девушке вдруг пробудилось странное, стыдливое любопытство. Она медленно подошла к Микисуги, предельно осторожно убрала волосы с его лица и, наклонив голову набок, не без некого смущения принялась его разглядывать. Черты его выражали странную усталость, не прикрытую повседневной маской, а брови были несколько сведены к переносице. Рюко, продолжая дивиться этому незнакомцу, спящему на мятых документах, сильнее наклонила голову и даже немного согнула колени, силясь рассмотреть его получше. Но шея, как и голова, продолжала болеть, поэтому Матой не придумала ничего лучше, чем опуститься на колени и положить голову на стол. Смотреть сразу стало намного удобнее, и едва Матой начала подумывать о том, какого дьявола она вообще творит, как Микисуги неожиданно открыл глаза, встретившись с ней взглядом, не лишённым крайней степени изумления. Рюко, пробыв какую-то долю секунды в сильнейшем ступоре, подскочила с криком, словно ужаленная, и моментально оказалась чуть ли не в самом дальнем конце комнаты, мысленно ругая себя за такое безрассудство. Да теперь глупых подколов в её сторону станет больше на пятьдесят раз как минимум! Матой аж за голову схватилась от собственной дурости. — Боже мой… — с улыбкой пробормотал Айкуро, потирая лоб. — Это, пожалуй, моё самое необычное из всех утро с девушкой… — Это… это не то, о чём ты мог подумать! — А о чём я мог подумать? — тут же поинтересовался молодой человек, поднимаясь со стула и не без удовольствия наблюдая за гримасами Рюко. — Да ты многое мог подумать, это ж ты, извращенец конченный, — буркнула девушка, с красным лицом смотря куда-то в стену, и поспешила сменить тему. — А теперь, раз уж встал, будь добр объяснить, что такого произошло этой ночью, что я снова здесь, — всё ещё сгорая со стыда, но несколько успокаиваясь, на нетвёрдых ногах она прошагала к дивану и по-хозяйски плюхнулась на него, бросив на молодого человека пытливый взгляд. — А ты не помнишь? — Микисуги удивлённо изогнул бровь. — Ах, ну это неудивительно… Но всё же попытайся вспомнить, Рюко-кун, — многозначительно подмигнул он и уселся рядом с поморщившейся Рюко. — Фу! Какого дьявола ты выглядишь и пахнешь так, будто бухал всю ночь?! — воскликнула Матой, уж было вскакивая на ноги, но, не справившись с головокружением, упала обратно на многострадальную софу. Айкуро промолчал, вовсю фыркая от смеха и выбешивая девушку ещё больше. — Постой-ка… — кажется, до неё начало что-то доходить, но на больную голову было весьма трудно схватить мысль за хвост. — Не хочешь ли ты сказать, что… —…что я споил тебя дешёвым сакэ и покушался на твоё младое тело? — услужливо подсказал молодой человек, пытаясь сдержать смех и попутно уворачиваясь от летящего прямо ему в нос кулака. — Т-ты… ты… — конечно, это была очередная наитупейшая шутка, но от его слов сердце у Рюко неистово запрыгало где-то в горле. — Хватит шутки шутить! — вдруг заорала Матой, в порыве ярости схватив Айкуро за воротник и искренне жалея, что у неё больше нет ножничного клинка, с помощью которого она могла бы как следует надавать самодовольному идиоту по щам. — Ладно-ладно, я всё тебе расскажу! — Микисуги с примирением поднял руки, опасаясь таки, что его любимая (и единственная) рубашка будет порвана в процессе бурного выяснения отношений. — Только ты, пожалуйста, слезь с меня: я, конечно, ничего против не имею, но мне дико неудобно сидеть, когда меня столь упорно душат, — его вкрадчивый тон на мгновение сбил Матой с толку. Обнаружив, что находится не в самой нейтральной позе, — забывшись, Рюко практически нависала над Айкуро, а их лица были почти на одном уровне — она вспыхнула и тут же отпрянула назад, обиженно сложив руки на груди и готовая слушать. — Ах, Рюко-кун, сегодняшней ночью ты вела себя не так, как положено маленькой приличной девочке… — начал Микисуги, картинно закатывая глаза. — Сразу к делу, — металлическим тоном отчеканила Рюко, в глубине души загибаясь от ожидания чего-то ужасного и какого-то стойкого непонимания происходящего. Головокружение всё ещё немеренно беспокоило, и, видимо, по этой причине мозг отказывался работать на полную и сопоставлять теории с действительностью. Проще говоря, на месте теорий был чистый белый лист, а отвратительное ощущение потерянности всё сильнее долбило по напряжённым до предела нервам Матой. — Короче говоря, сейчас у тебя самое обычное похмелье, Рюко-кун, — голос Микисуги чуть смягчился. — Чего-о? — недоверчиво протянула девушка. — Ты мне зубы не заговаривай. Какое, блин, похмелье, я же не пью! — Твоя головная боль, тошнота и амнезия только доказывают обратное, — покачал головой Айкуро. — Да мои глаза и уши не могли меня обмануть… Впрочем, тебе, наверное, не терпится узнать, что произошло. Дивным субботним вечером (это было вчера, к слову) я, как и обычно, решил провести время в любимом баре. Подхожу я, значит, и слышу шум… Ну ладно, думаю, опять кто-то перебрал, бывает. Зашёл, и что я вижу… — он вздохнул. — Свою маленькую ученицу Рюко-кун, всю красную, растрепанную, держащую какого-то алкаша за грудки и что-то яростно ему доказывающую. Кажется, ты там за один вечер успела нагнать ужас на весь контингент бара и сделаться местным авторитетом, — пошутил Айкуро, стараясь несколько приободрить девушку, которую с каждым его словом трясло всё сильнее. — Творец великий! — в сердцах простонала Рюко, обессиленно падая носом в подушку. Лицо горело так, что Матой мечтала послать всех куда подальше и немедленно провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас. Ирония состояла в том, что она даже сейчас вспомнить ничего не могла! Ни то, какая причина заставила её припереться в этот треклятый бар и натюкаться до полнейшего беспамятства, ни-че-го. — Угомонить тебя удалось не сразу, — продолжил молодой человек, — буянила ты долго и со вкусом и даже грозилась сотворить со мной страшные вещи, если я хоть шаг сделаю в твою сторону. Алкаша того бедного чуть до инфаркта не довела… В общем, когда ты наконец уплыла в царство Морфея, бросить тебя среди неадекватных мужланов мне совесть не позволила — в результате ты снова здесь, а я снова твой прелестный спаситель. — Тебе лишь бы покрасоваться, нарцисс фигов, — пробурчала в подушку Рюко, мечтая поскорей унести ноги от этого места и от Микисуги в особенности. — Хоть бы спасибо сказала, — пожал плечами он, но спорить не стал. — Ладно, пойду кофе сделаю, что ли. У самого голова раскалывается от подобных ночных похождений. Рюко молча продолжила лежать неподвижно, думая о том, что лучше бы она провела это утро в баре, отсыпаясь за пропитанным спиртом столом. Так она, наверное, не испытывала бы столь неприятный ураган противоречивых эмоций… А ещё намного лучше было бы, если б Айкуро и вовсе сейчас продолжал спать: вспоминая его спокойное, усталое лицо в те моменты, Матой не смогла бы с точностью ответить, знакома ли она вообще с этим человеком. При таком раскладе ей удалось бы без шума улизнуть… Наверное. Пока она постепенно погружалась в пучину депрессии, подоспел и обещанный кофе. Кофе Рюко не очень любила, — больно горький — но без него она, как ни крути, рисковала остаться с головной болью минимум на целый день. С неохотой приподнявшись с подушки, она взяла в руки чашку и отхлебнула горячего, но неожиданно сладкого напитка. «Микисуги постарался, что ли?» — Рюко бросила недоверчивый взгляд в его сторону, но кофе выпила весь, и с удовольствием развалилась на диване. — Вот скажи, Рюко-кун, — вдруг начал Айкуро, и девушка недовольно приоткрыла один глаз, — что вообще толкнуло невинную старшеклассницу отправиться в этот бар и напиться чёрт-знает-чего? — его голос звучал как-то странно, но Рюко не придала этому значения. — Ты это от несчастной любви или же, хм, Сенкецу вспоминала?.. — Точно, — машинально ответила Матой, вполуха слушая, что он там говорит, но тут поперхнулась. Точно, чёрт побери! Чувствуя, как с новой силой всё сжимается глубоко в груди, девушке ещё больше захотелось исчезнуть из этого мира хотя бы на время. И это её угораздило забыть?! Лучше бы она, действительно, не просыпалась. — Рюко-кун, тебе не стоит ходить в те места, где быть тебе не положено, — будто ничего не замечая, будничным тоном продолжал молодой человек. Да какое ему вообще дело?! Ишь, заботливый нашёлся, учитель фигов… Рюко тихо выругалась и отвернулась к спинке дивана, до боли стиснув кулаки и желая, чтобы Микисуги наконец заткнулся. — Я, знаешь ли, не всегда буду рядом, чтобы постоянно таскать тебя на безопасное место для ночлега. Конечно, ты в состоянии сама за себя постоять, но мало ли что. Что он несёт? Как будто его заставляет кто-то… Рюко до невыносимости хотелось ляпнуть что-нибудь язвительное, но его слова будто каким-то образом успокаивали её, а на место раздражению медленно приходила невероятная усталость. В конце концов Матой вздохнула и, решившись повернуть голову на Айкуро, заметила, что он пристально на неё смотрит. — Ладно, спасибо, — промямлила она, отводя взгляд в сторону. Сдалась, что сказать. — Если б не ты — валяться мне бы сейчас на полу среди пьяни… Уж лучше ты, чем уроды какие-то. — Всегда к твоим услугам, Рюко-кун! Если пожелаешь выпить, тебе необязательно идти в бар, ведь ты всегда можешь прийти ко мне, — хитро подмигнув, Айкуро вновь уселся рядом с Рюко, не обращая внимания на всяческие её гримасы и знаки протеста. — Уж поверь, собутыльник я отменный и не только… Матой закатила глаза, собираясь что-то ответить, но Микисуги вдруг сделался чрезвычайно серьёзным и проговорил: — Но у меня к тебе одна просьба, Рюко-кун. — Всегда к твоим услугам, — съязвила девушка. — Ты только не буди меня так больше, — Микисуги рассмеялся и вдруг с мягкой улыбкой потрепал Рюко по щеке. — А то, знаешь, я уж было подумал, что умер и попал в рай…