патронус

Когда Кентаро впервые попал в Хогвартс, он понятия не имел, что происходит. Он не сопротивлялся и не плакал скорее не от радостного, но томительного ожидания начала обучения, а из-за того что не успел сообразить, как сова принесла ему письмо, как через, казалось, всего секунду, в его руке уже была волшебная палочка, а родители, вытирая слезы, махали рукой на прощание, когда Хогвартс-экспресс с громким стуком колес о рельсы отправлялся в неизвестность. Кентаро тогда отрешенно повёл ладонью в ответ маме с папой и только в этот момент осознал, что произошло на самом деле. Он уезжал в школу - школу для волшебников; с зельями, метлами, заклинаниями. Он уезжал в школу, где не было ничего, что он знал - не было родителей, друзей, любимой собаки. Он уезжал в школу, где его обещали распределить на один из четырех факультетов, которые должны были определить, что он на самом деле за человек; в школу, где были правила и строгие наказания за их нарушение. Волшебный дар свалился на мальчика как снег на голову - он был магглорожденным, и его родители были в таком же смятении, как и сам Кьетани. Но помимо растерянности было еще одно ощущение - в душе мальчика, чем дальше он отъезжал от платформы, зарождалось простое детское отчаяние. Он смотрел, как всё, что ему знакомо, остается позади; как такие же первокурсники, как и он, проходят мимо него, уже успев сгруппироваться в небольшие компании, и задорно смеются. Они обсуждали то, что Кентаро было совершенно непонятно - говорили слова, которые он никогда в своей жизни не слышал. Кьетани, по-прежнему неотрывно глядя в окно, стряхнул слабую мальчишескую улыбку с губ, тыльной стороной ладони вытер мокрые от слез щеки, нахмурился и, громко топая, отправился на поиски свободного купе. 
Попав на хаффлпафф, Кьетани безучастно пожал плечами и коротко фыркнул. Хаффлпафф так хаффлпафф, верно? Какая разница, на каком факультете быть; все равно, какого бы ты цвета форму не носил, ты оставался в заключении. Мальчик недоверчиво покосился на стол своего факультета и недовольно скривил лицо, когда местный староста сказал, что его можно называть Матсукавой и, одобрительно похлопав мальчика по спине, назвал хаффлпафф его новым домом. Кьетани с трудом удержался от того, чтобы не сказать парню, чтобы тот шел к черту. Вместо этого он пренебрежительно сбросил чужую руку со своего плеча и демонстративно громко плюхнулся на скамейку. Он чувствовал, как на него пялятся - это было не любопытство; его новая «семья» смотрела на мальчика во все глаза, буравя его пристальными взглядами. Ученики, казалось, пытались подобрать нужные слова, но никто так и не нашелся, что сказать. Вместо этого через секунду на зал обрушился новый шквал аплодисментов, и все присоединились к общему галдежу. Какого-то мальчика - его звали Яхаба, кажется (другую половину имени Кентаро не расслышал) - распределили на слизерин. Яхаба, гордо задрав подбородок, решительно зашагал в сторону своего стола. Кьетани смерил мальчика презрительным и слегка непонимающим взглядом - Кентаро казалось, что нет повода для гордости глупее, чем итоги распределения. Буквально через пару дней Кентаро понял, что к чему, почему было так важно попасть на нужный факультет. Мальчик засыпал с мыслью о том, что где угодно было бы лучше, чем на хаффлпаффе. Единственное, о чем мечтал Кьетани в начале своего обучения - чтобы ему позволили сменить факультет. Впервые Кентаро пихнули в школьном коридоре всего на первом месяце обучения. Он слышал, как группа гриффиндорцев проходит мимо него; всего один мальчик обернулся чтобы посмотреть, как Кентаро собирает свои тетрадки, и презрительно бросил «грязнокровкам самое место на хаффлпаффе». Мальчик понятия не имел, что значили эти слова и почему они должны были его задеть, но он хотел знать. Хотел знать, чтобы в следующий раз он мог сказать что-то более обидное в ответ. Он сильно зажмурился, прогоняя выступившие от злости слезы, и направился к старосте. Матсукава, услышав, что именно сказали Кьетани, немедленно посерьёзнел. Он свел брови и, сложив руки на груди, сказал, что никогда, ни при каких условиях, нельзя никого называть этим словом; что оскорбления страшнее в мире волшебников не существует. В глазах у Кьетани снова предательски защипало - мальчик сжал ладоши в кулаки и спрашивал себя, чем заслужил такое оскорбление, и почему то, что его родители не были волшебниками, делало его хуже остальных. Матсукава дал мальчику слабый подзатыльник, утер ему лицо рукавом своей мантии и сказал, что с хаффлпаффцами может и не все считаются, но это не значит, что они хуже остальных. Парень рассказывал что-то об истории факультета, о том, какие сильные ученики сюда попадают и что никогда не стоит стыдиться решения распределяющей шляпы, но Кьетани не слушал. Он невидящим взглядом смотрел перед собой и мечтал о том, когда наконец сможет вернуться домой. Проблема нового дома Кьетани заключалась не только в насмешках и подколах, которые сыпались со всех сторон. Иногда, сидя в гостиной своего факультета, Кентаро казалось, что попал в секту. Нет, не так - он был абсолютно убежден в том, что попал в секту. Он не запомнил, кто именно декорировал их общежитие, но Кьетани казалось, что этот человек всеми силами хотел впечатать в его подкорку желтый и черный цвета. Когда мальчик закрывал глаза, он не видел привычной темноты - он видел чертов барсучий гобелен, висевший у него над кроватью. Но это было не самым страшным - хуже всего были только остальные хаффлпаффцы. Они почему-то постоянно норовили обнять Кьетани - понятие личного пространства отсутствовало практически у каждого. У Кьетани не было места, где можно было спрятаться - в стенах своего факультета его стремились разговорить и приободрить, а за дверью таились лишь насмешки и издевки. Иногда мальчику приходила в голову идея о том, что может быть все не так уж и плохо - может быть, он зря скалится на каждого прохожего и старается разглядеть в каждом жесте враждебность. Но Кентаро быстро отметал эту мысль в сторону - все люди здесь, все до единого, не желали ему добра. Они держали на ошейнике, пытались повесить на короткий поводок красивый бантик - магию, будто это должно было как-то облегчить жизнь мальчика. Чем больше времени проходило, тем больше Кьетани убеждался - волшебники понятия не имеют, что делают. Каждое лето Кентаро брал маггловские учебники из дома и привозил их в Хогвартс. К шестому курсу его возмущение достигло предела - парня раздражало то, что учителя отказываются преподавать элементарную грамматику и арифметику хотя бы детям. Многие были откровенно неграмотны и, недовольно бурча, Кентаро по вечерам собирал вокруг себя группу хаффлпаффцев и старался как можно доступнее объяснить им простейшие вещи. Кьетани был одним из немногих магглорожденных и полукровок, кто писал шариковой ручкой - он был единственным, кто делал это демонстративно. Сначала учителя пытались с ним бороться - отнимали маггловские письменные принадлежности и заставляли писать пером. Они снимали с факультета баллы за каждую домашнюю работу, написанную обыкновенными чернилами. Вскоре Кентаро стал рекордсменом - ни один факультет не терял столько баллов из-за своих хулиганов, сколько хаффлпафф терял из-за упрямства Кьетани. Дети просили парня перестать, подумать о факультете, но Кьетани лишь коротко бросал, что чихать хотел на кубок школы. Но Кьетани не оставался в долгу перед преподавателями за то, что они делали - он заливал учебники и пергамент чернилами, ломал свои перья и отказывался работать до тех пор, пока ему не вернут его ручки и тетради. Через какое-то время учителя сдались - посчитав, что они выбирают из двух зол наименьшее, они позволили Кентаро пользоваться его вещами. Но от одной проблемы Кьетани все-таки не удалось избавиться - Шигеру раздражал парня так, как не раздражал никто другой. На каждом совместном уроке он чувствовал на себе его взгляд - иногда пристальный, изучающий, а иногда насмешливый и слегка высокомерный. Кьетани честно пытался отпугнуть Яхабу - он хмурился, скалился; как-то раз даже попытался зарычать. Но ничего не помогало - Шигеру лишь усмехался и продолжал пялиться. Это продолжалось из года в год - парни молча играли в гляделки, и Кьетани не собирался проигрывать. Он дал себе обещание, что ни за что не заговорит с Яхабой первым. 
 На шестом курсе студентов начали учить вызывать патронуса. У некоторых получалось сразу, у других - чуть погодя, а у Кьетани не получалось вообще. Его раздражали радостные крики учеников, которые наконец-то смогли призвать своего патронуса - по классу то и дело проносились бледно-голубые дымчатые животные, норовившие сбить парня с ног. Кьетани хмурился еще сильнее и настойчиво произносил слова заклинания, но ничего не получалось. Но хуже того, что у него ничего не получалось, была только реакция Яхабы - он стоял в стороне, сложив руки на груди, и внимательно следил за каждым движением Кьетани. Шигеру, кажется, хотел что-то сказать каждый раз, когда Кентаро разочарованно топал ногой и садился в дальнем углу кабинета, но он молчал. До определенного момента. Кьетани сидел в гостиной факультета, пытался написать эссе по истории магии, которое должен был сдать еще пару недель назад. Обычно на страницах учебника были магические портреты выдающихся волшебников, но сейчас рамки были пусты - волшебники, сказав, что давно не видели такого невоспитанного ученика, ушли, оставив Кьетани наедине с сухими параграфами. Как только Кентаро показалось, что он начинает концентрироваться, кто-то мягко похлопал его по-плечу. 

 - Кьетани, - слабо сказала девушка, стоявшая у него за спиной. Парень хорошо её знал - Ячи была единственной чистокровной, кто приходила на его уроки и слушала про маггловские науки. Третьекурсница пусть и дружила с Кентаро, все равно его побаивалась - она осторожно переступала с ноги на ногу и теребила какую-то ниточку у себя в руках. - Тебя ждут. 

 - Меня? - недоверчиво переспросил Кьетани. - Сомневаюсь.

 - Да нет, точно тебя, - увереннее произнесла Ячи. Чуть понизив голос, она добавила: - Какой-то слизеринец.

 - Где он? 

- Ждет тебя у входа в гостиную. Но он вроде дружелюбный.... Не став дослушивать Ячи, Кьетани поднялся с места, сгреб свои учебники в неаккуратную стопку и пошел на встречу со слизеринцем. Кентаро догадывался, кто именно это может быть, поэтому намеревался наконец-то сказать Шигеру, чтобы тот оставил его в покое. Как Кьетани и предполагал, его встретил Яхаба. Парень стоял, прислонившись к каменной стене замка; на губах была слабая улыбка, а в глазах - неподдельный интерес. Кьетани нахмурился и прижал учебники поближе к себе. Он исподлобья взглянул на Яхабу и выжидающе стоял на месте - черта с два он сам начнет диалог. 

- Мерлин мой, - удивленно сказал Яхаба после пятиминутного молчания. - Ты правда не собираешься со мной разговаривать? 

- Ты зачем пришел? - буркнул Кьетани. 

- Хочу тебе помочь. 

- Мне не нужно. Вали. 

- По-моему, все-таки нужно. Сколько шестикурсников осталось, которые все еще не вызвали патронус? Кьетани недовольно пробурчал что-то нечленораздельное в ответ и отвел взгляд в сторону. Усмешка Яхабы стала только шире, и он продолжил:

 - У меня уже получилось, и я хочу тебе помочь. 

 - А тебе это зачем? - сузив глаза, спросил Кьетани. 

- Как это? - Яхаба приложил руку к груди и шумно вздохнул. - Честная и бескорыстная помощь другу по учебе.

 - Мы не друзья, - бросил Кентаро. - И ты слизеринец. Ты хоть знаешь, что значит «бескорыстность»? 

- Что за стереотипы? Я так и обидеться могу.

 - Мне все равно. Яхаба вдруг перестал улыбаться и сделал шаг навстречу к Кьетани. Кентаро хотел отступить назад, но ноги будто приросли к полу. - Слушай, я правда хочу помочь. Ты нам всем помог достаточно - ваша третьегодка недавно сорвала урок, когда потребовала у Флитвика объяснить, как «вингардиум левиоса» обходит силы земной гравитации. Старик не выгнал её из класса, потому что остальные начали спрашивать, что гравитация вообще такое, и девчонка превратила урок заклинаний в урок физики. Никто никогда не видел, чтобы Флитвик так багровел. Так что считай это тебе мое спасибо за то, что вывел его из себя. 

- Почему ты так думаешь, что я к этому какое-то отношение имею? Девочка сорвала урок, не я. 

 - Ой, - отмахнулся Яхаба. - Вся школа про твои «уроки» знает. Весь рейвенкло бесится, что они первые до такого не додумались. Так что еще раз спасибо, и правда, прими мое предложение. Я буду ждать тебя сегодня через час после отбоя на Астрономической башне. Приходи. Шигеру похлопал Кьетани по спине, помахал рукой на прощание и пошел в сторону подземелий. Кентаро прикусил губу и слабо пнул стену ногой. Последнее, чего хотел парень - принимать чью-то помощь. Но ему нужно было выбрать, что для него хуже - согласиться на то, чтобы Яхаба помог ему и выглядеть глупо перед ним, или продолжать выставлять себя дураком на каждом уроке. Это был не первый раз, когда Кьетани выбирался из общежития после отбоя, так что он знал, куда идти. Парень медленно шел по пустыми коридорам, заглушив свои шаги заклинанием, и старался не озираться по сторонам. На конце его палочки был маленький световой шар - достаточно, чтобы рассеять темноту, но недостаточно, чтобы привлечь внимание Пивза или старост. Люди на картинах в тяжелых рамах тихо ворчали на Кьетани и жаловались, что им не дают спать. Кентаро игнорировал их и продолжал идти прямо по направлению к Астрономической башне, пока не услышал чьи-то суетливые шаги. Парень немедленно потушил свет и притаился за ближайшей статуей. Через пару секунд мимо него, не заметив, пронеслась растерянная Ячи, держащая в дрожащей руке волшебную палочку, мгновенно залившую своим светом весь коридор. - Ячи! - шепотом позвал её Кьетани. - Ячи, стой! Девушка вздрогнула и медленно повернулась на звук чужого голоса. Увидев, что это Кьетани, она облегченно вздохнула. - Хорошо, что это ты, - пробормотала она, суетливо подбегая к Кентаро. - Я уже перепугалась, что меня поймали. 

- И поймают, если не перестанешь расхаживать с таким светом по коридорам. Совсем с ума сошла?

 - Я... 

- И я же говорил, как шаги заглушать, - перебил её Кьетани. Он быстро достал свою палочку и прошептал нужное заклинание. - Обоих бы нас выдала. 

 - Спасибо, - улыбаясь, сказала девушка и сделала свет палочки потише. 

 - Не за что, - буркнул Кьетани. - Ты меня не видела.

 - Конечно. 

 - И еще, Ячи? 

- Что?
 
- Рейвенкловская башня в той стороне. Я не знаю, куда ты идешь, но Киеко ждет тебя явно не там. 

 - Как ты... - девушка мгновенно вспыхнула, но спорить не стала. - Спасибо еще раз. Я плохо ориентируюсь в темноте. Кентаро ничего не ответил. Парень лишь кивнул головой и юркнул в небольшой проход между двумя стенами. Яхаба ждал его, как и обещал, на вершине Астрономической башни. Несмотря на то, что была ночь, парень все равно был в своей форме - факультетском свитере, белой рубашке, галстуке, брюках и мантии. Кьетани вдруг почувствовал себя очень неуютно, потому что на нем были простые джинсы и серый свитер. Шигеру стоял и, не замечая Кентаро, смотрел в никуда - а может на что-то, что было видно только ему. На губах не было привычной усмешки - мышцы лица были расслаблены, и парень позволял ночному ветру трепать его аккуратную прическу (которая, по мнению Кьетани, делала парня подозрительно похожим на профитроль). Яхаба плотно держался за поручень, окружающий всю башню, но вместе с тем раскачивался из сторону в сторону и фальшиво напевал себе под нос какую-то мелодию. Кьетани перевел взгляд с Яхабы на одинокую полную луну, висящую на беззвездном небе, и судорожно вобрал воздух. Такой яркой луны он не видел ни разу в своей жизни. 

- О, ты пришел! - вскрикнул Яхаба, выводя парня из оцепенения. Кьетани засунул руки в карманы и подошел поближе. 

 - Ты уверен, что можешь мне помочь? 

- Постараюсь, по крайней мере. Вреда точно не будет. 

- Я все еще не понимаю, зачем ты это делаешь.

 - Ты меня страшно раздражал, знаешь? - серьезно сказал Шигеру. - То, как ты разговариваешь со всеми, то, как ты держишься - страшно раздражал. Меня всю жизнь учили, что без уважения нельзя разговаривать ни с кем - особенно с теми, кто старше. И я в это верю. Поэтому, - Яхаба взял Кьетани за плечо и с силой сжал его. - Попробуй не быть таким хамом. Даешь своему факультету плохое имя. 

 - И что ты решил? Воспитать меня? - язвительно бросил Кьетани. 

- Нет. Просто помочь. Ты интересный. 

 Кентаро проигнорировал последнее замечание Шигеру и сказал:

 - У моего факультета и так не очень хорошее имя. 

- Неправда, - примирительно произнес Яхаба. - Моя мама была хаффлпаффкой. И никто в жизни не решался к ней соваться, особенно во время игры. Однажды она сломала какому-то парню руку бладжером. 

Кьетани одобрительно покачал головой. Его самого недавно выгнали из команды со словами, что «его стиль игры не очень согласовывается с политикой школы». - Ты должен радоваться, что попал на этот факультет, - заключил Шигеру.

 - С чего ты взял, что я рад, что попал в эту школу? 

- Ну, это же Хогвартс, - Яхаба сказал это таким тоном, будто эта фраза должна всё объяснить, и Кьетани цокнул языком.

 - И? Я бы лучше учился в обычной школе. Вы, волшебники, самые настоящие мудаки.

 - Мы, волшебники, - поправил Шигеру. Он слегка усмехнулся и спросил: - И что это должно значить? 

- А то, что вам давно пора высунуть головы у себя из задниц, - бросил Кьетани. - Я поверить не мог, что это место реально до сих пор освещается свечками, и что вы реально пишете перьями и чернилами. Вы считаете, что раз у вас есть магия, то вы лучше - но дай мне сказать, это полная херня. Вы не видите того, что происходит в мире. На каждое ваше заклинание у магглов есть атомная бомба. На каждое «авада кедавра» - пуля, и неизвестно, что долетит первым. Черт, у магглов даже своя сыворотка правды есть, для которой не нужна херня вроде корня мандрагоры и чужих ногтей. Вы тормозите себя, не позволяя детям пользоваться компьютерами и телефонами - мы не в средних веках, черт возьми. Когда-нибудь магглы научатся обходить ваши защитные чары и, тогда придется заплатить за то, что вы столько лет подряд ставили себя выше их. И знаешь еще что? Война, которая была не так давно - пророчества, «мальчик, который выжил» и прочее - знаешь, как бы все закончилось, если бы магглы пришли помочь? Снайперской пулей Волдеморту в лоб. И всё. И это было бы легче легкого - потому что Волдеморт никогда не принимал в расчет никого, особенно магглов. Он даже не думал, что они могут ему навредить. А они могли. И погибло бы в разы меньше человек. Вы до сих пор расплачиваетесь за свое самодовольство. 
 Кентаро перевел дыхание и насупился. Он не привык так много говорить, поэтому поджал губы и надеялся, что ему не придется продолжать диалог. Яхаба спрятал руки в рукава мантии и смотрел Кьетани прямо в глаза. Парень чуть наклонил голову на бок и, сузив глаза, открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать. Через пару минут Кьетани стало тяжело выносить такой пристальный взгляд, и он отвернулся. Вскоре Шигеру сделал глубокий вдох и сказал: - Я рос в чистокровной семье. Я понятия не имею, как живут магглы. Может ты и прав, может быть мы чего-то не знаем, но дай-ка теперь и мне кое-что сказать - ты можешь обвинять нас в том, что мы не проявляем должного уважения к магглам, но тебе нужно самому научиться проявлять это уважение. Никто не будет тебя слушать, если ты продолжишь сидеть в углу, скалиться и ломать школьную собственность. Понятно? - Яхаба ещё раз с силой сжал плечо Кьетани, и парень поморщился от боли. После этого Шигеру коротко улыбнулся, хлопнул в ладоши и спросил: - Ну что, готов начать тренироваться? 

- Ага, - нехотя ответил Кьетани, не поднимая глаз на Яхабу. 

- Хорошо, - протянул Шигеру и достал из кармана свою волшебную палочку. Парень закрыл глаза, сделал глубокий вдох и неожиданно громко выкрикнул: - Экспекто патронум!

 Из кончика палочки мгновенно пошел серебряный дым, и через мгновение под ногами у Шигеру крутилась лиса - она цеплялась за ноги парня своим пушистым хвостом и недовольно косилась на Кьетани. 

- Твоя очередь, - сказал Яхаба, погладив своего патронуса по голове. - Только скажи мне сначала, какое воспоминание ты используешь.

 - Мой седьмой день рождения, когда мне подарили собаку. 

- Слабовато. 

- Ну извини, что у меня в жизни событий ярче не было.

 - Ты не понял, - устало произнес Шигеру. - Воспоминание может звучать незначительно, но быть очень важным для тебя. Мне масштаб неважен. Просто раз это так долго не работает, значит нужно поискать что-то другое. 

- У меня нет другого. 

- Найдешь. 

Кьетани собрался с силами и повторил действия Яхабы. Он, как заведенный, шептал слова заклинания, но у него ничего не получалось. 

- Успокойся, - сказал Шигеру, взяв Кьетани за руку. - Не все сразу. 

 ~ 

Они встречались каждую ночь уже два месяца. Оба парня приходили на занятия днем уставшие и с огромными синяками под глазами, но переставать приходить на Астрономическую башню не собирался никто. Иногда они даже не тренировались вызвать патронуса - они сидели на ступенях башни, и Яхаба пытался разговорить Кьетани. Сначала парень неохотно отвечал на вопросы и просил перейти к делу, но через пару недель Шигеру не приходилось сильно стараться - Кентаро делал недовольное лицо, но разговаривал с гораздо большим энтузиазмом, хотя и пытался отчаянно это скрыть. 

 Яхаба во многом не был похож на человека, которого представлял себе Кьетани. Шигеру был похож на вечера и ночи, в которые они встречались - когда воздух кусачий, но не холодный, а теплое закатное солнце, окрашивая небо в тёплые насыщенные цвета, опускается за горизонт, позволяя сиянию миллиардов звезд осветить иссиня-черный небосвод. Из-за него Кьетани совершенно перестал бояться темноты - ночь дарила ему ощущение, что в этот момент время останавливается, что никто и ничто не может ему навредить, что любые раны могут затянуться. Яхаба был упорным - его упрямство было сравнимо с самим Кьетани - он не отступал; знал, когда нужно надавить, а когда дать Кентаро время. Яхаба проявлял заботу тихо, практически незаметно - его дружба выражалась в острожных подбадриваниях изо дня в день, молчаливых услугах и легких прикосновениях. Шигеру дарил уверенность, которой парень не ощущал еще ни разу - он впервые чувствовал магию в кончиках своих пальцев. Как-то Кьетани спросил, не становится ли в какой-то момент слишком тяжело - тяжело носить вежливую улыбку на губах, соответствовать всем ожиданиям и оправдывать чужие надежды. Шигеру тогда прислонился спиной к стене башни и с усмешкой на губах сказал, что тяжело. Но он всегда будет держать голову высоко, потому что у него нет роскоши показывать слабость. Кьетани не думал, что в Хогвартсе уважает кого-то больше Яхабы, и парень потерял счет разам, когда хотел сказать "спасибо", но прикусывал язык. 

Но одна проблема все никак не хотела уходить - Кьетани не знал, какое воспоминание должно сработать. Яхаба терпеливо говорил, что он обязательно додумается, но сам парень начинал терять пресловутое терпение. Кентаро перепробовал все - начиная с того, как его собака впервые дала ему лапу, заканчивая моментом, когда парень впервые попробовал жареную курицу. Но ничего не помогало - патронус не появлялся, как бы Кьетани не старался. Он начинал медленно отчаиваться, но отказывался показывать это Яхабе. 

И в какой-то момент Кьетани показалось, что он наконец-то понял, что нужно делать. Ячи сидела рядом с ним на диване и, игнорируя его хмурое лицо, рассказывала о том, как они с Киеко в тайне от учителей начали выращивать зачарованные оранжевые розы. Она тараторила что-то о том, как она ждет, когда цветы начнут распускаться, и что хочет, чтобы Кьетани обязательно на них посмотрел. Она схватила его за руку и, посмотрев парню прямо в глаза, заставила дать обещание, что он придет в теплицу. Добившись того, что она хотела, Хитока вскочила со своего места и побежала на кухню со словами о том, что сделает им двоим по кружке горячего шоколада. Кентаро смотрел ей в след и заставил себя перестать хмуриться. 

Ячи была его первым и до недавнего времени единственным другом. Он помнил, как одиннадцатилетняя Ячи пораженно озиралась по сторонам, как радовалась тому, что попала в Хогвартс; как косо смотрела на парня и осторожно расспрашивала остальных, кто он такой и почему сидит один. Остальные хаффлпаффцы быстро объяснили девочке, что Кьетани - одиночка, и что к нему лучше не подходить, не нарываться на неприятности. Кентаро слышал это и не решился возразить - ведь он и правда не был самым дружелюбным хаффлпаффцем. Но когда тем же вечером Ячи подошла к нему, нервно теребя в руках полевой цветок и сказала, что не хочет, чтобы кто-то решал за нее, с кем стоит дружить, а с кем нет, Кьетани впервые за три года в Хогвартсе улыбнулся и чуть подвинулся, уступая девочке место рядом с собой. Он почувствовал себя нужным - впервые слова о том, что на хаффлпаффе место найдется для каждого, перестали казаться ложью. 

 Кьетани не мог спокойно усидеть на месте, дожидаясь вечера. Он был уверен, что в этот раз точно получился - что он нашел нужное воспоминание, и что сегодня вечером он наконец-то увидит своего патронуса. 

~ 

- Ты чего такой сегодня? - удивленно спросил Яхаба, глядя на то, как Кьетани сводит брови и поджимает губы, старательно пытаясь подавить улыбку. 

 Кьетани не ответил. Вместо этого он достал палочку и прошептал заклинание. Вместо привычной пустоты Кентаро почувствовал, как внутри разливается тепло, заполняя каждый уголок его тела. Кьетани не мог сделать вдох - да ему и не очень-то и хотелось. Казалось, что кислород ему больше не нужен - вместо этого жизнь ему давала какая-то другая сила - гораздо сильнее самого чистого воздуха и самого яркого солнечного света. Кьетани не знал, сколько длилось это мгновение, но из сладостного оцепенения его выбил чей-то громкой смех. Сначала он был похож на эхо, но потом становился все отчетливее и отчетливее. Наконец Кьетани смог открыть глаза и увидел перед собой Яхабу, который согнулся пополам, хохотал и пытался что-то сказать. 

- Ты... - жадно хватая воздух ртом говорил парень. - Ты говорил... что у тебя будет... бойцовская собака.... Мерлин, ты бы видел свое лицо, когда мне это доказывал... Мерлин...
 Кьетани непонимающе посмотрел перед собой в поисках своего патронуса, но не мог его найти. Но вдруг он почувствовал, как что-то ударилось об его ногу. Парень нагнулся и увидел маленького щенка лабрадора, который прыгал на месте и просился к Кьетани на руки. Парень почувствовал, что начинает краснеть. 

- Эй, - рявкнул он. - Патронусы тоже могут расти! Это он пока щенок! 

- Расти? - продолжая смеяться, выдавил Яхаба. - Во что? В сурового и опасного лабрадора?

 - Да замолчи ты! - щенок продолжал назойливо путаться под ногами у Кьетани и парень, опустившись на корточки, погладил щенка по голове. - Он опаснее твоей лисы будет. 

- Конечно, - слабо сказал Шигеру, пытаясь успокоиться. - Конечно! Суровый и опасный. Все будут бояться к нему подойти. 

 Кьетани снова ничего не ответил. Он продолжал гладить щенка, который махал хвостом с такой скоростью, что, казалось, сейчас взлетит. Через какое-то время смех стал невыносимым - Кьетани выпрямился и строго посмотрел на Яхабу, который шептал извинения и стирал выступившую на глазах влагу. Кьетани насупился, решительно подошел к Яхабе и взял его за воротник рубашки. Шигеру продолжал смеяться. Он выставил руки вперед, стараясь оттолкнуть Кьетани, и пытался убедить его, что сейчас успокоится. Кентаро его не слушал. Он, не совсем понимая, что делает, притянул парня к себе и накрыл его губы своими. Яхаба перестал смеяться в ту же секунду. Он замер и широко распахнутыми глазами смотрел на Кентаро. Буквально через секунду Кьетани отстранился. Несмотря на то, что эта ночь была особенно темной, и смотровую площадку башни освещал лишь свет патронуса, было нетрудно разглядеть пунцовый румянец на щеках у парня. 

 - Я просто хотел, чтобы ты замолчал. 

Яхаба продолжал молчать, а Кьетани начинал нервничать. Он наконец понял, что именно сделал. 

- Забудь, - буркнул он. - Я не хотел. Главное, что ты перестал смеяться. 


 Кьетани развернулся и пошел к выходу. Ему казалось, что все, что только что случилось, было не по-настоящему - что он завтра проснется с утра, и Яхаба не будет помнить о том, что произошло. Ватные ноги несли парня к лестнице, и он чувствовал, как гудит его голова. Дикий жар опутал его тело, пока чьи-то холодные пальцы не опутали его запястье. 

 - Прости, - сказал он с привычной усмешкой. - Я думал, ты не хочешь целоваться до тех пор, пока у тебя не сломается голос. 

- Эй! - вспыхнул Кьетани. 

Яхаба решительно взял его за руку и сказал: 

- Не за что.