***
«Ты есть Воздаяние. Ты есть Милосердие. Ты есть Верность и Честь. Ты наполняешь меня верой и силой, и жизнь моя обретает смысл. Как во мраке ночи кроется звездный свет, так и в самой черной душе есть зерна добра. Ты – тот, кто пробуждает к жизни дремлющие в этих зернах ростки. Ты есть Смысл. Ты есть Истина. Ты есть Свет. Дороги Твои ведут праведника к обретению себя. Лишь тот, кто не свернет с выбранного пути и сохранит душу свою в чистоте, постигнет свою суть. Ты – тот, кто помогает прозреть. Имя Тебе – Справедливость! Молодой паладин неторопливо поднялся с колен и обратил взор к лицу Справедливого бога. В храме Тира было тихо и сумрачно, поскольку ночь уже накрыла Невервинтер своим звездным плащом. В солнечные дни, когда свет проникал сквозь разноцветные стекла витражей под самым скатом крыши, на мраморном лице Тира играли разноцветные блики, и изваяние однорукого бога окутывал ореол света и радости. А душу паладина – покой. Но не сегодня... Несмотря на то, что воин Тира прочел молитву уже дважды, он не ощущал привычного умиротворения. Напротив, на душе у него было гадко, как в общественном сортире. «Я лишь исполняю свой долг!» – повторил паладин про себя, наверное, в сотый раз. Но легче все равно не становилось. Скрипнула тяжелая входная дверь. – Касавир! – вполголоса окликнул паладина вошедший, юноша в точно таком же доспехе со знаком Тира. – Ты закончил? – Да, Нивалль, – отозвался паладин, не торопясь, впрочем, покинуть храм. – Нам пора. Нужно сменить Финли и Каспара на посту... – напомнил его товарищ, совсем юный, стройный и золотоволосый, как солнечный эльф. – Конечно. В зале суда. Касавир на миг склонил голову, словно прощаясь с тем, кому он служил верой и правдой, и двинулся к двери, у которой оставил свой меч. В храме Изувеченного Бога не принято было носить оружие – это правило установила еще леди Арибет. «Леди Арибет... Тир, Великий, неужели все это происходит на самом деле? И я не сплю?» Паладин лишь усмехнулся в ответ на свои невеселые мысли. Кошмар, в который был погружен Невервинтер долгие месяцы, происходил наяву. Казалось бы, все пошло на лад – Воющая смерть побеждена, война с Лусканом закончена, вторжение Древних остановлено. Оставалось лишь поставить точку в этой истории – совершить воздаяние. И все же Касавиру в эту ночь было еще хуже, чем накануне расправы над Фентиком Моссом, хотя леди Арибет де Тильмаранд, в отличие от своего покойного жениха, наказание вполне заслужила... Финли – лучший друг Касавира, вечно сыплющий остротами рыжеволосый балагур (из-за чего леди Арибет порой шутила, что ему было бы правильнее избрать путь служителя Лииры) – выглядел не лучше друга. Паладин хмурился и был так бледен, словно Воющая смерть все еще терзала его плоть. Хвала Тиру, Героиня Невервинтера вовремя доставила лекарство, иначе Фин не стоял бы сейчас у дверей кабинета судьи Олефа Ускара, а покоился на городском кладбище. «Нет, у Финли не было бы даже могилы, – поправил себя Касавир. – Все жертвы Воющей смерти отправлялись прямо в очищающий огонь...» – Привет, – Фин, не обращая внимания на Нивалля, лицо которого отразило глубочайшее возмущение от такого пренебрежения правилами, потрепал Касавира по плечу. – Все, мое дежурство закончилось. Могу пойти и напиться... – Финли! – негодующе воскликнул Нивалль. – Паладин Тира не опускается до греховных увеселений! – Знаешь, Нивалль, у меня как-то мало желания веселиться, – буркнул Фин. – Можешь успокоить себя мыслью, что это необходимая оздоровительная процедура. Если я не выпью, то просто не переживу завтрашний день. – Паладин должен быть тверд в своих убеждениях! – напыщенно провозгласил будущий воин Тира. – Наши клятвы обязывают нас хранить чистоту тела и мыслей... – Тогда радуйся, что ты пока не связан обетом, – оборвал его Финли. – А я сам отвечу за свои прегрешения перед богом и людьми. Касавир пожал руку друга и кивнул на закрытую дверь. – Судья там? – Глаз не сомкнул, – подтвердил рыжий паладин. – У него капитан Транкар. Ладно, мы пойдем отдыхать. Удачной вахты, Кас. – Спасибо, Фин. Финли и его напарник Каспар (такой же аколит, как и Нивалль, но в отличие от юного дворянина простой парень, не разражающийся речами о величии Тира по поводу и без оного) покинули здание, и Касавир с Ниваллем остались одни. Раньше вахту в зале суда, как и во дворце лорда Нашера, несли только гвардейцы. Но после того, как Воющая смерть собрала в Невервинтере богатый урожай, к охране властителя и высших чиновников начали привлекать служителей Тира. Паладины и послушники Справедливого охраняли даже заключенных. Перед сменой они разыгрывали, кому куда отправляться, и больше всех не везло сэру Родерику, который едва ли не каждый день стоял на часах у камеры леди Арибет. Касавиру ни разу не выпадал такой жребий, и он был этому рад. Смотреть в глаза своему бывшему командиру было бы неимоверно трудно. Касавир знал о преступлениях леди де Тильмаранд, но воздавать ей по заслугам, как того требует Тир, не мог. Может быть, потому что понимал: на подобное несчастную женщину могло толкнуть только самое глубокое отчаяние... От раздумий Касавира отвлекли голоса, внезапно прозвучавшие прямо у него за спиной. Олеф Ускар и капитан городской стражи остановились на пороге и обменялись коротким рукопожатием. – Отдохните, друг мой, – явно продолжая разговор, посоветовал офицеру Олеф. – Нам остается лишь молиться. Капитан Транкар молча кивнул и, не удостоив взгляда вытянувшегося в струнку при его появлении Нивалля, обратился к Касавиру: – Вы будете нести вахту до утра? – Да, сэр, – подтвердил паладин. – Жаль, – загадочно произнес капитан. – Да поможет вам Тир! – Транкар! – одернул друга судья. Капитан лишь отмахнулся и быстро зашагал на выход. Судья Ускар посмотрел ему вслед и покачал головой. – Касавир, вы понадобитесь мне утром, – сказал он паладину. – Я действую по приказу лорда Нашера, но мне хотелось бы, чтобы вы отнеслись к этому с пониманием, как к моей личной просьбе. – Разумеется, – Касавир изо всех сил старался не выказать удивления. На красивом лице Нивалля читалось горячее желание предложить судье посильную помощь, но в присутствии паладина юноша сдержался. Судья провел ладонью по лицу и с явным усилием сдержал зевок. – Пожалуй, я не пойду сегодня домой, – пробормотал он. – Прикорну на пару часов в кабинете... Будьте добры, разбудите меня, если я просплю дольше. – Да, Ваша честь. Дверь за Олефом Ускаром закрылась, и в зале снова воцарилась тишина. Касавира это не смущало, поскольку он в принципе не особенно нуждался в компании. Может, поэтому они и сдружились с Финли – разговорчивый и острый на язык Фин дополнял молчаливого, доброжелательного Каса. Ниваллю не повезло: он не мог пребывать в молчании больше получаса. При этом юноше был жизненно необходим собеседник, поскольку ронять фразы в безответную тишину, как Финли, он не мог. Касавир же, который считал, что подобные упражнения по самодисциплине будущему паладину нужны, как воздух, не вступал в беседы с подчиненным, и Нивалль во время нахождения на посту молча страдал, не мешая старшему товарищу предаваться размышлениям. Касавир думал не о леди Арибет, чья жизнь должна была оборваться через несколько часов. Его мысли были прикованы к другой женщине, разделявшей с бывшим паладином Тира тяготы заключения и осуждения. Илэн Лайонсет. Героиня Невервинтера. Та, что остановила королеву Мораг, но не смогла спасти жизнь собственной сестры... «За свою сестру я тоже был бы готов отдать жизнь, – Касавир посмотрел на окно и рассеянно отметил, что небо уже посерело, явив признаки скорого восхода солнца. – Будь даже она трижды преступницей, хуже леди Арибет и Маугрима Коротира вместе взятых... Но вот поведение лорда Нашера мне непонятно. Леди Лайонсет спасла тысячи жизней, а он в ответ на просьбы о помиловании леди де Тильмаранд не просто отказал, но и заключил ее саму под стражу!» Будить судью Ускара Касавиру не пришлось: Олеф сам вышел в коридор – уже одетый в официальное одеяние судьи и с мрачным выражением, которое совсем не вязалось с его обычно благообразным породистым лицом. – Касавир, идите за мной, – отрывисто приказал он. – Поскольку я покидаю здание, охранять его не обязательно. Достаточно оставить здесь вашего подчиненного. Касавир ответил сдержанным поклоном. Олеф Ускар, уже не глядя на паладина, но пребывая в уверенности, что тот не отстает от него ни на шаг, двинулся к выходу из здания. Очень скоро паладин понял, куда они направляются, и это заставило его содрогнуться. Они шли в подземелье замка Невер, где содержались государственные преступники. Вернее, там находились лишь двое: Арибет де Тильмаранд и Илэн Лайонсет. В подземелье их ждал Сергол. Жрец Тира, сменивший казненного Фентика Мосса, выглядел не лучше судьи. Он приветствовал Олефа, коротко кивнул Касавиру и, понизив голос, спросил: – Парень знает, что от него потребуется? – Нет, – вздохнув, ответил судья. – Но, сэр... – Не сейчас! – судья Ускар отмахнулся. – У нас есть более срочные дела. Они втроем подошли к двери в камеру, где несли стражу двое гвардейцев Невервинтера. Один из мужчин отпер дверь, и священник Тира вошел в камеру. Касавир, бросив взгляд внутрь, заметил, что навстречу Серголу с топчана поднялась лишь одна стройная женская фигурка. – Леди Лайонсет в соседней камере, ее перевели сегодня на рассвете, – хмуро пояснил судья, правильно истолковав взгляд Касавира. – И именно с ней связано ваше задание. – Служу Невервинтеру! – ответил паладин, все еще ничего не понимая. Олеф снова вздохнул и негромко произнес: – Лорд Нашер желает, чтобы леди Лайонсет присутствовала при казни предательницы. Но поскольку наш лорд подозревает, – и небезосновательно! – что толпа может учинить расправу над заключенной, ее необходимо обезопасить. «Учинить расправу?! Как бы не так! Лорд Нашер просто боится, что толпа освободит свою спасительницу...» – Как именно я должен обеспечить безопасность леди Лайонсет? – уточнил паладин. – Вы должны будете надеть на заключенную капюшон, чтобы ее никто не узнал, а также кандалы, чтобы она не смогла сбежать. И еще, – Олеф запнулся и почти с омерзением закончил: – не забудьте про кляп... Касавиру показалось, что небо рухнуло ему на голову. «Связать Героиню Невервинтера? Заткнуть ей рот и притащить на площадь, как последнюю преступницу?! Женщину, без которой мы все были бы обречены на смерть?» – Я служитель Тира... – откашлявшись, пробормотал Касавир. – Не тюремщик. – Я знаю, – в светло-голубых глазах судьи светилось понимание. – Но так нужно, Касавир. Верьте мне. Странная нотка в голосе Олефа Ускара заставила паладина внимательнее посмотреть на судью. – Вы отвечаете головой за ее жизнь, – с нажимом произнес Олеф. – Понимаете? И Касавир, внезапно почувствовавший, что действительно понимает этого усталого немолодого человека в мантии верховного судьи, медленно кивнул. На лице Олефа Ускара отразилось облегчение. – Тогда ступайте к леди Лайонсет, подготовьте ее к выходу. А я должен подождать леди де Тильмаранд. Героиня Невервинтера была спокойна, словно пребывала в храме Сильвануса, а не в казематах. Касавир никогда раньше не заговаривал с этой энергичной и отчаянно смелой девушкой и втайне мечтал, чтобы она заметила его когда-нибудь, выделила среди таких же, как он, воинов Тира, но теперь у него язык буквально прилип к небу. – Чем я могу вам помочь? – с нескрываемой иронией спросила друид. – Вам придется пойти со мной, – с трудом произнес Касавир, не ожидавший, что вблизи Героиня окажется совсем не такой величественной, как сестра (или как ее образ в воображении Касавира), а... обычной. Просто красивая девушка с тонкими чертами, как у всех, в чьих жилах течет эльфийская кровь. – Зачем? – в зеленых глазах мелькнула настороженность. Паладин отвел взгляд, и Илэн Лайонсет прерывисто вздохнула, догадавшись. – Лорд Нашер хочет, чтобы я смотрела, как казнят Арибет? – резко произнесла она, сжимая кулаки. Касавир продолжал молчать, поскольку подходящего ответа так и не смог придумать. А Героиня Невервинтера поднялась со скамьи и подошла к нему вплотную – так близко, что он разглядел золотистые искорки в ее глазах цвета весенней листвы. И эти искорки медленно-медленно гасли... – Извини, парень, я знаю: ты тут ни при чем, – она проговорила эти слова тихо, почти шепотом. – Каждый делает то, что должен. Касавир ненавидел себя в эту минуту. Как ненавидел позже, пока надевал на Героиню Невервинтера легкие металлические кандалы, затыкал ей рот тряпочным кляпом и набрасывал на голову темный капюшон, который обычно надевают на воров перед экзекуцией. «Тир, Справедливый и Всевидящий! За что ей это? За что?!» Но Изувеченный бог молчал. Когда Илэн Лайонсет и Касавир, придерживающий ее под локоть, вышли из здания суда, оба невольно остановились на миг. Площадь встретила их сдержанным гулом и режущим глаза светом солнца. Касавир вдруг вспомнил, что в день казни Фентика Мосса шел сильный дождь – может быть, поэтому эльфа повесили, а не сожгли на костре, как его друга Дестера. Леди де Тильмаранд ждала более почетная казнь. На наспех сколоченном помосте у Великого дуба уже ожидал палач, опирающийся на двуручный меч. – Идемте, миледи, – шепотом попросил Касавир. Илэн медленно двинулась вперед, к помосту. К палачу, как-то нервно потирающему рукоять тяжелого двуручника. К бледному, как статуя Келемвора, судье Олефу. К Серголу, который молился вместе с осужденной, стоя на коленях. К Арибет, сложившей руки на груди и повторяющей за жрецом обращенные к Тиру слова. – Ты есть Воздаяние. Ты есть Милосердие... Рука Илэн под ладонью Касавира напряглась: Героиню колотила крупная дрожь. Она не могла произнести ни звука, но паладин даже без слов понимал, что в этот миг чувствует девушка, потому что сам чувствовал то же самое. «Отчаяние. Бессильная ярость. Ненависть. Боль». Тем временем Арибет на помосте закончила молитву и выпрямилась во весь свой небольшой рост. – Леди Арибет де Тильмаранд, суд Невервинтера приговорил вас к смерти за предательство, – произнес судья Олеф. – На вашей совести – гибель множества людей. У вас есть, что сказать перед тем, как приговор будет приведен в исполнение? Тонкое лицо полуэльфийки оставалось безмятежным, а ее мелодичный грудной голос звучал спокойно. – Да, Ваша честь, – ответила она. – Я признаю себя виновной и искренне раскаиваюсь в своих преступлениях. Я знаю, что жители Невервинтера не простят меня, поэтому надеюсь лишь, что они сочтут кару, выбранную для меня судом, достаточным наказанием. – Есть ли у вас последняя просьба? – а вот голосу судьи Ускара явно недоставало спокойствия и торжественности. Леди Арибет грустно улыбнулась. – Лишь одна, Ваша честь. Я хотела бы, чтобы лорд Нашер проявил милосердие по отношению к леди Лайонсет. Она ни в чем не виновата перед Невервинтером и его лордом. – Это невозможно! – прогремел зычный голос откуда-то сзади. Касавир обернулся и понял, что эту фразу бросил сам владыка Невервинтера. Лорд Нашер сидел в кресле на возвышении у здания суда, но начав говорить, поднялся с места и шагнул вперед. – Это невозможно! – повторил лорд. По толпе пронесся сдержанный гул. Паладин, охваченный волнением, даже не понял, какое именно чувство выражали горожане – недовольство или радость. Арибет на миг опустила длинные ресницы, а когда она снова подняла взгляд на лорда Нашера, ее лицо выражало лишь покорность судьбе и решимость. – Тогда мне не о чем просить лорда Нашера... Касавир чувствовал, что его сердце словно полосуют острым кинжалом. «Тир Великий, смилуйся над ее душой! Пусть твоя благодать и снисходительность будут с леди Арибет...» Героиня Невервинтера, стоявшая рядом с паладином, не шелохнулась, но он чувствовал, что она излучает острейшую боль, которая постепенно начинала захватывать и самого Касавира. Он не знал, как облегчить страдания девушки, а потому лишь сжал ее руку в знак поддержки. Просто для того, чтобы Илэн знала: в этот страшный миг она не одна... Касавир снова устремил взгляд на помост, и на какое-то краткое мгновение его взгляд встретился с напряженным взором Олефа Ускара. «Ты в ответе за ее жизнь!» Паладин замер на месте, а потом еле заметно склонил голову. И подался чуть вперед и вправо – чтобы закрыть собой Лайонсет от горожан (и в первую очередь – от городской стражи). «Если лорд Нашер не хочет проявить милосердие, его проявит Тир... – успокаивая себя самого, повторил Касавир. – Рукой своего служителя». Внутренний голос с внезапной гаденькой интонацией произнес: «Да это же предательство!», но Касавир лишь упрямо тряхнул головой, отгоняя непрошеные сомнения. Это Справедливость. Пальцы Касавира осторожно коснулись кандалов. Паладин нащупал замок и попытался как можно плавнее вставить в кандалы ключ. Героиня Невервинтера, мгновенно понявшая, что делает паладин, вскинула голову и впилась в его лицо острым пылающим взглядом. – Все будет хорошо, – одними губами произнес Касавир, продолжая медленно-медленно (Тир, как же все-таки медленно!) поворачивать ключ. Она резко качнула головой и отвела в сторону скованные запястья. «Нет! – горячо возразили ее глаза. – Не надо!» – Надо, – убежденно возразил паладин. Снова жест отрицания. «Тебя покарают за это!» – Ничего. За все нужно платить. За справедливость – тоже... – Все в порядке? – на плечо Касавира легла чья-то непрошеная рука. Паладин обернулся, постаравшись придать себе максимально невозмутимый вид, и похолодел: рядом с ними стоял Нивалль. – Я знаю: ответственное поручение лорда Нашера! – возбужденно прошептал юноша, взглядом указывая на Героиню Невервинтера. – Вот, решил тебя подстраховать... – Ты же должен был идти отдыхать в казармы, – буркнул Касавир, чувствуя, как его сердце пропускает один удар, потом другой. – И проспать миг триумфа моего лорда?! – победно рассмеялся Нивалль. – Ни за что! И тебе подсоблю, можешь не благодарить! В этот момент Касавиру хотелось не благодарить своего юного товарища, а сгрести его за шиворот и зашвырнуть куда-нибудь за Хребет Мира. «Забери тебя Шар! Как же ты тут некстати...» Его рук коснулись тонкие легкие пальцы. Героиня Невервинтера смотрела в лицо паладина с сочувствием, словно это не ее спасение только что, как любит говорить Фин, накрылось медным тазом. Лишь короткое пожатие – и она снова взглянула вперед, на сестру... На помосте леди Арибет де Тильмаранд обвела невидящим взглядом внезапно притихшую толпу. Все молчали – даже уличные мальчишки, до этого выкрикивающие какие-то непристойные куплеты про бешеную паладиншу и ее повешенного любовника, не решались издать ни звука. – Я готова, – просто сказала Арибет, повернувшись к палачу. Тот кивнул и крепче сжал рукоять огромного меча. Полуэльфийка плавным грациозным движением опустилась на колени и перебросила волосы вперед через плечо, чтобы обнажить шею. – Пусть Тир хранит Невервинтер! – в последний раз пронесся над площадью ее низкий, такой знакомый большинству из собравшихся голос. И палач торопливо, словно всем сердцем желал быстрее покончить с тягостной обязанностью, нанес размашистый точный удар... Касавир услышал, как люди, что стояли рядом с ним, издали короткий сдавленный вздох. А лорд Нашер громко и отчетливо произнес: – Правосудие свершилось! Властелин Невервинтера повернулся к палачу, ожидая, что тот по обычаю поднимет голову казненной за волосы, чтобы показать толпе, но этого не произошло. Палач, выронивший меч, банально блевал, вцепившись в ограждение платформы. Что случилось дальше, Касавир не видел: Героиня Невервинтера пошатнулась, и он понял, что девушка теряет сознание. Паладин подхватил Илэн на руки и двинулся с площади, раздвигая толпу одним лишь яростным взглядом. Следом за ним торопился Нивалль, то и дело восклицавший: – Посторонись! Дорогу служителям Тира! А Касавир, крепко прижимая к груди бесчувственную девушку, думал о справедливости...***
В «Маске Лунного камня» было непривычно многолюдно. Касавир даже не сразу нашел Финли среди мужчин, заполнивших бар «Маски». Приятель сидел за самым дальним столиком в углу и пытался исполнить какую-то старую балладу. Он был мертвецки пьян. – Мне того же, что и ему, – бросил Касавир бармену, кивнув на друга и усаживаясь между ним и угрюмым Каспаром. – Ты б-был на площади? – спросил Фин, изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд на лице Касавира. – Был, – коротко бросил паладин, принимая кувшин у расторопной служанки. – И как..? – Как и должно было. Чинно и торжественно. Палач справился отлично, – паладин еле сдержал вздох. – Опытный, наверное. – Теперь опытный! – пьяно хихикнул Фин, указывая пальцем за соседний столик, где заливал в себя какое-то пойло рослый бледный детина. – Вон он, герой сегодняшнего дня! Господин Громмель, вчерашний ученик палача, а ныне сам мастер заплечных дел... – О чем ты? – устало спросил Касавир. Ему дико хотелось выпить и забыть этот кошмарный день, словно его не было. Финли помахал кружкой и пояснил: – Палач отказался казнить Арибет. И Героиню Невервинтера тоже. Поэтому палач теперь сам в тюрьме, а подмастерье занял его место! – Фин! – Касавир схватил друга за руку. – Значит, это правда? И ее завтра казнят?! Рыжий паладин покивал, заглянул в кружку и поставил на стол, знаком прося Касавира наполнить ее. – Приговор вынесен. Так что да, казнят, если небо не упадет на землю или у лорда Нашера не отрастет коса до пояса... – снова хихикнул он. – Но мы можем быть спокойны: мастер Громмель прекрасно владеет мечом! Леди Лайонсет и пикнуть не успеет, как обнимет свою сестру под приветственные вопли демонов Баатора... Демоны Бездны! Пусть заберут они всех нас! – неожиданно взревел Фин, грохнув кулаком по столу. – Мы трусы и мерзавцы! Неужели мы позволим казнить ни в чем не повинную девушку? – Успокойся, Фин, не ты принимал это решение, а наш сюзерен, – Касавир вдруг понял, что выпить сегодня не удастся. – Давай-ка, я помогу тебе вернуться в казармы. Финли вскинул на друга взгляд, полный страдания, и неожиданно пробормотал почти трезво, со слезами в голосе: – Лучше помоги мне сдохнуть, Кас! Убей меня, чтобы завтра не пришлось наложить на себя руки от отвращения... Утро Касавир встретил без похмелья, но и без особой радости по этому поводу. Он и Нивалль отправлялись на утреннюю смену, поэтому уже с первыми лучам солнца паладин был в храме. Там его уже ждали товарищи по ордену – те, чья очередь была заступать в караул с самого утра. Несчастный сэр Родерик последним усилием воли держал себя в руках, но было видно, что старший паладин провел бессонную ночь. – Итак, приступим к жеребьевке, – проговорил Родерик, откашлявшись. – Сэр Коллум, будьте любезны. Плечистый дварф засунул руку в холщовый мешок и извлек оттуда табличку с гербом Невервинтера. – Дворец лорда, – объявил Коллум. Следующим был сэр Алистар, которого жребий отправил патрулировать доки вместе с городской стражей. Затем вперед выступил Касавир. Паладин думал о чем угодно, только не о жребии, что ему выпадет, поэтому когда достал табличку, выкрашенную в черный цвет, не сразу понял, что это значит. – Мне жаль, – тихо произнес сэр Родерик, глядя на молодого человека с сочувствием. «Конвой леди Лайонсет... Я поведу ее на казнь!» Касавир бросил отчаянный взгляд на старшего паладина, потом на Коллума, который с первых дней в ордене был ему вместо старшего брата, – но те молчали, хотя взгляд не отвели. Рука Справедливого сделала свой выбор. – Я... – Касавир с трудом сделал глубокий вдох и повторил уже громче: – Я готов. Илэн Лайонсет встретила его с тем же отстраненным хладнокровием, что и днем раньше. С одним лишь отличием: если накануне ее душу терзала боль за сестру, то сегодня от волнения не осталось и следа. Героиня Невервинтера была собрана и спокойна, и Касавир на миг позавидовал ее выдержке. Кто знает, как он сам держал бы себя перед лицом смерти? – Леди Лайонсет, – паладин неловко поклонился, понимая, что пожелание доброго утра в данной ситуации прозвучит глупо и даже издевательски. – Здравствуй, – она улыбнулась в ответ (по-настоящему, с теплотой в глазах). – Рада тебя видеть... Как твое имя? – Касавир... – Касавир. Спасибо тебе за вчерашнее, – на этот раз Лайонсет говорила без улыбки, но в глазах ее все еще играли золотистые искорки. – И еще... Я рада, что сегодня рядом со мной будешь именно ты. Касавир почувствовал, как боль, приглушенная молитвами и силой воли, вновь наполняет его сердце. Словно отравленный лусканский дротик засел слева под доспехом. Больно – и это жжение постепенно растекается все дальше по телу, сковывая, заставляя взгляд затуманиваться... – Я так хотел бы помочь вам, моя леди! – воскликнул паладин, не в силах сдержать отчаяние и гнев. «Я гневаюсь? Это неправильно! Гнев привел к предательству леди Арибет...» Илэн лишь покачала головой. – Это не в твоих силах, – ответила она. – Да я и не хотела бы, чтобы кто-то пострадал из-за меня. – Ваш приговор несправедлив! Он порочит имя Тира... – Так случается, – помрачнев, ответила друид. – Разве с Арибет обошлись справедливо? Я все эти годы не понимала, с какой стати она носится с этим городом, как курица с яйцом, бережет его, защищает... А Невервинтер за любовь и заботу ответил ей черной неблагодарностью, отняв любимого, а потом и жизнь. Знаешь, и ведь я не могу ненавидеть Невервинтер и его жителей за это, потому что я сама была такой же как они! Судила ее и ждала, что она не сломается под тяжестью своей ноши. Что даже с разбитым сердцем, одинокая и всеми отвергнутая, она останется моей Арибет, рыцарем без страха и упрека! Так что ты неправ, Касавир, – девушка горько усмехнулась. – Я заслужила то, что получаю. И спасать меня не нужно. Да тебе и не удастся. – Но есть древние законы, выше слова лорда! – не сдавался Касавир. – Какие? Например, как обычай помиловать осужденного, если кто-то из свободных граждан пожелает вступить с ним в брак? – в глазах Героини впервые мелькнуло настоящее искреннее веселье. – Ты что, парень, делаешь мне предложение? Касавир почувствовал, что краснеет. – Я дал обет, моя леди, – смущенно пробормотал он. – Иначе я не колебался бы и, конечно... – Перестань! Я же шучу! – она уже смеялась в голос. – Отец деревьев, какие же вы, слуги Тира, серьезные ребята! Лайонсет положила руку на локоть паладина и сказала серьезно: – Спасибо тебе за все, Касавир. И за желание помочь – особенно. Но сейчас единственное, что ты можешь сделать – просто пройти со мной этот путь до эшафота. Паладин снова сглотнул комок в горле и кивнул. – Я буду рядом, – пообещал он. – До конца. Сергола с его душеспасительными речами Героиня Невервинтера выставила за дверь в два счета, заявив, что ей не в чем каяться. Поэтому судья Олеф в срочном порядке отправил Нивалля за друидом Невервитера, чтобы тот, согласно традиции, утешил сестру по вере перед тяжелым испытанием. Пока Нивалль бегал за Наитаром, судья и паладин ждали в коридоре, прислушиваясь к негромкому голосу Лайонсет, напевавшую какую-то печальную эльфийскую песню. – Она храбрая девушка, – сказал Олеф с нескрываемым уважением. – И не безрассудная. Почему же... – Что? – спросил Касавир, видя, что судья осекся. – Почему она отказалась бежать? Олеф Ускар на мгновение заколебался, потом решительно ответил: – Да! Я предлагал ей – этой ночью. – А я вчера на площади, – вздохнув, признался Касавир. – Она откажется снова, Ваша честь. Потому что решила принять свою судьбу, какой бы она ни была. Думаю, она пытается таким образом искупить свою вину перед леди Арибет. Олеф понимающе кивнул. – Она ошибается, – судья вздохнул. – Многие виноваты перед леди де Тильмаранд, но не она. Я, например! – В чем? – слегка удивился Касавир. – Я был малодушен, – выцветшие глаза Олефа смотрели куда-то в пространство, словно он заново переживал события ушедших дней. – Я вынес приговор Фентику Моссу, зная, что он невиновен. Это положило начало цепочке всех последующих событий... Я струсил, Касавир, и поступил так, как желал мой сюзерен. Но, – и судья обратил взор, загоревшийся мрачной решимостью, к паладину, – больше я не допущу такой ошибки. Их беседу прервало появление Нивалля и Наитара. Друид, даже не поздоровавшись с судьей и паладином, прошел в камеру, а юноша снова занял свое место по другую сторону двери. «В чем выражается твоя воля, Справедливый? – думал Касавир, стараясь не прислушиваться к голосам, доносящимся из камеры Героини. – Какой урок ты хочешь преподать мне? Или это испытание моей веры?» Паладину показалось, что Наитар не провел в камере и четверти часа, когда дверь распахнулась и на пороге появился друид. – Мы закончили, – не глядя ни на кого из присутствующих, с каменным лицом произнес Наитар. Олеф Ускар шагнул в камеру. – Илэн..? – ее имя он произнес с вопросительной интонацией. Героиня кивнула. – Давайте уже покончим со всем этим дерьмом, – сквозь зубы произнесла она. Касавир надел наручники на тонкие запястья Лайонсет. Он чувствовал, что должен сделать это сам, раз обещал Героине Невервитера быть рядом от начала и до конца. Но на этот раз не было ни унизительного кляпа, ни капюшона, что скрывал ее лицо. Илэн гордо вскинула голову и расправила плечи, прежде чем покинуть узилище. «Пора...» Касавира ни на миг не оставляло ощущение того, что он уже переживал все это. Та же негромко гудящая, словно люди не хотели говорить в полный голос, толпа, те же отстраненные лица гвардейцев, охранявших своего лорда, то же пронзительно голубое небо и яркое солнце, зажигающее золотые искры в растрепавшихся от ветра волосах Героини Невервинтера. И чувство вины, до боли обжигающее сердце паладина... Они шли между двумя рядами солдат городской стражи. Впереди – судья, за ним – Касавир, Героиня Невервинтера и Нивалль, а завершали их колонну двое рослых гвардейцев. У самого подножия эшафота их встретил капитан Транкар. Офицер стоял прямо на пути Олефа, и судья, прежде чем взойти по деревянным ступеням помоста, остановился и обменялся парой слов с капитаном. В следующую секунду Транкар посторонился, повернулся лицом к Лайонсет и, выхватив свой меч, отсалютовал ей. А следом за ним и его солдаты – те, кто еще несколько недель назад сражался на улицах города с лусканскими захватчиками плечом к плечу с Илэн, – обнажили мечи, отдавая дань уважения той, что спасла Невервинтер. В тот момент, когда Героиня с величием королевы взошла на эшафот, Касавир невольно посмотрел на лорда Невервинтера. Нашер Алагондар не выглядел радостным – скорее, усталым и подавленным. И в сторону золотоволосой девушки, остановившейся у плахи, он не смотрел. Илэн Лайонсет повернулась к толпе, и замерла, глядя поверх людских голов – она, как и ее сестра, словно не видела огромного количества горожан, заполнивших площадь Невервинтера. Впрочем, люди тоже не старались поймать взгляд осужденной. – Мама, а что сделают с этой тетей? – неожиданно спросил какой-то ребенок в толпе. Голос малыша прозвучал так звонко, что его услышали многие. Мать, не ответив, прижала ребенка к себе, не давая ему взглянуть на эшафот. А стоявшая рядом с нею пожилая женщина, не сдержавшись, всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Олеф Ускар развернул свиток с решением суда. Помедлил, а затем... уронил бумагу на деревянный помост. И обратился он не к Героине Невервинтера, а к его лорду. – Ваша светлость, – голос судьи в этот день звучал совсем иначе, чем накануне. – Я, судья Невервинтера, волею Тира объявляю об отмене приговора леди Илэн Лайонсет. Эта женщина невиновна в том, в чем ее обвиняли. Она не совершала поступков, которые подтверждали бы, что она является врагом Невервинтера. Напротив, каждый ее шаг был продиктован заботой о городе. Благодаря ей Невервинтер победил Воющую смерть. Она остановила нашествие Древних и войну с Лусканом. И заявлять, что она предатель, из-за нескольких слов, сказанных ею сгоряча, несправедливо. Если же мой лорд не согласен с моим мнением, он вправе назначить другой суд и другого судью. Олеф Ускар, расстегнув фибулу, скрепляющую его мантию судьи, аккуратно свернул свое одеяние и положил его на помост у ног Илэн Лайонсет. Касавир почувствовал, что его челюсть неудержимо движется вниз. Он никак не ожидал, что благоразумный судья совершит что-то в этом роде. «Это же самоубийство! Нашер никогда не простит...» Додумать паладин не успел: над замершей от изумления толпой пронесся могучий рык капитана Транкара. – Свидетельствую перед лицом Тира, что Илэн Лайонсет невиновна в предательстве и дезертирстве! – воскликнул офицер, подняв вверх открытую ладонь, словно клялся. – И если того потребует наш лорд, каждый из солдат городской стражи повторит это под присягой. – Невиновна! Невиновна... Это слово, подхваченное солдатами, покатилось дальше. Его уже повторяли горожане – от простого люда, столпившегося у оцепления, до знатных невервинтерцев, наблюдавших за происходящим с балконов зданий, окружавших площадь. Стражники начали ритмично ударять в щиты, и вскоре толпа, подчиненная единому ритму и охваченная единым чувством, требовательно скандировала другое слово – «Справедливость!». К всеобщему безумию присоединились даже гвардейцы, которые гремели щитами и кричали, взывая к чести лорда. В этот миг Невервинтер был единым целым – чувствующим, верящим, сражающимся за то, что ему дорого. Лорд Нашер поднялся – но чтобы заговорить, ему пришлось выждать минуту, прежде чем смолкли крики. Он хмурился так, что его брови смыкались на переносице, но паладину почему-то показалось, что он по-своему рад происходящему. – Да будет так! – произнес Нашер Алагондар. – Леди Лайонсет, именем Тира я снимаю с вас все обвинения и приношу извинения за всю несправедливость, что была допущена по отношению к вам! Вы свободны. Взрыв звуков и эмоций захлестнул площадь. Кто-то выкрикивал благословения лорду Невервинтера, кто-то – Героине, кто-то просто смеялся, плакал или хлопал в ладоши. И лишь Героиня молчала. Удивленный Касавир взглянул на нее и был потрясен еще больше. Лайонсет была напряжена, как струна, – казалось, что она вот-вот пронзительно и отчаянно зазвенит. В помертвевшем лице – ни кровинки, губы плотно сжаты, и лишь глаза, огромные, сверкающие, наполненные страданием, были живыми. Она неотрывно смотрела на лорда Нашера, и под ее пламенным взором владыка Невервинтера опустил голову...***
Касавир провожал Илэн Лайонсет. Героиня настояла на том, чтобы уйти по-тихому, ни с кем не прощаясь. Накануне вечером они допоздна засиделись в «Маске Лунного камня». Офала Челдарсторн, которую Касавир привык видеть насмешливой и самоуверенной, то и дело плакала и обнимала Илэн, словно не верила, что та жива. Большинство из тех, кого пожелала видеть Героиня, просто пили. А сама Лайонсет сидела, склонив голову, и о чем-то вполголоса беседовала с эльфийкой Лину Ла'нерал, жрицей богини Сехайнин Лунный лук. Касавир не пил – и поутру был рад этому, когда увидел помятые лица Финли и сэра Коллума, тоже участвующих в попойке накануне. Поэтому он успел примчаться в «Маску» за минуту до того, как Героиня Невервинтера покинула бордель. И, конечно, настоял на том, чтобы сопровождать Лайонсет. Хотя бы до ворот... Они повернулись лицом друг к другу, чувствуя неловкость. – Странно, – криво усмехнувшись, сказала Илэн. – Я тебя почти не знаю, а такое чувство, словно прощаюсь к с давним другом... – Я чувствую то же самое, моя леди, – выдавил Касавир, раздираемый на части сомнениями и печалью. – Простите, но... Может быть, вы позволите мне сопровождать вас в странствиях? Героиня Невервинтера покачала головой. – Не стоит, приятель. Мой путь не для таких, как ты, – задумчиво произнесла она. – Я мог бы помочь... – не сдавался Касавир. – Знаю. Но сейчас мне совсем не нужна компания, – зеленые глаза друида заволокло печалью, и паладину неожиданно до боли захотелось узнать, что так терзает эту сильную и пылкую женщину. – Поверь, наступит момент, когда кому-то действительно понадобится твоя помощь, – эту фразу Лайонсет произнесла с интонацией заботливой старшей сестры. – Ты отличный парень, Касавир – искренний, отважный, умеющий сопереживать. Я чувствую, что ты многое сможешь сделать для Невервинтера. И для этого мира...»***
– Касавир... Сэр! – прямо над ухом Касавира прозвучал негромкий девичий голос. – Пора идти! Воин открыл глаза и невольно усмехнулся, глядя на соломинки, торчащие из взъерошенных светлых волос склонившейся над ним Катрионы. – Что стряслось, сержант? – спросил он, усаживаясь и расправляя плечи. – Разведчики засекли большую группу орков! – сверкая глазами от возбуждения, затараторила девушка. – Скорее всего, они идут на соединение с войском Лограма Ослепителя! – Далеко? – Касавир поднялся и уже надевал на левую руку щит, до этого лежавший рядом на траве. – В паре лиг отсюда, – ответила Катриона. – И еще: со стороны Невервинтера движется группа вооруженных людей. По виду – наемники. Они могут нарваться прямо на орков. Может быть... мы могли бы... помочь? Касавир бросил на девушку снисходительный взгляд и неожиданно подмигнул ей. – Конечно, могли бы. Поднимай остальных! Просияв, сержант кинулась собирать бойцов. Новое войско Касавира не шло ни в какое сравнение с отрядом, которым он командовал в бытность свою паладином Тира армии Невервинтера. Это была просто разношерстная братия, объединенная целью – противостоять натиску орочьих племен и защитить жителей пограничных земель. Среди них были воины и торговцы, крестьяне и следопыты. Одни из них являлись опытными бойцами, а другие только в лагере Каталмача (так теперь звали Касавира) научились держать в руках оружие. Но эти люди сражались и умирали за то, во что верили. Каждый из них пришел сюда своим путем, в итоге обретя цель и смысл жизни. Каждый сделал свой выбор, продиктованный долгом. Свой долг Касавир видел в том, чтобы защитить своих людей и привести их к победе. Как ни странно, но чувство вины, терзавшее паладина первое время после ухода из Невервинтера, здесь очень быстро утихло. Ведь даже сбросив голубой мундир Невервинтера, он продолжал служить его людям и Тиру. Верность порой предстает в самых неожиданных обликах. И справедливость – тоже. Бывший паладин окинул внимательным взглядом вершины гор, обступивших их лагерь. В этот момент из-за восточного отрога выглянуло солнце, и в его лучах Касавир отчетливо увидел почти забытый образ: женское лицо с чуть раскосыми зелеными глазами. А в ушах зазвучал серебристый голос: «Ты многое сможешь сделать... Для этого мира!» Касавир крепче сжал рукоять боевого молота и спустился по еле заметной тропинке вниз, туда, где Катриона собирала отряд. Про себя, следуя привычке, от которой не смог избавиться даже после ухода из ордена, бывший паладин повторял молитву. «Ты наполняешь меня верой и силой, и жизнь моя обретает смысл... Ты – тот, кто помогает прозреть. Имя Тебе – Справедливость!»