Ненавижу

— Гад! Гад! Гад! Ненавижу! Стоя в тёмной подворотне, Драко сжимал кулаки, чувствуя, как по лицу текут бессильные слёзы, за которые злился на себя ещё больше. — И очки твои... Ненавижу! От ослепительной ненависти становилось больно. Больно в сжатых кулаках и прикушенной губе, больно от картинки, отпечатавшейся на внутренней стороне век: отражение его позора в поцарапанных стёклах очков. Больно от воспоминаний: они в зале суда перед «победителем», словно облитые нечистотами, но с высоко поднятыми головами, пытаясь создать иллюзию гордости и... благодарности за освобождение. — Тварь! Почему ты?! Почему Поттер? Почему ничего собой не представляющий глупый Поттер, что сидит сейчас в баре и в очередной раз отмечает победу с дружками? Кичится своим благородством, смеётся над ним — получившим подачку, не заслужившим прощения... но прощённым! — Это я должен отмечать победу! Я, а не ты! Яростное шипение прервал гул голосов из распахнувшихся дверей бара. На влажную от осеннего дождя улицу вывалились несколько человек — именно тех, кого он ждал. Как поступить сразу с тремя пьяными парнями Драко не знал, но выпрямился и сжал палочку побелевшими от напряжения пальцами. Пошатывающиеся фигуры обнялись напоследок, и, словно кто-то всесильный услышал немые мольбы Драко, разошлись в разные стороны; но особое внимание привлекала лишь одна из этих фигур, та, что пошатываясь приблизилась к подворотне и замерла, опираясь о стену рукой, затем с трудом расправила плечи, и в свете уличного фонаря блеснули кругляшки очков. — Мразь! Забыв про палочку, Драко бросился на Поттера, который едва держался на ногах; сорвал ненавистные очки и с такой силой сжал их в ладони левой руки, что тут же послышался треск оправы и звяканье упавших на тротуарную плитку стёкол. Злорадное удовольствие захлестнуло с головой, заслоняя боль в порезанной руке. Засунув мешавшую разборкам палочку на ремень брюк, он схватил опешившего Поттера за шиворот и повернул к себе: — Сука... Ненавижу! Эйфория превосходства над невменяемо пьяным врагом охватила сознание, и Малфой яростно ударил его в нос; никакой магии, по-маггловски. Но голова Поттера безвольно качнулась, и хук справа прошёл по касательной. Кулак, соскользнув, со всей силы врубился в кирпичную стену. Зашипев и схватившись за руку, где, по ощущениям, не осталось ни одной целой кости, Драко взвыл, как раненый зверь. А Поттер, кулем шлёпнувшись на тротуар, мирно привалился к стене, пока Малфой трясся и скулил от боли. Когда та стала притупляться, Драко с ещё большей ненавистью уставился на свидетеля своей слабости. Поттер подслеповато сощурился и по-идиотски ухмыльнулся: — Малфо-о-ой! — пьяно протянул, расплываясь в улыбке. — Ты как девчо-о-нка. Лохматый, плаксивый и дерёшься... смешно. Драко затрясло. Он пригладил волосы, оставляя на них кровавые следы, и подскочил к Поттеру, одним рывком поднимая его на колени. От бешеной ярости он даже забыл про покалеченные руки. — Девчонка? Я сейчас покажу тебе девчонку! Ты у меня сам... сейчас... Драко не договорил. Он выхватил из кармана Поттера палочку и, отшвырнув её в сторону, заклинанием связал соперника, оставляя стоять его на коленях. Потом наскоро залечив порезы и ссадины на руках, запихнул свою палочку в карман и принялся лихорадочно расстёгивать ремень. Поттер непонимающе смотрел на то, как Драко достаёт из расстёгнутой ширинки вялый розовый член. — Соси, сука! Я сказал, соси! — Драко ткнул головкой в сжатые губы Поттера, тот оскалился и зарычал, заставив Драко отшатнуться. — Малфой, скотина, ты за это заплатишь! — это прозвучало испуганно и жалко. Драко взмахнул палочкой и Гарри замолчал, еще один взмах палочкой и рот Поттера широко раскрыт и зафиксирован в таком положении. Медленно теребя свой член, Малфой схватил Поттера за волосы, вынуждая смотреть в глаза, а затем провёл головкой по внутренней стороне щеки и засмеялся. Судя по расширившимся от ужаса глазам и осмысленному взгляду, Гарри начал трезветь. Картина унижения Поттера, а главное, осознанного им унижения, дико возбуждала Драко. Уже через несколько секунд он ласкал ладонью полностью эрегированный член, тыкая им Поттеру в рот, и крепко держа его за волосы, чтобы он не крутил головой. — Вот так... вот так! Ты понял, каково это? Когда ничего не можешь сделать, когда унижают, а ты терпишь, потому что стоишь перед победителем на коленях! Так вот, теперь я — победитель, Поттер. А ты сосешь мой член! Драко всё быстрее толкался в рот своего врага и не мог насмотреться на выражение ужаса, презрения и стыда на ненавистном лице. Когда оргазм накрыл горячей волной, он хотел было привычно закрыть глаза и откинуть голову, но не стал этого делать, напротив, внимательно глядя и запоминая каждую секунду молчаливого позора Поттера. Он с удовольствием вытер опавший член о знаменитый лоб, оставляя капли спермы поблескивать в тёплом свете фонаря. Затем застегнул штаны и ухмыльнулся: — Наслаждайся, Поттер. Почувствуй незабываемое удовольствие — быть побеждённым. Он ушел, сняв заклинания перед самой аппарацией. Ушел счастливым, впервые за всё время после войны. Больше он не будет видеть во всех стёклах мира отражение своего позора. Теперь он будет видеть в них свою победу.