21.56

Дереку двадцать четыре и он в упор не замечает шестнадцатилетнего Стайлза, который хоть как-то пытается обратить внимание вечно хмурящегося мужчины на себя. К тому же, пикап от Стилински выглядит, как минимум, неубедительно, и Хейл лишь едко усмехается в ответ на его некоторые саркастические фразочки, приправленные светлой и широкой улыбкой. Именно светлой. От мальчишки словно веет каким-то теплом, наивностью и чем-то очень хорошим, немного сладковатым. Это Дерек подмечает совсем внезапно для себя в один из жарких июльских дней, рассматривая Стайлза, который увлеченно болтает о чем-то со Скоттом. Маккол заливисто смеется, и Стайлз, словно под копирку повторяет это действие за ним, хватаясь одной рукой за живот, не в состоянии успокоить свой смех, а вторую руку кладя на плечо своему лучшему другу. После этого он резко стреляет глазами в сторону Дерека и смотрит неотрывно примерно пару секунд, пока Скотт не прерывает его увлекательное занятие. В этот вечер младший Хейл замечает еще и то, что от Стайлза пахнет чем-то карамельным, и свежей-свежей, только что сорванной мятой. Дереку двадцать пять и он сверлит взглядом стену изо дня в день, что-то усердно переваривая в своей голове, пока на другом конце города Стайлз понимает, что у него встал от воспоминаний о Хейле. Он морщится, надевает угрюмую маску на лицо и вновь идет в душ. Уже третий раз за два с половиной часа. Дереку двадцать шесть и он, кажется, начинает понимать, что пора избавляться от навязчивого Стилински в своей голове. Каждый раз он недовольно вздыхает, когда Стайлз вновь занимает все его мысли. Хейл никому не рассказывает о том, как сильно ему хочется поиметь парнишку, как ему хочется, чтобы он принадлежал только ему, чтобы произносил его имя особенным тоном. В один из вечеров в лофт заявляется Питер и говорит, что кому-то пора действовать. Племянник только кривится в ответ на фразу дядюшки и говорит, что тот ненормальный придурок и что он даже не смеет думать о таком, потому что Стайлз не в его вкусе. Питер насмешливо ухмыляется и говорит о том, что если Дерек его не трахнет, то это сделает он сам. Альфа пропускает эти слова мимо ушей, понимая, что еще немного и его шкала терпения переполнится, лопнув, и выплеснув всю ту злость на дядю, поэтому он просто предпочитает уйти из лофта, чтобы проветриться и покурить, хотя он уже успел забыть, как это - сделать очередную затяжку. Через месяц Питер вновь приходит в лофт, словно к себе домой. Еще с самого порога Дерек понимает, что что-то пошло не так. Дядя вновь кривится в своей привычной ухмылке и вещает о том, что он ведь предупреждал и, кажется, час Дерека минул. Младший Хейл сам не понимает, как подскакивает со своего кресла и бьет Питеру прямо в челюсть. В один момент создается впечатление, что весь город слышал этот ужасный и противный хруст сломанной кости. - Я ведь все равно его трахнул, - самодовольно произносит Хейл, даже не стараясь хоть как-то защититься. Злость распаляется в Дереке с каждым мгновением и хочет вырваться наружу, словно лава в проснувшемся вулкане. - Я. Его. Трахнул. - медленно проговаривает Питер, обкатывая каждое слово на языке, словно это небольшой круглый камушек. Глаза Дерека опасно сверкают красным, он начинает рычать, не замечая того, что из плотно сжатых кулаков на паркет капают аккуратные капли крови. Ему хочется взвыть, но еще сильнее ему хочется разорвать дядю в клочья, а после вынуть его сердце, поджарить на сковороде и скормить уличным собакам, которые вечно голодные скитаются под мостом. Он набрасывается на Питера и буквально раздирает его лицо на лоскуты, поваливая того на пол и прижимая своим весом. Старший Хейл реагирует почти мгновенно, отбрасывая Дерека на другой конец комнаты, сверкая голубыми глазами, которые сейчас по-особенному ледяные. Альфа налетает прямо на кресло, отчего то опасно скрипит и разваливается на части. Дерек подмечает, что не стоит больше покупать мебель в Икее. - Я же пошутил, Дерек. Не стоит так реагировать, - слова Питера разрезают секундную тишину в комнате, словно ножницы, ударяя прямо куда-то в солнечное сплетение, заставляя забыть, как дышать. Дерек ничего не отвечает. Он все еще находится в облике оборотня, сплевывает кровь на белоснежный ковер, резко поднимается на ноги и проходя мимо Питера, впечатывает того в стенку, оставляя в ней небольшую вмятину. Он знает, что дядя лжет, потому что от мужчины пахло его Стайлзом. Дереку двадцать семь и на своих руках он держит окровавленное тело Стайлза, который умирает прямо посреди леса. Это безумно больно, страшно и одновременно очень несправедливо. В уголках глаз Хейла собираются слезы, и он понимает, что хочет рыдать, выть, раздирать свою кожу на лице и выдирать свои черные, словно крыло ворона, волосы. Дерек пытается закрыть рваную рану Стайлза руками, беспорядочно надавливая ему на живот, в надежде, что кровь хоть немного остановится, но, кажется, она начинает течь еще сильнее, орошая опавшие грязные осенние листья и белую футболку альфы. Реальность теряет свои краски, когда Хейл наблюдает за тем, как парень корчится от боли на темной земле. Он чувствует, что ему не хватает дыхания, словно кто-то сел на грудную клетку. Все тело словно парализует, в голове нет ни одной связной мысли и Дереку кажется, что он слышит только сердцебиение Стилински, которое замедляется с каждым ударом. Боль проходится ударной волной по всему телу слишком быстро, по магистралям вен и прямо в главную мышцу - сердце. - Стайлз, пожалуйста... держись. Помощь скоро будет, уже сейчас, еще немного, - нервная дрожь пробирает, словно по приказу, заставляя тело содрогаться, словно в приступах. Сейчас Дереку кажется, что он горит, а девятнадцатилетний парень вместе с ним. И этот процесс невозможно повернуть вспять, словно это точка невозврата, словно никто никогда больше не станет прежним. Рваный выдох и Хейл запускает руку в слегка влажные волосы парня. Они такие мягкие, как раньше он не замечал подобного? Почему, черт возьми, раньше он никогда не дотрагивался до Стайлза, не покрывал его тело поцелуями, не говорил, как сильно тот ему нравится, и как же приятно он пахнет для него, как громко начинает урчать волк внутри, когда Стилински находится в поле зрения? - Знаешь, хмуро... волккк... я думал, что смерть - это... ст... страшнее, - Стайлз пытается говорить связно, но некоторые слова обрываются, словно утопая в тягучей массе, в грязном болоте, состоящем из земли и крови. Он не чувствует ничего. Ни боли, ни отчаяния, а только слышит с каким неприятным звуком булькает кровь, вытекая из его разорванного живота. Стилински хочет жить, пытается бороться, но сам прекрасно понимает, что сделать еще один вдох с каждым разом удается все сложнее, почти невыносимо, а голова становится ватной и тяжелой, веки наливаются свинцом и нестерпимо хочется их закрыть. Ему кажется, что он просто заснет и проснется на следующее утро, как это бывает обычно. Целый день он будет крутиться со стаей в особняке Хейлов и изредка заинтересованно поглядывать на Дерека, а после чувствовать его прожигающий взгляд на своем затылке. Только так уже больше не будет. Никогда. - Стайлз, пожалуйста... хочешь, я... я могу забрать твою боль? Давай я сделаю это, тебе будет легче. Только держись, Стилински, пожалуйста! Не смей меня покидать. Стайлз, пожалуйста, только не сейчас, - слова сами срываются с губ, и Хейл аккуратно хватает своей ладонью ладонь парня, желая забрать все то, что его беспокоит. Но у него не получается и он не понимает в чем проблема. - Дерекккк, мне не... больно. Совсем. Зато я... я ссссмогу увидеть Эллисон, представляешь?.. если там действительно есть что-то... что-то после смерти. Я передам ей привет от Скотта. Мне не больно, волчара, - говорить становится все труднее, мысли разбегаются в разные стороны, а в глазах начинает медленно темнеть и иногда Стайлз видит вспышки света. Он не знает, либо это происходит в его голове либо это бегут копы и врачи, освещая себе путь фонариками. Стилински сейчас хочется только двух вещей - попрощаться с отцом и сказать Дереку самую важную вещь на всем белом свете. - Стайлз, я тебя прошу. Помощь уже близко. Я уже их слышу, пожалуйста. Ты сильный, Стайлз. Ты выдержишь. Все будет хорошо. - Дерек... я всегда хотел сказать тебе, что... я всегда хотел услышать это от тебя, с самого первого дня нашего знакомства... сссс тех поррр, когда я тебя впервые... увидел. И тогда... с Питером... это было назло тебе, я думал, ччччто ты придешь, что я ввважен тебе, - он на секунду замирает, собирая последние силы в кулак и произнося то, что грело душу все эти три года, и, наверное, удерживает на хрупком льду под названием жизнь даже сейчас. - Я люблю тебя, хмуроволк... поцелуй меня... - в последнее мгновение Стайлз чувствует мягкие податливые губы на своих, а еще ощущает соленоватую влагу на губах Дерека, вероятно от слез. Где-то уголком сознания Стилински даже радуется, что Хейл плачет из-за него, из-за его смерти, пусть и звучит это абсурдно. Он тонет в ощущениях и потом все заканчивается. Резко обрывается. Стайлз падает в бездну, нескончаемую. И летит, летит, словно это теперь будет длиться всегда. Когда Дерек поднимает голову и хочет ответить Стайлзу на его слова, он видит, что глаза парня прикрыты, а веки больше не подрагивают слегка, как это бывает обычно. Хейл прислушивается к дыханию и понимает, что его больше нет. Он рассматривает его красивое лицо, словно в замедленной съемке. Видит улыбку на лице и россыпь родинок где-то на шее. Дереку кажется, что он жив, что все как обычно. А после холод обдает со всех сторон, возвращая в реальность. Альфа отчаянно воет на весь лес, сверкает красными глазами и рыдает взахлеб, пока от тела, буквально через минуту, его не оттаскивает полиция, а после он видит врачей, которые спешно осматривают тело Стайлза и произносят единственную фразу: "Время смерти 21.56, фиксируйте." Где-то вдалеке он видит шерифа, который бежит, расталкивая всех на своем пути. Дерек отводит взгляд, видя, как Джон падает на колени и начинает плакать, ударяя кулаком в дерево, а затем еще раз и еще, пока Перриш не останавливает его. После он бьет своего помощника, но потом все прекращается. Шериф бросается к нему на плечи и продолжает плакать, словно ребенок. Время замирает. Весь мир Дерека в эти секунды выткан из тонкой паутины боли, приправлен железной стружкой отчаяния, которая впивается в пальцы. Где-то внутри что-то предательски колит, обрывается, болит, скулит под ребрами, рвет, режет, словно сотни осколков, заставляя верить, что ты уже не жив. Дереку двадцать восемь и он до сих пор помнит тот день, когда... ну, Стайлза больше не стало. Хоть это случилось полтора года назад, события той ночи стоят перед глазами навязчивыми картинками, которые невозможно стереть или перемотать, до сих пор. Так, словно это было вчера или даже сегодня. Они забираются прямо под кожу, попадают в артерии и разливаются по всему организму, заполняя внутренности собой, вырисовывая на немного смуглой коже морозные узоры, заставляя содрогаться каждую ночь и чувствовать, словно в сердце попал какой-то хрустальный осколок, что нещадно колит при каждом движении, вдохе или даже взмахе ресниц. Питер стабильно два раза в неделю приходит к нему в лофт и они выпивают виски с вольчим аконитом. Он немного возвращает в реальный мир и заставляет забыть о проблемах, но последние слова Стайлза постоянно звучат в ушах у Хейла. Стилински хотел слышать это и от него тоже. Дерек рассказал об этом дядюшке еще три месяца назад. В тот вечер от переизбытка чувств стакан полетел в стену, разбиваясь на мелкие части, а после и бутылка. Потом Питера буквально выгнали из лофта, но он особо не сопротивлялся, понимая, что племяннику нужно время для того, чтобы отойти от произошедшего. Он не торопил его. Тогда Дерек расплакался, лежа в своей холодной постели. Дереку двадцать девять и он все еще корит себя за то, что не спас Стайлза, что не смог отогнать костлявую старуху подальше от того, кого любил все эти пять лет. Он помнит светящиеся глаза где-то вдалеке и злой смешок. Он опоздал всего лишь на несколько секунд. Хейл нашел этого оборотня спустя полгода после смерти Стилински, и убил его так жестоко, что даже сам не ожидал, что способен на подобное. Это было медленно и мучительно. Он помнит, как тот альфа просил его остановиться, умолял, предлагая все, что угодно. Хейл ненавидит себя с того самого дня, когда потерял Стайлза. Ему хочется пустить себе в лоб серебряную пулю. Он никогда не скажет, что не виноват. Он никогда не подойдет к Скотту и не попросит прощения, потому что тот его просто не подпускает. Он держится слишком далеко даже для того, чтобы можно было заметить черные круги под глазами, и красные переплетения капилляров в. Потерять двух самых близких людей - это сложно даже для истинного альфы, даже для Маккола. Каждую неделю по субботам он идет к черному холмику с красивым надгробием, на котором красивыми аккуратными буквами выведена дата смерти и где красуется... его человек. В любую погоду, при любом состоянии. Он разговаривает с парнишкой каждый раз и всегда приносит большой букет красных роз. Он постоянно говорит, что любит, любил и будет его любить. Дерек рассказывает обо всем происходящем. Например, на той неделе он говорил о том, что Скотт навсегда уехал из города. Об этом он узнал от Айзека. Маккол сказал, что он сваливает от всего сверхъестественного в Нью-Йорк, забирая с собой Мелиссу и шерифа, потому что они теперь вместе. Ему не хочется, чтобы погиб кто-то еще. Скотт сказал, что больше не переживет еще одной смерти. Дереку тридцать и он искренне верит в то, что Стайлз всегда рядом с ним. Он наблюдает за ним из-за широкой спины оборотня, забавно смеется, когда у Хейла что-то подгорает на кухне, недоуменно смотрит, если Дерек творит что-то неразумное, недовольно морщится, когда хмуроволк наживает себе проблемы. Он живет в его памяти и воображении. Это хоть как-то помогает компенсировать грусть и скучание по тому, кто так необходимо нужен всем. Хейл верит, что рано или поздно они встретятся с этим забавным и немного наивным парнем с молочной кожей и светлой улыбкой, пахнущим карамелью, свежей мятой и только что испеченным печеньем. Но Стилински так и не передал привет Эллисон. Он ошибался. После смерти нет ничего.