Их счастье

Их счастье, что они живут не в Готеме. И следует заметить, что их жизнь в реальном мире почти идеальна. По утрам Бен врывается на съемочную площадку с широкой улыбкой на лице и кофе в одной руке. - Здравствуй, крошка! Как твои дела сегодня? Морена смеется, потому что знает – это обращено не к ней. Зато Робин мгновенно покрывается красными пятнами и смущенно улыбается. Бен начинает это первым. Джим Гордон прижимает Пингвина к стене и орет на него. Бен Маккензи собран и хорош, как никогда, но вот Робин весь скован, напряжен, и все время сбивается, словно боится Бена. И тогда, Маккензи просто не выдерживает. Когда Робин в очередной раз коверкает текст до неузнаваемости, давится словами и никак не может закончить сцену, Бен подается вперед, легко целует мальчишку в кончик его выдающегося носа и говорит: - Не волнуйся, детка, я не кусаюсь. На секунду на площадке повисает тишина, а потом все начинают хохотать, даже Робин смеется и говорит: - А я вот не уверен в этом! И смотрит на него смеющимися глазами. А глаза у мальчика и правда удивительно красивые. С тех пор, Бен только и делает, что зовет Робина всякими дурацкими прозвищами: птичка, детка, крошка… И если сперва Тейлор чувствует себя неуверенным, то спустя какое-то время начинает наслаждаться этим. Может поэтому их герои на экране получаются немного влюбленными друг в друга, почти зависимыми, но в тоже время, есть в их взглядах что-то волнующее. Притяжение, говорят критики. Искры, говорят зрители. Крошка моя, говорит Бен Маккензи. Робин улыбается хитро и заманчиво. Его муж смотрит на все это дело с толикой недоверия, но весь этот флирт происходит так открыто, что он не верит даже в возможность измены. Даже несмотря на то, что Робин и Бен кучу времени проводят вместе, работая над сериалом. И это все так и осталось бы глупой шуткой, если бы в какой-то момент Бен не ловит Кармен и Дэвида, ухохатывающимися над чем-то в телефоне. - Хорошо хоть у нас с тобой нормальная любовная линия, а то б тоже досталось! – смеется Кармен, но как только видит Бена, пытается тут же спрятать смартфон. Вот только Маккензи успевает первым. На экране его ждет почти порнографический рисунок Пингвина и Джима Гордона. Правда, стоит признать, что рисунок и правда отличный, с подробностями и деталями. - Эй, птичка моя, - орет Бен на всю площадку, - Посмотри, чем занимаются наши детки! И конечно показывает эту картинку Робину. Ему нравится наблюдать, как у Робина – который на секундочку самый настоящий гей – пунцовеют щеки и кончики ушей, и на фоне бледной кожи его румянец выглядит еще ярче. Бен просто обожает наблюдать за Робином в такие моменты. Хуже всего не то, что они начинают думать об этом, а то, что они начинают говорить об этом. Именно Робин первым спрашивает: - Как думаешь, они могли бы… ну, быть вместе? Они сидят в небольшом ресторанчике в Даунтауне в попытке быстро перекусить и вернуться на съемки. Бен смотрит на него: - Имеешь в виду Пингвина и Гордона? Не знаю. Даже если бы и могли… это была бы трагедия: два человека, которые любят друг друга, но при этом не могут вместе. - Думаешь, они могли бы любить? Бен бросает кусочек свинины в сладком соусе в рот и задумчиво жует. - Мне кажется, они были бы преданы друг другу, но вместе с тем, никто не мог бы ранить их сильнее, чем они сами. У Робина становится такое задумчивое лицо, что Бен не выдерживает, толкает его плечом и говорит: - А не страшно? Пришлось бы меня целовать… может нам бы даже постельную сцену выделили бы… Робин смеется и этот же момент его телефон тренькает пришедшим сообщение на фейсбуке. Робин щелкает кнопкой, не скрывая содержимое сообщения, и тут же жалеет от этом. На экране высвечивается очередная картинка, где Освальд и Джим находятся в совсем уж компрометирующей позе. Робин дергается: - Твою мать… - Ох, котенок, любишь пошлые картинки? - ехидно интересуется Маккензи. Тейлор устало вздыхает: - И ты туда же! Друзья меня уже достали этими картинками! Они считают это забавным, представляешь!? Бен смеется. Вот только все равно что-то меняется в них с каждым таким разговором. Маккензи просит счет и, после недолгого спора, платит за них обоих. Робин поднимается в туалет, но отойдя на несколько шагов, чувствуя взгляд Бена, оборачивается и усмехается: - Не пялься на меня! - Я заплатил за ужин – имею право! - Нет, не имеешь! - Имеет, - поддерживает Бена официантка. Робин деланно обижается и уходит, но Маккензи знает, тот наслаждается этой игрой ничуть не меньше. Они актеры, они обожают, когда их любят, просто жить без этого не могут. Эти шуточки про «Робин, детка, старайся не наслаждаться скачками на мне слишком сильно» становятся привычными, знакомыми. И Бен и Робин просто жить без них не могут. Они ведь не в Готэме, здесь шутки – это просто шутки ничего больше. По крайней мере при свете дня. Наступает ночь. Город засыпает. Просыпается мафия. Бен и Робин в номере отеля репетируют сцену, и у Бена все никак не выходит показать нужные эмоции. Что-то мешает ему, что лишнее в его взгляде и движениях. Робину ужасно хочется помочь ему, но он не знает, как. Бен никак не может попасть в нужную ноту, найти тональность… В Джиме Гордоне все яснее проступает тьма Готэма, но у Бена никак не выходит выплеснуть ее. Бен прижимает Робина к стене, в попытке выразить ярость, но почему-то этот жест лишь смешит Робина. Мальчишка начинает хохотать, запрокинув голову, да так, что у него на горле дергается кадык. - Не смейся надо мной, - умоляюще просит Бенджамин, укладывая ладони на узкую талию. - Прости, просто ты бы видел свое лицо! – Робин давится смехом, но не может сдержаться. Он упирается спиной в стену, а бедрами прижимается к Бенджамину. Бен бегает глазами по скуластому лицу, словно пытается рассмотреть что-то, чего не видно обычным взглядом. Улыбка медленно сползает с его лица, и Робин неуверенно спрашивает: - Что? В комнате повисает напряженная тишина, и воздух вокруг них словно наэлектризован. Кажется, еще немного и в воздухе замелькают искры. У Бена аж руки начинают подрагивать. - Я думаю, у меня есть чувства к тебе… - выдыхает Бен, сжимая ладони. Робин испуганно выдыхает, потому что Бен слишком близко, слишком… - Бен… - умоляюще просит Робин, но Маккензи просто игнорирует его, наклоняясь вперед и целует его. Робин вздрагивает, цепляется пальцами за рубашку Бена, но не отталкивает. Поцелуй выходит по-детски невинным, но каким-то отчаянным. Бен отстраняется, прижимаясь лбом ко лбу, когда Робин почти шепчет в чужие губы: - Я замужем, Бен. - Я знаю. Прости. Робин чувствует горячее дыхание на своих губах. Бен смотрит на него так виновато и испуганно, что Робин не выдерживает. - Прости, - выдыхает Тейлор и отчаянно прижимается к чужим губам. Мэтт сидит за столом и наблюдает за тем, как Робин отчаянно пытается найти кошелек. - Ты придешь сегодня ночевать? Робин растерянно оглядывается, а потом переводит взгляд на мужа: - Нет, наверное, останусь в городе… Перерыв между съемками будет всего четыре часа, не хочу тратить два из них на метро! Оккупирую диван Бена. Ты не против? Мэтт молчит, а потом говорит: - Посмотри в холле на столике с ключами. Мэтт не отрывает от Робина взгляда, когда тот возвращается на кухню. - Нашел! И как он там оказался? – непонимающе пожимает плечами Робин, а потом беспечно швыряет бумажник в рюкзак и забрасывает его на плечо. - Все, я побежал. - Я люблю тебя, - немного напряженно говорит Мэтт. И Робин замирает, будто испуганный этим признанием, а потом улыбается и выдыхает: - Я тоже тебя люблю, ты же знаешь. Мэтт улыбается Робину, когда тот подходит к нему и ласково целует. - Передавай привет Бену… - говорит Мэтт на прощание. - Передам. Бен просто влюблен в такой ракурс Робина. Он не понимает, почему никто из режиссёров, снимавших Тейлора, еще не догадался снять его вот таким. Робин сидит на нем и двигает бедрами в медленном, размеренном ритме. Бен обводит ладонями его талию, гладит бедра, поднимается руками снизу вверх. Робин дышит шумно и тяжело, отчего у него под кожей проступают ребра, и Бен просто не может удержаться, чтобы не провести по ним пальцами. - Господи, - выдыхает Робин, запрокидывая голову. У Бена аж слюна выделяется, вот как хочется сейчас оставить метку на этой бледной шее с выступающим кадыком. Робин начинает двигаться быстрее, заставляя Бена застонать. Он обожает такой секс с Робином – медленный, чувственный, от которого по венам пробегает не электричество даже - настоящая магия. Они с Робином ровесники, но несмотря на это, Бен никак не может удержаться от того, чтобы не назвать его «мальчик мой», но Робин не против. Бен укладывает руки Робину на бедра – большие пальцы ложатся на выступающие тазобедренные косточки – и уже сам начинает контролировать чужие движения, но этого недостаточно. Бен, придерживая Робина, садится, целует его в шею, в ямочку у ключиц, а потом добирается до губ. Они целуются несколько минут, наслаждаясь каждым мгновением, а потом Бен тихо шепчет: - Обними меня. Робин обнимает его за шею, когда Бен подхватывает его за талию и переворачивается, подминая Робина под себя. Тейлор уже привычно обнимает своими длинными ногами Бена, скрещивая лодыжки за его спиной, а Бен заставляет его поднять руки и удерживает их над головой одной рукой, а другую укладывает ему на бедро и начинает резко двигаться. Робин вскрикивает, громко и хрипло стонет, извивается под ним, и, господи, Бен с трудом может представить что-то более прекрасное. - Господи, Робин, как же я тебя… - выдыхает Маккензи. Ему хочется двигаться еще быстрее, заставить Робина кричать еще громче, но он просто не может больше сдерживаться. Тейлор дергается, выгибается под ним, и Бен вцепляется в его бедра, стараясь удержать его на месте. Робин стонет громко, прерывисто дышит, открыв влажные красные губы, отчего выглядит еще соблазнительнее. Бен целует его, чувствуя приближение конца, и да, гребанные французы правы, это и правда маленькая смерть. По телу проходит волна: ослепляющая и оглушающая. Робин впивается в его плечи и от удовольствия поджимает пальцы на ногах. - Бен… - выдыхает Робин, когда Маккензи обессиленно падает на него. Бен дышит ему в шею рвано и горячо, и само ощущение тяжелого разгоряченного сексом тела, вжимающего его в матрас, заставляет весь мир плавиться и крениться. Маккензи позволяет себе пару секунд перерыва, чувствуя, как нежно и ласково Робин поглаживает его по волосам, пропуская влажные прядки между длинных худых пальцев. Воздух, врывающийся в комнату, приносит ночную прохладу и шумный голос города. - Мы плохие люди, да? – тихо спрашивает Робин. Раньше, до Робина, Бен не понимал сам смысл измен, ведь если любишь, так люби одного. А теперь вот понял. Это такая сила, сметающая все: страх, совесть, даже любовь. Вот Робин, он любит мужа, но стоит ему оказаться рядом с Беном, как руки сами тянуться обнять, прижать к себе. Будто, если не коснешься, то все, смерть. И Бен. Он любит Морену, но кажется просто разучился отводить от Робина взгляд. Оказывается, иногда, несмотря на принципы, просто не можешь разжать рук. - Это все Готэм, - тихо шепчет Бен, и Робин улыбается. Они, может, и не живут в Готэме, но Готэм уже прочно пустил в них корни. И пусть этот город стал воплощением тьмы в умах людей, даже во тьме лучше быть вдвоем.