Индийская сказочка

      Клан воинов-магов Учиха — потомки великого бога Индры, что героически противостоял злобным демонам-асурам. От божественного своего прародителя унаследовали они колдовские глаза, видящие истину, и превыше всего ценили этот дар. Как Индра противостоял злобному и могучему демону-Асуре, так и они веками сражались с кланом Сенджу, известному воинами и целителями. Битвы их сотрясали землю, и реки обагрялись кровью, но Учиха не могли одержать верх: демонический прародителиль наделил своих потомком демонической живучестью.       Казалось, что сражения будут длится вечно, казалось, что они могут закончится лишь тогда, когда больше никого не останется. Нет ничего сильнее ненависти, невозможно не мстить за погибших родных и близких — но есть чувство, чья слабость обманчива. Как плющ оплетает камень, скрывая его своими листьями и постепенно разрушая, так и оно своей мягкостью может одолеть злобу и гнев.       Нашелся среди Сенджу юноша по имени Нобуо, что полюбил юную красавицу из Учих, что звалась Кэзуми. Был он целителем и спасал множество жизней, многие помнили его добрые руки. Была она воином, и её тессен снопами срезал потомков демонов. Алые глаза девушки завораживали Нобуо своей красотой, любовался он украдкой, исцеляя тех, кого она ранила, и держался рядом, рискуя собой — но оставался невредимым.       Однажды случился жестокий бой меж кланами, и много славных воинов полегли в жаркой битве. Лишь один остался на ногах к закату солнца, и был это юный целитель Нобуо. Побрел он среди мёртвых тел, громко оплакивая потери, что несла Учиха и Сенджу бесконечная война. Велико его горе, некому было помочь, некого вытаскивать из жадных рук шинигами, что насытился душами в этот день.       Но не желал верить целитель, что погибли все, не глядя на клановые знаки, искал он долго и усердно того, кого ещё можно спасти. И нашёл Нобуо прекрасную Кэзуми, чья жизнь утекала с кровью. Как изранено было её гибкое тело — так переломан был её тессен, что унёс жизни сразивших её. Возрыдал целитель горестно и склонился он к Кэзуми, и вынес её с поля боя.       — О Боги, ответьте мне, почему вы так жестоки! Горе, горе мне, несчастному, ибо люблю я ту, что недрогнувшей рукой сразила многих моих братьев и сестёр! И пусть проклянут меня в веках, но спасу я её, прекраснейшую из женщин! О знаю я, убьют меня за дерзость сию, но не могу я позволить любви моей утечь этой кровью в сырую землю!       Так сказал Нобуо. Окутались руки его сиянием изумрудным и коснулись груди прекрасной Кэзуми, исцеляя глубокие раны. Открыла глаза девушка —и вспыхнул в них алый свет наследия бога, и увидела она истину сквозь завесу тайны, узнала она чувства того, кто её спас.       И сказала Кэзуми:       — О враг мой, зачем же тратишь ты колдовские силы на мои раны, ведь братья и сёстры твои вокруг нуждаются в помощи твоей?       Ответил ей Нобуо:       — О прекрасная, некого мне спасать, никто из моего клана не выжил в этой битве. А тебя люблю я больше жизни моей и чести моей — и не жить мне, зная, что мог помочь и оставил смерти!       Тронула сердце Кэзуми его искренность, ибо пламенной душе дочери Учих не чужда была страсть, что прорывалась пламенем вокруг её тессена и резкими словами, разящими врагов её. Но заплакала она, ибо знала, что родичи их не позволят им быть вместе, и до самой смерти обречены они сражаться меж собою. Слезы её отзывались болью в сердце влюблённого, и поклялся он, что назовет возлюбленную свою женой, не зная даже, как исполнить клятву.       Но не только силен и злобен был Асура. Наделил он своих потомков и демонической хитростью, коей Нобуо одарен был сверх меры. И так сказал он Кэзуми:       — Если сердце твоё ответит моему, найду я способ сокрушить все преграды, что разделяют нас!       — Но разве можно забыть о вражде, что длится бесконечно, разве можно забыть о реках крови, что пролиты?       — Но две стороны одной монеты всё ж единая монетка, а смешение черного и белого порождает серый, так и кланы наши можно объединить, нужно лишь найти способ на то!       И улыбнулась Кэзуми возлюбленному врагу своему, и сказала:       — О, если найдётся способ закончить вражду, если заключен будет мир меж нашими кланами, тогда стану я супругой твоею, пока смерть не разлучит нас.       И боги были на стороне влюблённых.       Быстрее ветра долетела весть, что в тот же день на свет появились первенцы у глав враждующих кланов: Сенджу Хаширама, сын Буцумы, и Учиха Мадара, сын Таджимы. Задумал Нобуо великое коварство и встретился тайно с Кэзуми, и открыл ей план свой поменять местами новорождённых.       — Не столь различны кланы наши, сколь принято о том думать, и достойными воинами вырастут они, но породнятся они и братьями станут, и так искоренится вражда меж кланами, ибо не поднимут руки отцы их на детей своих, пусть и врагом взращенных.       Согласилась Кэзуми, и договорились они, что месяц спустя, как покинут главы деревни и отправятся в храмы страны Огня помолиться богам за сыновей, так вновь в том же месте и в тот же час встретятся влюблённые и свершат подмену.       Дни пролетели, как мгновенье, и главы кланов покинули свои селения. Каждый нес драгоценный пояс, в коем оставалась часть души первенца. Никто не хотел рисковать детьми.       В тот же час хитроумный Нобуо проник в дом Буцумы. Загодя собрал он травы, и их легкий дымок окутал ту, кто оберегала дитя, усыпляя, и забрал он младенца, и поспешил на место встречи быстрее ветра.       В тот же час прекрасная Кэзуми воспользовалась силой своих колдовских глаз. Усыпили их алые отблески ту, кто могла помешать, и похитила она дитя Таджимы, и поспешила на место встречи легкокрылой птицей.       Встретились влюбленные —и переодела Кэзуми малышей, обменяв их одеждами, отдала она Нобуо сына Таджимы и забрала сына Буцумы. А вернувшись в селения, вернули и малышей в их колыбели.       Улыбнулась Кэзуми, склонилась над ребенком:       — Имя тебе — Хаширама, и однажды ты его вспомнишь. Будь же достоин носить имя Мадара Учиха, потомок Асуры.       Погладил Нобуо младенца по голове, ни сказав ни слова, и ушел беззвучно, не потревожив никого. Радовался он, что удался его план, и верил, что останется подмена незамеченной.       Ни отец, ни мать, ни Сенджу, ни Учиха — никто не заметил подмены. Растили каждый чужое дитя, видя в нем собственное, и учили всему, что знали, чтобы позже ему вручить судьбу клана.       И учила Кэзуми маленького Мадару укрощать пламя, хоть и покорялось ему оно тяжелее, ибо вода и земля были родными для него, и учил Нобуо маленького Хашираму премудростям исцеления, и хоть схватывал он знания о травах на лету, не поддавалась ему исцеляющая магия. Но не беспокоило то Таджиму и Буцуму, ибо росли мальчишки их сильными и здоровыми, и острым умом они были наделены, и добрыми сердцами. Любили они родителей и братьев своих и мечтали защитить их от любой беды.       Но не прекращалась война, и сражались кланы день за днём. Сходились в битвах воины — и стонала земля, и осыпались пеплом леса, и реки были красны от крови. Не было счёта погибшим, и рыдали матери, теряя своих детей, и велико было горе тех, кто лишался сестёр и братьев. Редко оно становилось легче, редко удавалось похоронить погибших.       Но даже если встретились один на один — нельзя был избежать боя. Лишь однажды было иначе, и этот день изменил всё.       Убитый горем от потери брата, юный Мадара покинул деревню, сбежал к реке, что разделяла земли враждующих кланов. И там сидел он на берегу, наблюдая за текущей водой,надеясь отыскать в ней успокоение и надежду. По воле богов в тот же день и час юный Хаширама, похоронивший брата, пришёл туда же. Так встретились они, ещё не зная, что каждый из них занял место, предназначенное другому.       В тот день и в последующие никто из них не сказал другому имя своего клана — и потому не было меж ними вражды. В игре и соревновании проводили они время, шутили и смеялись, делились надеждами и мечтами — и казалось: не было друзей ближе, чем они, и дружба их будет вечной. В дни печали один утешал другого, и горе было одно на двоих. Оба знали, каково это — терять братьев, и оба хотели защитить младших.       В один из таких дней, что согрет был лучами солнца, поняли друзья, что и мечта у них одна двоих.       — Здесь будет деревня, в этом месте, — так сказал Мадара, глядя со скалы прямо вниз.       — Здесь, — согласился Хаширама, — и я смогу защитить своего брата!       Так прозвучала их мечта, и слова эти, лёгкие и невесомые, связали их крепче любых клятв, ибо только вдвоем они могли её воплотить.       В один из таких дней, когда солнце скрывалось за облаками, был слишком беспечен Хаширама в радостном ожидании встречи. Тенью безмолвной, солнечным бликом скользнул за ним Тобирама, скрылся в листве, затаился в ветвях, следуя за братом. Увидел он, с кем встречается Хаширама, и, поражённый его беспечностью, в тот же миг поспешил к отцу, и рассказал ему обо всем.       Разгневался Буцума и повелел сыну выследить друга, вызнать его секреты и убить. Согласился Хаширама, но тяжесть камнем легла на сердце его. Любил отца он, ценил свой клан, но слишком подлым казался ему этот поступок. Не было тогда сложнее выбора: предать свой клан или предать друга. Решился Хаширама, взял камень,что кинул ему Мадара, и выцарапал предупреждение.       Следующим днём пошёл он к реке, и тщетно пытался казаться беспечным и спокойным, как и всегда. Друг в то же время показался а другом берегу.       И сказал Мадара:       — Друг мой, давай же отныне меняться камешками в знак приветствия! Пусть станет это способом для нас узнавать друг друга!       Согласился Хаширама, и улыбнулся, достал камень с выгравированным сообщением и бросил его через реку. Так же сделал Мадара. Оба поймали брошенное, оба увидели надписи. Понял Хаширама, что друг его получил от отца своего такой же приказ, что и он, и грела мысль, что Мадара сделал тот же выбор, ценя их дружбу. Побежали друзья в разные стороны от широкой реки, но отцы и братья их, последовавшие за ними, поняли, что предупредили Мадара и Хаширама друг друга о ловушке, и прыгнули на воду, благодаря колдовской силе стоя на ней, как на тверди земной.       — Вижу, не один я наделён мудростью предков, Сенджу Буцума, — усмехнулся отец Мадары.       — Так оно и есть, Учиха Таджима, — согласился с ним отец Хаширамы.       И назвали друг друга младшие, ибо встречались уже на полях сражений.       На глазах Мадары и Хаширамы отцы и братья их сошлись в битве, но равны были силы их. Взмыли в воздух в высоких прыжках Таджима и Буцума, метнули они оружие, зная: тот, кто убьет сына врага, сможет одержать верх. И не выдержали того друзья, вернулись, бросили они камешки-сообщения, и сбили оружие отцов своих. Прыгнули они на воду, встали между сражающимися — и окрасились алым глаза Хаширамы, и поднялись со дна реки прочные лозы, сплетаясь в стену, что закрыла собою брата Мадары. Посмотрели они друг на друга в ошеломлении, и гневные слова остались непроизнесенными.       Разве мог наследник Учиха иметь власть над деревом? Разве мог наследник Сенджу обладать глазами бога?       Поняли тогда глава клана Учиха и глава клана Сенджу, что кто-то подменил их детей. Но разве можно скрыть что-то от потомка Индры, читающего в сердцах людей? И увидел истину Учиха Таджима, и словно прозрел он.       — Имя тебе — Хаширама Сенджу, — сказал он тому, кого считал своим сыном, и протянул руки к своему первенцу.       И тот, кому при рождении дали имя Мадара, шагнул к своему отцу по крови, мимо брата, — и остановился посередине.       — Эта война отняла у меня братьев, — так сказал он. — У меня остался один брат, но сейчас я вижу, что их двое.       — Брат, с которым я рос, брат и тебе, и мне, — встал рядом с ним Хаширама. — Разве можем теперь мы сражаться? И разве мы сами — не братья?       И младшие опустили оружие, не зная, кому довериться. Обняли их старшие, не делая меж ними различья.       — Кто больше достоин называться отцом:тот, кто вырастил, или тот, чьё дитя по крови? — так спросил Сенджу Буцума, глядя без страха в алые глаза своего врага.       — Значит ли это, что у детей наших два отца и две матери? — так ответил ему Учиха Таджима.       И в тот день главы кланов договорились не о мире, но о перемирии.       Так могла бы закончиться вековая война, но в сердце Буцумы горело желание мести тому, кто предал свой клан. Верил он, что только истинный Сенджу мог совершить подобное, верил глава клана и в то, что селение его сокрыто в тайне. Больше сходства меж потомками Индры и Асуры было, чем казалось, поскольку и Таджима желал узнать имя предателя.       И решили они в знак перемирия вместе определить судьбу тех, кто кто совершил это преступление, подменив детей, что должны были возглавить кланы.       Но Кэзуми, поняв, что обман раскрылся, сама пришла к Таджиме, готовая к любому наказанию. И всё понял Таджима, едва взглянув на неё, — такова была сила глаз того, кто оберегал клан Учиха. Сумевший задать вопрос знает большую часть ответа — меньшее же она сама поведала ему. И велик был гнев Таджимы, и обрушился бы он на гордую красавицу, если бы не данное врагу обещание.       Признался и Нобуо главе своего клана. Покорен он был его воле, но уверен в правоте своей, склонился перед Буцумой, но не признал свою вину. Поведал он, что совершил это злодеяние ради мира между Сенджу и Учиха, и рассказал он, что совершил сие по любви великой. Не видя и тени раскаяния, хотел убить его глава клана — но рассыпались прахом ветви, осыпались листья его техник, опустилась рука. Вспомнил и он своё обещание.       Встретились снова Таджима и Буцума, Хаширама и Мадара, Кэзуми и Нобуо. Не ради боя — ради понимания. И будто боги подсказали им решение — тяжёлое, но справедливое.       — Изгнана будет из клана Кэзуми Учиха, и да не посмеет она никогда снова назваться этим именем, — так сказал Таджима.       — Изгнан будет из клана Нобуо Сенджу, и да не посмеет он никогда снова назваться этим именем, — так решил и Буцума.       Переглянулись влюблённые, не смея и слова сказать. Поняли они, что это значит. Благо — быть свободными и не подчиняться воле главы клана, быть выше вековой вражды и быть вправе соединить руки в брачном обряде… Но и великое зло это: имя клана означает защиту, лишение его повлечет смерть. Но разве она может стать важной для влюбленных, когда они верят, что умрут в один день? Когда они знают, что падут в один день от рук тех, кто раньше бился рядом с ними...       — Дозволено ли будет сказать мне, отец? — обратился Мадара к главе Сенджу.       — Будет справедливо, если мы скажем, что сделать с теми, кто разлучил нас с родителями по крови, — тихо сказал Хаширама.       Позволено было им высказаться, и, словно и по крови они были братьями, юные Сенджу и Учиха думали и говорили об одном, и голоса их были схожи.       — Кэзуми была добра ко мне и заботилась обо мне так, будто она была мне матерью. Она учила и наставляла меня, зная, кто я есть на самом деле, и потому ли нельзя ли решить, что пусть она и Учиха по крови, но на деле — одна из Сенджу?       — Так и Нобуо учил и наставлял меня, и разве не достоин он за это быть одним из клана Учиха?       И согласились с этим и глава Сенджу, и глава Учиха. Гордость за сыновей тронула сердце каждого, и это было то чувство, что их роднило.       Потянулась Кэзуми к возлюбленному, обняла его, будто гибкая лоза оплела дерево, прильнула к нему. Смотрел Нобуо на возлюбленную, любовался ею прямо и открыто, заворожённый ласковым шелком волос, перебирал пряди. Глядели они на тех, кто вправе вершить их судьбы, без страха и вызова, с надеждой и доверием.       — Когда же будет заключен мир между нашими кланами? — так спросил Мадара.       — Доколе из-за этой вражды будут погибать те, кого мы хотим защитить? — вторил ему Хаширама.       Переглянулись Буцума и Таджима — и пожали друг другу руки.       С того дня был заключен мир между кланами. Стали жить Учиха и Сенджу в одном поселении и шли дальше по дороге времени рука об руку, сражались вместе и вместе защищали тех, кто им дорог.       А Нобуо взял в жёны Кэзуми и жил с нею счастливо до последних дней.