I wanna big house, big cars and big rings

Юнги спрашивает у Намджуна, откуда они откопали охранника, пока они завтракают. Тот шутит, что его взяли в заложники, и Юнги почти готов поверить на мгновение. А когда Намджун над ним смеется, Юнги бурчит, что они как дети малые, нельзя их оставить одних, словно считает, что всем здесь заправляет. Чимин кормит Пальгана, слушает их разговор и едва заметно вздрагивает при каждом постороннем звуке. Намджун уверен, что Чонгук не сделает им ничего плохого. Шуга в этом очень сомневается, хотя аргументы Мона очень логичные. Если бы хотел сдать их - давно бы сдал, а не с Тэхеном нянчился. Ближе к обеду возвращается Хосок. Машину он все-таки не купил, не решился, поэтому до сих пор пребывает не в самом лучшем расположении духа. Он поел в ресторане и сейчас пьет кофе со льдом, листая страницы браузера в телефоне. Намджун занял целый диван, удобно расположившись на нем с ноутбуком, Юнги валяется на полу и наблюдает, как Чимин играет с Пальганом. Когда в гостиной появляется Хосок – все с ним здороваются и ничего не меняется. Но когда выходят Чонгук с Тэхеном, напрягаются почти все. Даже Пальган, потеряв интерес к мячику, бросает его на полу и с радостным тявканьем бежит к Чонгуку. Юнги оглядывает охранника с головы до ног и обратно. И хмыкает. - Мон… - Ви подходит к дивану. – Ты злишься на меня? - А? – парень медленно поднимает голову, поправляет очки на переносице. – Был бы толк - злился бы. Чимин бегает взглядом от Шуги к Чонгуку. Хосок лишь мельком оглядывает всех и снова увлекается телефоном. Тэхен горестно вздыхает. - Можно мы… поедим? Что с ним там случилось за пару часов, что он стал таким прилежным? Неужели, совесть Ви досталась другому и теперь стоит слева от него? Или это разговор с Хосоком так повлиял? Намджун с интересом разглядывает парней. - Ешьте. Только в следующий раз продукты сами покупаете. Тут на ноги поднимается Юнги. - Эй, Чон Чонгук? На два слова, – говорит он и уверенно чешет в сторону балкона, игнорируя взволнованный взгляд Чимина. Вообще ему все равно, кто с кем раньше встречался, он просто должен обозначить территорию. Когда они выходят на балкон, Шуга показывает охраннику два пальца. Указательный и средний. - Два пункта, парень. Первое – я не врубаю, что ты тут забыл, хотя слышал про ваши шашни с Тэхеном. И если что – знать я тебя не знаю, видеть не видел, никаких претензий потом, окей? И второе. – он загибает указательный, оставив только средний. – Если ты подкатишь яйца к Чимину, можешь сразу сказать им 안녕! [пока!]. Ясно? По ходу его речи брови Чонгука грозятся покинуть пределы лица. Это что такое? Это вот щуплое блондинистое нечто, которое ниже его на голову, оно ему угрожает сейчас? Оно в своем уме? - Ты обороты-то сбавь, – движением ладони он пресекает дальнейшие высказывания. – У нас с Чимином давно все кончено. И я к вам на шею не сяду, не трясись ты так. Что за понты и ревность вообще? - Обозначение твоего места и моих границ – это не понты и не ревность. Это обозначение твоего места и моих границ, всего-то. Ты понял, где границы и где место? – Шуга смотрит на него очень насмешливо. - Или еще раз на пальцах показать. - Не нравится мне, что ты мне что-то указываешь, – хмыкает Чонгук. Он его совсем не боится. Только удивляется слегка, он нарывается что ли? - Если тебе что-то не нравится, выход прямо по коридору. - Мне кажется, у тебя не все дома. - А мне кажется, ты охуел. На этом они и расходятся, Чонгук уходит с балкона первым. Он бы врезал ему, возможно, да не тем хочется заниматься, в комнате Тэхен остался. Чонгуку действительно не хочется оставлять его без присмотра. - Ты мне скажи, ты какого лешего сбежал из аэропорта? – спрашивает Намджун у Ви, подсаживаясь к нему за стол. Тот ковыряет палочками стеклянную лапшу. Поднимает ее, опускает и снова поднимает. Разглядывает. - Не знаю. Просто захотелось… сбежать. - Ну… это безусловно все объясняет. – Мон вздыхает, думает какое-то время, смотрит на парня, пытающегося поесть. - А деньги ты куда дел? - Не знаю. Не помню. Ви понуро опускает плечи и вообще не поднимает взгляда. - Совсем? - Совсем! Не дожидаясь, пока Чонгук вернется с балкона, Ви берет свою тарелку и уходит с ней в спальню. Он очень хочет поесть, но под допросом аппетит пропадает. - Ну, вот и что мне с ним делать? – Намджун ерошит свою розовую челку, вздыхает, волнуется, словно родитель непутевого ребенка. - Может показать его психиатру? Мне кажется, у него проблемы... – осторожно предлагает Чимин. - Ага, тайский психиатр ему точно поможет. И полиции, если что, не сдаст! – язвительно говорит Намджун. Чуть позже он снова пытается поговорить с Тэхеном, но безуспешно. Тот действительно не помнит, где оставил деньги и документы, в отель он не заселялся, и возможно потерял их где-то в забеге по клубам. Намджуну, конечно, это не столь важно. Ему просто очень жаль Тэхена, хотя он почему-то надеется, что Чонгук может все исправить. Охранник конечно не психиатр. Но кажется, они близки. Мон обещает Тэхену помочь с деньгами, если ему будет что-то нужно. В то же время Хосок пытает Чонгука, как тот оказался в Тайланде. Парень отвечает честно – поехал, чтобы забыться. Решил отдохнуть. С работы уволился, билета обратного пока не купил. Что будет делать дальше – неизвестно. - Ты правда в него настолько влюблен? – вдруг спрашивает Хоуп. И нет нужды называть имя. Чонгук хотел бы соврать, да нет тому причин. - Ага, – кивает он в ответ. - Хотел бы я спросить, за что? Но все равно не пойму. Поэтому просто… береги его? Он странный, постоянно творит какую-то хрень, но мне его даже жалко… У него такой хаос внутри происходит! - Он хороший, – Чонгук мотает головой. – Очень ранимый и совсем не злой. Он… Кажется, что ему не хватает словарного запаса, чтобы описать Тэхена. - Он один такой. Вечером, чтобы поужинать, Шуга и Чимин уезжают в ресторан. Это их первое свидание, в каком-то смысле. В конце концов, сколько можно валяться в кровати. Заодно нужно город посмотреть, погулять, развеяться, почувствовать, будто они в отпуске… Чимин невероятно круто выглядит в белых коротких шортах и белой майке, показывающей все мышцы на его руках. Шуга даже шутит, что его сто процентов сегодня уведут. А на пороге дома появляется внезапный гость. Хосок даже дар речи теряет, завидев его в окно. - Джин! – вскрикивает он от радости, будто сто лет друга не видел и бежит открывать двери. - Привет! – хирург заразительно улыбается. Чонгук с интересом его разглядывает. – Вы как? Все в порядке? Я вот мимо проходил… Думаю, дай зайду! – а смеется он вообще так весело и звонко, что улыбка просится на лицо. Они с Чонгуком кланяются друг другу, представляются, оба воспитанные, рады познакомиться, все дела. Потом Джин нагружает обоих – он привез им еды. И много. - Ты нас на месяц решил обеспечить? Это что? Джин? Это кимчи? Боооже, как я хочу кимчи! - Да! Там еще есть мясо. Давайте барбекю устроим? Вы же небось тут всякой фигней питаетесь! Чонгуку определенно нравится этот высокий парень. Сразу. И не потому, что он вкусно пахнет. Правда когда они справляются с пакетами, Джин вдруг останавливается очень близко и неожиданно говорит: - У тебя очень красивое лицо. Можно посмотрю? – и бесцеремонно, но осторожно берет Чонгука пальцами за подбородок. Намджун, застывший в дверях, роняет пустую тарелку. Хирург дергается от звука, поворачивается и с чувством охает, бросая разглядывание чужого лица. - Намджун! - Сокджин? Парень моргает, отвисает, наступает шлепанцами на осколки, двигаясь навстречу. - Боже, Намджун, там же стёкла! – подлетев ближе, Джин хватает его за плечи и страстно целует в губы. Не в каждой мелодраме герои так сладко и романтично целуются в счастливом финале. И плевать Джин хотел на зрителей. Намджун отступает назад и тянет с собой, буквально уносит, к лестнице, а там – наверх, в свою комнату. - Извини, что я не предупредил? – шепотом просит Джин по дороге, между поцелуями. – Но я так хотел… тебя… увидеть. - Так я и понял, – Намджун сам от себя не ждал такого грубого тона. – Ты поэтому Чонгука лапал? Джин часто-часто моргает, отодвигается, удивленно открывает рот. - Я? Лапал? Я… Я всего лишь посмотрел! У него хорошая скульптура лица. Скулы… нос… Ты… Ты ревнуешь?!... - Скулы, значит? Намджун почти рычит. - Ты всех так… трогаешь? У кого скулы есть? – и берет Джина за подбородок, гораздо грубее, чем тот недавно трогал охранника. Но Сокджин расплывается в улыбке. - Не ревнуй, Намджун… - сладко-сладко звучит. – Я могу доказать тебе прямо здесь, что я только твой. И лезет рукой к чужой ширинке, прижимает ладонь, жестковато поглаживает. - Вот так я никого, кроме тебя не трогаю. - Что ты вытворяешь, принцесса? Намджун не хочет так быстро успокаиваться и менять тему. Он хватает Джина за запястье. Но тот упрямый, как баран. Сладкий розовый барашек с блядскими губами и невинным взглядом. - Что я творю? Трогаю тебя… Только тебя… И у тебя встает. - Пррринцесса! – Намджун снова рычит. Джин тянется к нему губами, касается щек, трется о кожу, тепло дышит. - Эй. Намджун… Я трогаю много лиц. – продолжает успокаивать и дразнить одновременно. – Но член… только твой. Он скучал по мне, да? А ты?... Этому невозможно противостоять. - Я очень скучал. Но что ты тут делаешь? Ты же говорил про выходные. У тебя работы нет? – Мон продолжает ворчать по инерции, но уже почти не злится. Почти. - Я обнаглел, да? – смеется Джин, целует под ухом, гладит по бедру. – Можешь меня наказать. Только не слишком больно, ладно? - Да уж, накажу, – хмыкает Мон. Джин обожает слышать его голос таким возбужденным. - Как этот парень смотрел на тебя? Черт, принцесса… - Я не видел, как он на меня смотрел. Или не запомнил. Намджун, это не важно. Выкини его из головы, он тут не нужен. Я твой… и я тебе не вру. - Я знаю. Знаю, принцесса… Очень скоро Намджун остается без штанов. - Но ты такой красивый, как можно тебя не ревновать?... - Я красивый, да, – соглашается Сокджин. – И ты очень красивый. Наверное, даже красивее, чем Чонгук. Он будит в Намджуне Монстра уже одной левой. Уже осознанно, кажется. И они оба ему страшно нравятся. *** Чонгук не планирует оставаться в этом доме, но Тэхен не хочет отсюда уходить, поэтому приходится остаться с ним. Они спят в одной кровати, просыпаются, едят, разговаривают, обсуждают все, что случилось, планируют, что еще случится, что они будут делать дальше… Но ни разу не занимаются сексом. Как-то, в ту ночь, когда они впервые заснули рядом, Тэхен объявил, что пока не готов. И потом Чонгук не настаивает. Хотя очень хочет Тэхена почти постоянно, хочет до зубовного скрежета. Особенно сильно хочет, когда они утром вместе принимают душ. Или когда парень во сне жмется к нему под одеялом, такой холодный, будто в комнате не плюс двадцать семь. Чонгук пытается думать о том, что есть ведь и платонические отношения. В которых нет никакого секса. И кажется, что между ними ничего никогда не произойдет, как вдруг однажды вечером Тэхен просто говорит: - Давай переспим. В этом весь Ви, ходячая неожиданность, Чонгук знает его много лет и уже почти привык. Но все-таки иногда приходится уточнять. - Прямо сейчас? - А когда? Завтра? Я хочу сейчас. - Ты уверен? Он сидит у него в ногах и смотрит своими огромными глазами. И Чонгук думает, что если инопланетяне существуют, они должны выглядеть как Тэхен. Глаза, по меньшей мере, у них должны быть именно такими. Совершенно неземными. Чонгуку на мгновение кажется, что он сам уже не готов. Он убедил себя в том, что это не так важно между ними, раз они столько времени просто спят рядом, несмотря на общую наготу и близость. Но когда Ви переползает поближе, оказывается с ним лицом к лицу и собирается поцеловать, Чонгук перестает о чем-то думать, сразу же. Он хватает Ви за спину, укладывает на себя и целует, жадно, горячо, не жалея его губ, будто озверел уже за время вынужденного воздержания. Тэхен снимает с него шорты и майку, Чонгуку тоже очень хочется его раздеть, поэтому очень скоро они меняются в пространстве и Чонгук целует Тэхена везде, где раздевает. Ключицы, живот, бедра - ничего не остается без поцелуя. - Я хочу тебя трахнуть, Гуки… - вдруг хрипло говорит парень, отчего в восприятии Чонгука плывет пространство и время. - П-правда? Сейчас? – уточняет он на всякий случай. - Да. И не могу решить, как… Ви ведет пальцами по его губам, изучающе, внимательно смотрит, гладит вдоль тела, оценивает мышцы. И видимо, решает в тот момент, вновь переворачиваясь – теперь уже лежит на боку и трогает Чонгука за ягодицу. У того не было с той стороны ничего интимного уже очень давно. Но Тэхену он может это позволить, даже, когда у них нет смазки. Он знает, что Тэхен справится и без нее. Он помнит, каково это… Однако пораженно стонет, когда Ви оказывается позади, кладет его на живот и опускается вниз. У него очень горячие губы и тонкие, требовательные пальцы, кажется, не забывшие Чонгука совсем. Чонгуку жарко, очень жарко, он весь покрывается испариной, стоит Тэхену только начать его подготавливать. Парень тяжело дышит в подушку – он и представить не мог, что их «платонические отношения» вот так закончатся. - Подкачался. Клево как… - Ви гладит его ягодицы, оценивает, целует, раздвигает и языком увлажняет между них. Чонгук не думал, что будет готов кончить только от таких комплиментов во время прелюдии. Он ловит мурашки по спине, прогибается в пояснице и Ви может оценить, что подкачивает он не только ягодицы. Спина у него тоже что надо. И руки. И плечи… Когда Ви медленно пропихивает влажный палец внутрь, Чонгук мычит в подушку. Ви просит расслабиться, вспомнить, расслабиться и отпустить… От его голоса у Чонгука внутри все само сжимается, каждая мышца – и душа выворачивается наизнанку. - Я знаю, Ви… Давай… еще один. – однако просит он, пытаясь не мешать его руке. Ви снова кусает его, снова, то самое плечо, Чонгук и забыл уже, что оно болит, но оно все еще болит, а зубы у Тэхена острые и укусы довольно безжалостные. Чонгук давит в подушке звуки, терпит, терпит все, что делает с ним Тэхен. И дело тут вовсе не в том, что он его любит. Просто Тэхен всегда с ним что-то делает. Сводит с ума, разбивает сердце, вселяет новую надежду, манит, отталкивает, пугает, интересует, удивляет… Впихивает в него головку члена, вытащив пальцы, и хрипло просит над ухом: - Давай, подрочи себе, Гуки… И нет, нет в Чонгуке вообще никакого сопротивления. Против Тэхена сопротивление для Чонгука не придумали. Поначалу входит туговато, но Ви добавляет слюны, щедро смазывает член, а Чонгук еще старательнее расслабляется – и вот, все как и несколько лет назад, в их первый раз, первый раз для Чонгука, неожиданно, немного странно и немного больно, но очень остро и очень ярко, очень сильно, снова, как тогда. Чонгук обхватывает пальцами свой член под головкой, привстав на четвереньки. Тэхен не медлит ни секунды и поддерживает его у основания, чуть крепче и чуть жестче. У Чонгука больше нет головы. Тэхен плавно раскачивается, тяжело дышит в затылок, что-то едва разборчиво говорит. Тогда, дома у Чонгука, в его девственной постели все было тоже очень быстро – и тогда же Тэхен тоже кончил первым, едва успев вытащить член. Чонгук помнит это все, словно это было вчера. И сейчас оно повторяется, почти так же, только вот потом, когда у Чонгука все еще стоит (чему он сам удивлен), Тэхен заставляет развернуться и снова сползает вниз, чтобы взять его в рот. Чонгук умирает от удовольствия и возносится к небесам, безжалостно сильно сжимая голову Ви. - Тэхен? – несколько минут спустя, все еще глубоко дыша, он тянет парня вверх. И он должен спросить: - За что ты меня наказывал, Тэхен? Тот почти не думает, отвечая: - Я убил ту девчонку из-за тебя. За это. Чонгук стремительно падает с небес на землю. - Простишь?... – тихо просит он. И тогда Ви снова смотрит ему в глаза. - Простил уже. – говорит он очень проникновенно. А потом возвращает Чонгука обратно наверх, запустив его далеко за облака. - И я очень люблю тебя, Гуки.