Альгинофобия

      Куроко не любит боль в любых ее проявлениях.       Он не любит видеть кровь, синяки, смещения или отеки. Смотреть хоть на что-либо отдаленно напоминающее то, что все произошло в сопровождении боли. Он не любит смотреть новости, потому что знает, там обязательно расскажут о какой-нибудь трагедии, в которой кто-то страдает или уже пострадал. Он не любит брать остро заточенный нож в руки, потому что знает, что может случиться при малейшей неосторожности. Он не любит иметь дело с любыми предметами, которые подходят под категории: тяжелый, острый, горячий, опасный легковоспламеняющийся и далее, далее, далее по списку.       Куроко не просто не любит боль, как какой-нибудь нормальный среднестатистический человек. Куроко ее боится.       Акаши об этом знает. Недавно узнал. Когда совсем случайно задел по терке средним пальцем и частично срезал кожу. Площадь - небольшая. Крови - пары капель. Но стоило Тецуе зайти на кухню на раздраженные чертыхания своего парня и увидеть ранку со стекающей с нее крови под протоком холодной струи из крана, так его тело покрылось холодным потом, а дышать стало непомерно трудным занятием. Под коленками что-то неприятно задрожало, к горлу подкатила легкая тошнота. Сейджуро на долго запомнил этот мертвенно-бледный оттенок кожи, расширившиеся зрачки и как долго он пытался привести Куроко в себя, доказывая и показывая, что с ним все в порядке, и что волноваться не надо.       Только после того, как Тецуя прочистил желудок, а Акаши все-таки обработал и заклеил ранку, всё пришло в норму. Затем последовали долгие многочасовые беседы на тему неожиданных фобий и поход к психотерапевту. Диагноз -распространенная в наши дни альгинофобия. В общем-то, Тецуя и сам подозревал, что у него не все в порядке с психикой, когда стал замечать, что появись в поле зрения что-то мало-мальски напоминающее о боли, а он начинал нервничать, как будто ему предлагают засунуть руку в мешок с ядовитыми змеями и попытать достать оттуда одну.       Естественно, после поразившего, - лично Акаши, - постановления диагноза, Сейджуро выслушал все рекомендации врача и вознамерился вытащить Куроко из вечно преследующих его повсюду лап липкого, темного страха. Тецуя же в это время сидел и спокойно смотрел на колыбель Ньютона, не особо вслушиваясь о чем идет речь. Шарики мерно ударялись друг о друга в одном ровно заданном ритме, успокаивая и синхронизируясь с ударами сердца. Все это, - негромкая размеренная речь и постукивание металлических шариков, - медленно вгоняли в транс, а после и вовсе убаюкивая. Когда уже надо было уходить, Акаши не больно, но чувствительно пихнул голубоволосого в бок и немного нахмурив свои тонкие брови, укоризненно посмотрел. Мол, твое здоровье, а ты спишь сидя.       И началось. Каждый раз, когда Куроко хотел попить нормального, хорошо заваренного черного чая - Сейджуро его перехватывал и, со временем отточившимися движениями, стал заваривать чай по-своему. С мятой. Бывало, что парню приходилось пить и мелиссу, и валерьяну, и пустырник. Чего только не добавлялось в его многострадальный чай. Со временем, Тецуе уже блевать хотелось этим самым чаем и казалось, что у него в венах течет не кровь, а успокаивающий настой трав. Каждое утро Акаши специально вставал пораньше, чтобы успеть все заварить и налить в термос.       - Чтобы ты не пил во время обеда сок или кофе. Тецуя, не спорь. Это во много раз полезнее.       И Куроко не спорил. Не спорил, когда в него буквально вливали этот гребаный чай. Не спорил, когда вместо тренировок, ему приходилось заниматься с Сейджуро йогой в зале под какую-то ужасную, - хотя на самом деле (по идее) успокаивающую, - музыку. И этого не было, если бы Акаши, оказывается, не смог выпросить у лечащего врача справку с освобождением от любой физической нагрузки, - в том числе и освобождение от клуба по баскетболу. Врач то и не хотел давать ее только потому, что пациент не жаловался на какие-либо неудобства от занятий баскетболом. Куроко не спорил, когда на просьбы Рико хотя бы посидеть и понаблюдать за тренировкой, ему приходилось вежливо отказываться и спешить домой. К чаю и, не совсем релаксирующей, как все считали, йоге. Куроко не спорил с, более надуманными и накрученными заботой, убеждениями Сейджуро, что все не так плохо и все это - не обязательно в таких количествах. Что с ним все в порядке и никакие паучьи лапы страха не забирают его в темные чертоги затяжной депрессии. На что получал бы только хмурый взгляд и отмахивание, как от несмышленого ребенка, который ничего не понимает, и которому и не надо ничего понимать - только делать то, что ему сказано. Ну чтож, хочет заботиться - пусть. Пока это не переходит границы, Тецуя стерпит все порывы неожиданно настойчивой заботы, которая проявляется только в критических ситуациях. Но ведь все не так плохо, так почему же о нем пекутся так, как будто это сложная и опасная болезнь, при которой шаг в сторону, означает смерть?       Куроко не стерпел только тогда, когда рядом с тарелкой с обедом заметил белые таблетки и стакан воды. На возмущенный возглас Акаши только повел плечом и поразительной холодной настойчивостью сказал:       - Раз тебя уже тошнит от чая, то можно попробовать гомеопатические седативные средства. Они просто прекрасные заменители.       Все. Граница нарушена. И если не считать короткой вспышки гнева и нечаянно разбитого в ее порыве стакана с водой, то все обсудили вполне спокойно и мирно.       Два месяца. Весь этот ад продолжается уже практически целых два месяца. И все это время каждая тарелка тщательно проверялась на наличие подсыпанных таблеток в тарелку, а после - не менее тщательная слежка за приготовлением еды. Потому что растолочь таблетку в порошок и посыпать - плевое дело для дураков. Чай же регулярно выливался в водосточные трубы при малейшей возможности. На занятиях йогой Тецую все чаще расталкивали в бок со словами: "Не спи, а делай. Для тебя же стараюсь."       И Куроко знал, что он старается. Даже слишком старается. Было приятно чувствовать на себе чужую заботу, но ее регулярность не могла не надоесть и не засесть где-то в горле плотным неприятным комком невысказанности своего, отнюдь, не положительного мнения на весь этот счет. Все, что останавливало поток мыслей от языка - это были долгие, на грани целомудрия, поцелуи. Сейджуро в такие моменты целовал нежно, медленно и глубоко, обхватывая рукой за талию и прижимая к себе. Тецуя не знает, чем это обосновывалось. Все тем же застрявшим поперек горла и постоянно давящим на мозги трепетным вниманием или же приободрением, напоминающим, что-то вроде "Все будет хорошо и мы пройдем через это вместе"? Вот только через что проходить? Ведь страх - это вечная неотъемлемая часть повседневной жизни любого человека. Только у кого-то этот страх может быть более острым и глубже воспринимающимся, а у кого-то на уровне боязни обычного укола.       К счастью Куроко, все закончилось так же неожиданно, как и началось. А ведь все началось до зуда в пальцах по-скучному: очередной побег из дома ради того, чтобы хоть немного поиграть в что-то наподобии баскетбола и попробовать закинуть мяч в кольцо. На достаточно громкий раздраженный оклик, Тецуя, со страхом застуканного на месте шалости, ребенка, неловко обернулся и по стечению обстоятельств, споткнувшись о подкатившийся к его ногам оранжевый мяч. Результат - разодранные в кровь коленки с ладонями и зудяще-чешущиеся чувство. На обеспокоенный взгляд красных глаз и обещания все обработать и напоить успокаивающим чаем Куроко отреагировал решительным отказом. Сначала посмотрев на кожу, испещренную маленькими, кровоточащими ранками, парень небрежно вытер кровь на ладонях о спортивные шорты. Ведь подавить клокочущее чувство злости в груди и не сорваться сейчас было куда важнее, чем какие-то незначительные повреждения. Со временем ведь все прекрасно заживет без следа. А после с раздраженным и, наверное более терпящим, шипением, поднялся в перевалку, борясь одновременно и с накатившим онемением коленок, и с учтиво поданными для помощи рук. Под немного шокированный взгляд, Тецуя пошел хромать в сторону дома, не обращая ни на что внимание.       Дома же, так же отнекиваясь от любой помощи, все самостоятельно обработал. И только когда оба парня легли в постель, после удовлетворенно-насмешливого хмыка и короткого поцелуя в лоб от любимого, с распахнутыми в осознании ситуации, глазами, до Куроко наконец дошло, что недавно произошло. И что будет. Чего, точнее, не будет. Не будет больше никаких таблеток, ставшего уже противным чая, мягких ковриков и усыпляющей музыки. Больше не надо будет следить за приготовлением еды и можно будет теперь свободно посещать тренировки. А ведь еще столько всего надо будет наверстать. Его наконец-то не будет тошнить от вида капель крови и повреждений кожи. Теперь он сможет спокойно смотреть новости и гулять по городу, не боясь влезть или пронаблюдать чью-то драку, ну или несчастный случай.       Теперь, после преодоления такой мешающей фобии, у него откроются новые границы, новые возможности жизни. А если что, у него под боком всегда лежит тот, кто в случае опасности включит все уровни тревоги и немедленно уладит проблемы. Рядом с Сейджуро всегда можно почувствовать себя в безопасности. Но все-таки, держаться от терок надо как можно дальше.