///

Он шел, одетый в чье-то существо, и вы молчали, ибо говорить не смеют неуслышанные дважды. Но всякий незаконченный эскиз проявится, и дьяволовы пальцы из правды синтезируют ничто, и каждый свой обронит в тебя нож, танцующий серебряные вальсы. Костыль стучал, запутавшись в словах. Он шел, и шла за ним толпа калек, чтоб голод утолить нечеловечий, вытаскивая кукольный скелет из вас – чужая плоть чужую лечит, чужие мысли носит голова, и зверь находит дом в чужих руках. Но ты неизлечимо покалечен. И все правдиво, все завершено: сломали куклу, вырвали язык, и в самой глотке, где толпятся крики, раздавятся попытки говорить. Тебе не страшно – страшно безъязыким, идущим с неподвижным костылем. Все справедливо и предрешено: они уйдут, и ты уйдешь за ними.