Крыша

Паршиво. Настроение тяжелым балластом опускалось вглубь Марианской впадины. Нервные прогулки по квартире мне надоели. Стресс, копившийся долгое время, не собирался покидать меня. Я настежь распахнул окно. Нетеплый, но приятный ветер подул мне в лицо, убирая со лба едва достающую до глаз чёлку. Прижавшись к стене у окна, я закрыл глаза и начал медленно сползать вниз. Руки не слушались, только лихорадочно тряслись. В ушах гулом отдавался каждый удар сердца. Мыслей в голове, готовой взорваться от переживаний, скопилось неимоверное количество. Уличный воздух помог остыть и успокоиться. Девушки порой очень жестокие и ветряные. Юле вот больше по душе тот богатый папик, не очень приятной наружности. Становилось тошно. И не от того, что меня оставили с разбитым сердцем, а от того, что оставили. Раскат грома оповестил о приближающейся непогоде. Я повернулся, чтобы взглянуть на небо. Серая вата облаков застелила его, казалось, полностью. Бисеринки дождя забарабанили по стеклу, крыше, пробрались на балкон. Я поморщился, когда капли достали и до меня, прыгнув мне на бледную кожу. Вспышка молнии понесла за собой очередной раскат грома. Наверное, стоило бы закрыть окно. Я никогда не боялся грозы. Меня научил этому Серёжа. Нам было лет по десять, друг всегда звал меня гулять в непогоду, под дождем. Будь то ливень или мелкая морось, Серёжа находил способ вытащить меня на улицу, под холодные капельки, на что я возмущался, но не отказывал другу. А тот смеялся и за что-то благодарил. Но мы выросли из этих детских радостей, как бы сложно не было это признавать. Но я всё так же в любой момент могу довериться ему. Ближе Серёжи никого у меня нет. А родители… Они плевать на меня хотели. Мы с ним очень похожи. Семнадцатилетние подростки почти одинакового роста и мировоззрения с мыслями о самоубийстве, мечтающие после смерти вернуться домой. Смешно, правда? Я вздохнул. Всю жизнь я летал в облаках, терялся в собственных мыслях и не мог понимать мир. Это никогда не изменится. Дождь и не думал прекращаться. Я лениво поднялся от стены, на которой всё ещё осталось тепло моего тела, поёжился и закрыл окно. Я огляделся. Да-а, Лёш, и эта свалка — твой дом? На полу разбросана одежда, одна из рубашек как-то оказалась на полке с парой книг. Гитара расстроилась, потому что я обделил её вниманием, и покоилась в углу комнаты. На письменном столе опрокинутая чашка кофе, какой-то хлам из бумажек. Телефон обнаружился под кроватью. Я вытащил его из плена подкроватного слоя пыли и тут же чуть ли не уронил. Телефон завибрировал, на дисплее высветилось «Серёжа». — Да? — Открой дверь. — Можно было и постучать. — Так я уже сколько стучу? Твоя ненормальная соседка хотела полицию вызвать! — забормотал друг. Я улыбнулся и лениво подошел к двери и, погодя несколько секунд, открыл дверь. На лестничной клетке стоял Серёжа и как-то грустно и устало улыбнулся мне. Я не придал большого значения этой улыбке и за рукав толстовки потянул его в квартиру. Мы молчали. А я… Расплакался. Впервые перед другом я показал такую явную слабость. Он всё ещё ничего не говорил, лишь осторожно обнял меня. Мы так и стояли в прихожей, он гладил меня по спине, голове, а я тихо шмыгал носом в его плечо. — Я же говорил тебе не тратить на неё время, — прошептал друг и выпустил из тёплых объятий. И откуда он узнал? — Сейчас у тебя есть я, — я непонимающе посмотрел в его карамельные глаза. — Ты же знаешь, я на твоей стороне. Всегда. — Мне сейчас хочется умереть, — я закрыл лицо руками. Друг убрал их с моего лица. — Даже если ты сделаешь это, я пойду с тобой. Хочешь? Этот дом довольно высокий. Сколько тут этажей? За это я и люблю своего лучшего друга. Он, не заботясь о себе, будет со мной. В любой другой момент я бы, наверное, отказался. Сейчас во мне боролись двоякие мысли. Одни просили убить себя, другие, кажется, проиграли войну. — А если я решусь? — в моих глазах загорелись недобрые огоньки. — Я не отговорю тебя. Я пойду с тобой, — выдохнул мне Серёжа почти в самые губы и грустно улыбнулся. Я сам подался вперед и коснулся губ друга своими. *** — Уверен? — Серёжа обнимал меня. Мы на крыше многоэтажного дома. Дождь всё ещё шёл, обсыпая нас маленькими водяными бомбочками. Я посмотрел на друга. Дождинки скатывались с его волос, по лицу, капали на футболку. Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Я взял его за руку и мы подошли к самому краю. Уличный пейзаж показался мне очень красивым. Капли дождя бились об узкие дороги. В один момент я задрожал и отшатнулся. Мы так высоко. Странно, я не замечал за собой фобии высоты. Я сильно сжал руку друга. Он вздохнул. — Передумал? — Н-нет, — голос дрожит. Мне страшно? Но я больше так не могу, мы вместе с ним, с Серёжей, вернёмся домой, как бы глупо это не звучало. Будто в утверждение своих слов я посмотрел вверх. Тучи. Дождинки сыплются на лицо, я жмурюсь. — Помнишь, как сильно ты любил дождь? — воспоминания охватывают с головой, — Гулял в такую погоду и не разу не слёг с простудой. И меня тащил с собой. — А тебе не нравилось тащиться за мной, — он хмыкнул и повернулся ко мне. Я поднял глаза. — Но ты мне никогда не отказывал. Это мне в тебе и нравится, Лёш, — друг провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Такой Серёжа мне тоже нравился. Он приблизился к моему лицу и осторожно поцеловал в уголок губ. Я улыбнулся и запустил руки в его волосы, такие мягкие. Друг осторожно целовал меня, водил руками по спине. Я сам проявил инициативу, провёл кончиком языка по его верхней губе. Серёжа целовал меня уже «по-взрослому». В его руках я весь дрожал. В последний раз чмокнув меня в губы, он отстранился. Перед моими глазами всё ещё были его губы, во рту — их вкус. — Ты веришь в это? — тихо спросил я. — Во что? — В то, что мы будем вместе после… этого, — я указал пальцем на узкие переулки. — Верю. Серёжа выпустил меня из объятий и сам встал на край. Я будто застыл на месте, не могу пошевелиться. Страх вернулся, чем-то неприятным и скользким обдавая всё внутри. Нет-нет-нет, я не боюсь. Не должен… Что со мной? — Ты боишься, — повернулся ко мне друг, — Хочешь, я буду первым? — я молчал, не могу сказать не слова. Серёжа хотел сделать шаг вперед. Я резко схватил его за рукав толстовки и потянул на себя. Оцепенение пропало, но я не понимал, что делаю. — Лёш? Отпусти, пожалуйста. Хочешь первым? Я снова отшатнулся и замер. Сердце ушло в пятки, когда я осознал ситуацию. Но Серёжа уже сделал шаг вперёд. Я сел на холодную и мокрую крышу. Слёзы навернулись на глаза, смешивались с дождём и капали с подбородка на без того мокрую футболку, я истерически что-то бормотал. Как же так?.. Я собрал оставшиеся силы и подошёл к краю. Я не смогу прыгнуть, извини Серёжа. Я выплеснул все свои чувства и эмоции в громком крике. Соседям, должно быть, очень не понравилось. Плевать. Ноги сами сделали несколько шагов назад, подальше от края. Не помню сколько времени я провёл на крыше, не решаясь посмотреть вниз. *** Солнце скрылось, время близость к ночи. Я и не заметил, как дождь закончился. Телефон оповестил о сообщении. Я пустым взглядом упёрся в экран. Серёжа?.. «Я знал, что ты этого не сделаешь. Не стану тебя ни в чём винить. Мы скоро встретимся, я буду тебя ждать».