Трое

Длинные пальцы, лениво скользящие по столешнице из красного дерева. Кисть тонкая, хрупкая и кожа кажется очень и очень нежной. Эти руки хочется целовать, поглаживать собственными немного грубыми пальцами, выискивать маленькие еле заметные родинки на фалангах. Само тело, ещё по-мальчишески угловатое и нескладное, со временем обязательно превратится в удивительно гармоничную фигуру. Джинсы отлично подчёркивают узкие бёдра и сидят так низко, что если ОН поднимает руки вверх, оголяется тонкая полоска кожи. Это отдельная история. Совсем маленькая дорожка волос, исчезающая под джинсами, почти не оставляет простора для фантазии. Кожа здесь немного светлее, чем на руках, поэтому в неверном свете ламп кажется молочно-белой. Но больше всего привлекает внимание не руки, не подтянутый живот, а лицо. Оно подвижное, на нём за одну секунду сменяется столько эмоций, что чётко разграничить появление одной и исчезновение другой невозможно. Как бы абсурдно это не звучало, но каждая гамма чувств плавно перетекает одна в другую, делая переход незаметным и очень органичным. Главное, на что смотришь прежде всего — это глаза и губы. И то, и другое просто идеально. Взгляд, точно так же, как и лицо, сменяет эмоции за считанные доли секунд, насыщенный цвет тёмного шоколада гипнотизирует и очаровывает моментально. Рот по неизвестной причине постоянно провокационно и порнографически приоткрыт, да так, что можно увидеть маленький юркий язычок, порой проглядывающий из-за ровного ряда зубов. А ещё у НЕГО есть привычка облизывать губы, делая их влажными, блестящими, манящими поцеловать, слегка прикусить в намёке на грубость. ОН прекрасен настолько, насколько вообще может быть прекрасен молодой парень. Это совсем не та красота подростка, который в будущем станет надёжной опорой женщине. Ведь этот мальчишка сам нуждается в заботе, это его нужно оберегать и ласкать, нежить и обнимать целую вечность. Именно поэтому Питер не в силах отвести глаз от парнишки, так вальяжно развалившегося в кресле и скучающе пробегающегося кончиками пальцев по столу. — Стайлз, тебе не пора домой? — ещё одна попытка уберечь, показать, что ему не место здесь, рядом с грубым и матёрым волком. — Не думаю, — взгляд вызывающий, нахальный. Он говорит «Ты думаешь, ты круче? Ни хрена подобного!» и этим невольно вызывает умиление. Этот мальчик такой мальчик, ему столько предстоит узнать, столько предстоит пережить! Он совсем ещё зелёный, а пытается казаться взрослым. Глупый мальчик. Милый глупый мальчик. — Стайлз, серьёзно, тебе лучше уйти, — Питер решает дать последний шанс. Если мальчик не последует ему, то он будет настоящим дураком и окажется в ловушке. Зверь и так дал слишком много времени, чтобы убежать, и его терпение почти на исходе. — А ты меня прогони, — губы растягиваются в довольной усмешке, потому что этот гадёныш знает, что Питер не сможет его выставить за дверь по доброй воле. К тому же Стайлз знает, что Питер знает. Это их обычная игра — Стайлз приходит, Питер просит его уйти, Стайлз не слушается. Всё понятно и легко, правила просты и неизменны. Вопрос лишь в том, когда им это надоест. Похоже, Питеру надоело уже. Стайлз видит, как обычно голубые глаза становятся насыщенного лазурного цвета, из них уходит какая-либо человечность и остаётся лишь зверь, страшный и ненасытный. Стайлзу только этого и надо, он слишком долго пытался вытащить наружу дикого волка. Кажется, будто кровь в его жилах поёт, просит, требует действий, немедленно! И Стайлз поддаётся, он встаёт с кресла, целенаправленно идет к Питеру, который сидит на диване и не сводит с него своих аномально голубых глаз. — Не надо, — будто бы мольба, потому что Питер знает, каким зверем он может становиться. — Надо, — возражает Стайлз, усаживается на коленях настороженного волка и обхватывает его руками за шею. — Надо. Питер не может сдержаться, он подаётся вперёд, вжимает в себя такое идеальное тело, вдыхает такой идеальный запах и чувствует, как у него слетают все тормоза. В мире нет никого, кроме него и Стайлза. В коридоре слышатся чужие шаги, и волк тревожно вскидывает уши. Кажется, они больше не одни. — Стайлз? — это Дерек. Ну, конечно же, это Дерек! Голос племянника удивлённый и убитый. Дерек в замешательстве, его волк в замешательстве, а Стайлз только кривится. — Да, Стайлз, — отвечает с раздражением, будто бы мечтая, чтобы от него отстали. Питер хочет отстранить его от себя, но понимает, что просто НЕ МОЖЕТ этого сделать. Его волк ни за что не отпустит Стайлза, нравится это самому Питеру или нет. Один короткий виноватый взгляд на племянника, который теперь похож на восковую фигуру — такой же неживой, искусственный. Питер понимает его, он хочет пожалеть единственного родственника, но не может подойти к нему. И дело не только в том, что на нём сидит Стайлз. — Питер, — это уже не вопрос, это констатация факта. Всё внутри Питера кричит о том, что сейчас, в эту самую секунду, он причиняет чудовищную боль родной крови, члену СТАИ, пускай эта стая теперь состоит только из нескольких человек. — Дерек, — слова как бы и не нужны, здесь нельзя извиниться, потому что понятно, что никому не стыдно. Жаль — да, но не стыдно. — Может, прекратим этот цирк? — Стайлз ерзает на Питере, заставляя замершее от неожиданных событий возбуждение зашевелиться вновь. — Думаю, здесь и так всё ясно. — Нет, не ясно, — Дерек, кажется, дошёл до критической точки и назад возвращаться не собирается. — Что тебе пояснить? — Питер почти морщится от той приторной нотки участливости, что звучит в голосе Стайлза. Это удар ниже пояса, и Питеру становится немного страшно. — Всё, — Дерек уже натурально рычит, вставая в оборонительную стойку и скаля клыки. — Давай разберёмся один на один, Питер! Питер обречённо вздыхает. Он знает, что этим всё и должно было закончиться. Конечно же, они будут драться за Стайлза до тех пор, пока один из них не умрёт. Вот только Питер не хочет убивать Дерека. Просто не хочет. Питер смотрит на Стайлза. Тот сидит вроде бы смирно, не отрываясь смотря на Дерека, будто бы впитывает его вид всем своим естеством. Питер ссаживает его со своих коленей на диван и встаёт напротив Дерека. Получается так, что они находятся сбоку от Стайлза, давая ему прекрасный вид на будущее сражение. Холодные голубые глаза встречаются с горячими красными. Секунда, и Дерек уже набрасывается на Питера, пытаясь свалить его с ног. Питер всё ещё не желает драться с племянником, поэтому он плавно уходит от захвата. Дерек рычит громче. Он — концентрированная злость, горечь предательства. На него больно смотреть, поэтому Питер едва сдерживается, чтобы не послать всё к чёрту и не приласкать маленького щеночка, своего племянника. Дереку это не нужно — он хочет вернуть то, что принадлежит ему, жаждет кровопролития. Ему НЕОБХОДИМО доказать права на Стайлза, Питер это знает. Но так же он знает, что уступать не намерен. Когда Дерек умудряется оцарапать его, проливая первую кровь на новый ковёр, Питер понимает, что дороги назад нет. Теперь уже точно. Он перестаёт кружить возле Дерека, встречая его напор прямо, лицом к лицу, тут же возвращая удары. Дерек дышит с сипом, его бока разодраны в клочья, он припадает на правую ногу. Питер выглядит не лучше — кажется, у него сломана правая рука, а левая плетью висит вдоль тела, истекая кровью. Оба оборотня замирают на секунду, чтобы перевести дух, и неожиданно слышат то, чего услышать не ожидают совсем. Сердце третьего находящегося в комнате существа, ЧЕЛОВЕКА, бьётся в бешеном ритме, заставляя кровь бежать быстрее. Оборотни, как один, оборачиваются на Стайлза и застывают, не в силах поверить. Их маленький милый Стайлз, обычный мальчишка, сидит на диване с полу расстёгнутыми джинсами и лениво водит рукой по полувставшему члену, не сводя глаз с Питера и Дерека. Он часто дышит, облизывает губы и начинает работать рукой быстрее. — Боже, вы такие сексуальные, когда дерётесь, — сквозь затуманенное блаженством сознание говорить, очевидно, трудно, но Стайлз старается, не останавливаясь ни на секунду и нещадно доводя себя до разрядки. — О Господи! Негромко вскрикнув, Стайлз обмякает, растекается по дивану и в последний раз проводит рукой по всей длине члена. Питер как заворожённый пялится на рот Стайлза, его закрытые глаза, подрагивающие ресницы. Дерек шумно выдыхает, и Питер замечает, что его племянник смотрит на руки Стайлза, которые всё ещё лениво поглаживают член. — Вы долго будете стоять как истуканы? — тон Стайлза приказной, но сам он всего лишь послеоргазменная лужица. Наваждение словно бы тут же рассевается, и Питер, точно так же, как и Дерек, бросается к Стайлзу. Тот встречает их с сытой улыбкой. — Мои храбрые волки, — восторженно шепчет Стайлз, хватает Дерека за шею, подтягивает его ближе к себе и страстно целует, зарываясь пальцами в волосы и с силой дёргая их назад. Он отстраняется, чуть мягче тянется к Питеру, который без дополнительных подсказок склоняется над ним, и целует медленно, ласково, почти невинно. Питер чувствует, как Дерек просовывает руку к груди Стайлза, попутно задевая раненную руку. Он не может сдержать болезненного стона и разрывает поцелуй со Стайлзом. Дерек смотрит на Питера виновато, одним лишь взглядом спрашивая, чем может исправиться. Питер кивает на свою руку и тянется к руке Дерека. Тот понятливо протягивает её и нежно касается повреждённого места. Вытягивая боль, Дерек смотрит в глаза Питера, наблюдая за тем, как из них пропадает затравленность и появляется благодарность. Стайлз же глядит на чёрные венки, не отвлекаясь и словно бы не замечая того, что Дерек и Питер будто примагничены друг к другу взглядами. Ни секунды не сомневаясь, он склоняется над рукой Дерека и языком прослеживает путь извилистых чёрных дорожек. Дерек вздрагивает, начиная чувствовать кроме боли ещё и удовольствие. Питер ощущает бесконечное облегчение, которое и стремится куда-то выплеснуть. Он бездумно поглаживает волосы Стайлза, пропускает вихрастые пряди сквозь пальцы и наслаждается их мягкостью. То, что сейчас происходит между ними, то, что скоро произойдёт, — это неправильно, абсолютно неприемлемо, но почему-то кажется самой нужной и важной вещью на свете. Питер не понимает, какого чёрта здесь творится, но останавливаться не собирается. Стайлз переходит от вылизывания предплечья к плечу, затем переключается на ключицы. Дерек едва слышно постанывает от этих действий, крепче вцепляясь в руку Питера. Тот жадно впитывает все эмоции племянника, осознавая, что на самом деле давно хотел его. Удивительно, невероятно, но Питер действительно желал родную кровь и, оказывается, был не против делить такого прекрасного Стайлза с ним. Кстати, этот самый Стайлз как бы невзначай пробирается под рубашку Питера, поглаживая кожу круговыми движениями и несильно царапая почти тупыми ногтями. Питера это заводит, раны уже излечились, поэтому он почти невесомо проводит рукой по скулам Стайлза, не отрывая его от вылизывания Дерека. Племянник уже закрыл глаза и полностью окунулся в ощущения. Его ресницы мило подрагивают, на висках выступает капелька пота. Питер чует, как в воздухе пахнет мускусом, и понимает, что не он один здесь в возбуждённом состоянии. Стайлз оправился от своего оргазма и вновь готов покорять вершины блаженства. Он подбирается к лицу Дерека и принимается неистово целовать, впиваясь губами в губы и насильно проталкивая язык в рот. Дерек не сопротивляется, ещё больше откидываясь на диван, и, перестав забирать боль у Питера, просто цепляется за его руку как за остатки самоконтроля. Питер не возражает. Он тоже хочет активных действий, поэтому, чуть сжав руку Дерека, приникает к шее Стайлза, мягко покусывая и тут же зализывая повреждения. Мальчишка отрывается от кожи Дерека, прикрывает глаза и чуть слышно вздыхает, абсолютно не собираясь закрывать рот обратно. Питер не видит его, но ощущает каким-то шестым чувством, как Стайлз довольно улыбается. Откинув голову, чтобы Питеру было удобнее, Стайлз вынимает одну руку из-под одежды Питера и просовывает её под одежду Дерека. Тот извивается, чувствуя прикосновение горячих пальцев к не менее горячей коже. Желание настолько сильное, что Дерек, почти не осознавая этого, шире расставляет ноги, открываясь и сдаваясь без боя. Стайлз урчит, как котёнок, и дёргает за ремень дерековых брюк, стремясь избавиться от одежды. Питер, уловив намерение Стайлза, перестаёт вылизывать его кожу и тоже помогает снять штаны с Дерека. Племянник только часто дышит и уже не открывает глаз, плавая в море чувств и эмоций. Стайлзу, видимо, это не очень нравится, потому что он с силой отвешивает пощёчину Дереку. — Смотри на нас! — снова приказ, и Дерек не смеет ослушаться. Он широко раскрывает глаза, радужка продолжает полыхать красным, но кроме этого нет никаких признаков обращения. Стайлз удовлетворённо кивает, в извиняющемся жесте поглаживая щёку Дерека, легко целуя пострадавшее место и тут же крепко обнимая его, притягивая к себе ещё ближе и нависая над ним. Питер сидит в стороне, не собираясь мешать. Стайлзу нужно овладеть Дереком, показать всю свою страсть, и Питер со своей нежностью пока не к месту. Но Стайлз не согласен с ним, потому как, заметив, что Питер отодвинулся, он властно сверкает шоколадными глазами и подтягивает ближе к себе, слегка прикусывая его нижнюю губу, но продолжая держать Дерека в своих объятьях. Сам Дерек уже пережил фазу безвольной игрушки. Он с силой кусает руку Стайлза, не оставляя, впрочем, слишком ярких полукружий зубов. Стайлз вскрикивает в поцелуй, невольно отдёргивает руку, но Дерек не позволяет этого. Он слишком взбудоражен, ему необходимо что-то сделать, пока всё это возбуждение не разорвало его на части. Дерек внезапно переключается с руки Стайлза на его шею, приближаясь к губам Питера и Стайлза, всё ещё соединённым в поцелуе. Питер поощрительно гладит Дерека по голове, слыша ответное тихое рычание в ответ. Это не предупреждение держаться подальше, это пожелание держаться поближе. И Питер не собирается отказывать, плавно опуская руку с головы Дерека на его шею и немного царапая нежную кожу. Племянник требовательно хватает Стайлза за подбородок и поворачивает его лицом к себе, целуя неистово, с отчаяньем. Питер отступает, передаёт первенство младшему. Он всё понимает, улавливает на уровне интуиции, поэтому не обижается. К тому же, Стайлз заботливо очерчивает рукой его губы и несильно пихает пальцы в рот, давая возможность отказаться и отодвинуться, если такие действия неприемлемы. Но как что-то, что предлагает Стайлз, может быть неприемлемым? Питер охотно обхватывает два пальца губами, облизывая их языком и слегка посасывая. Он слышит, как Стайлз довольно стонет, чувствует, как Дерек царапает его руку, безмолвно благодаря за то, что приносит Стайлзу удовольствие. Приятно получать в ответ на свои действия двойную отдачу, поэтому Питер не останавливается, зарывается пальцами в волосы Дерека и почёсывает голову, вызывая стон уже со стороны племянника и поощрительную ласку от Стайлза. Из-за того, что ни Дерек, ни Стайлз не оставляют его без прикосновений, Питер не чувствует себя третьим лишним. Он выступает словно бы катализатором их влечения, усмиряет пыл и добавляет огоньку именно там, где это нужно, заставляя пламя желания гореть ровно и ярко… В эту ночь никто действительно не остался обделённым. Каждый получил свою порцию нежности и животной страсти. Все трое плавно дрейфовали между сумасшедшим трахом и занятием любовью. На следующее утро они проснулись в одной постели, переплетясь конечностями так, что нельзя было разобраться, кому какая принадлежит. Благодаря прошедшему вечеру и оба оборотня, и единственный человек обрели то, что мечтали обрести всю свою жизнь — настоящую поддержку и невыразимую любовь. И то, что делилась она на троих, совершенно не помешало ей быть всепоглощающей и настоящей.

© SSM [Sterek 18+]