Слабые должны умереть...

— Чего ты молчишь, Рудик? – хмыкнул Лютов, не оборачиваясь к девушке. — Да у тебя стальные нервы! "Найди себе другого собеседника. Ах да, точно, кроме нас здесь ведь никого больше нет!" И да, жизнь закалила ее так, что нервы сейчас намного прочнее стали. — Ну, не хочешь говорить, не надо, – парень отложил истерзанную книгу и повернулся к Миле лицом. — Надеюсь, ты понимаешь, что завтра мы снова попробуем сотворить заклинание и испробовать его на тебе. — Ну уж нет! – не удержавшись, хмыкнула меченоска, все так же смотря в окно. Неожиданно ее мозг пронзила мысль. В бабушкином доме должны быть ее старые колдовские книги. Что если там есть подходящие заклинания? Нужно проверить в любом случае. Девушка отложила тарелку, торопливо вскочила с дивана и бросилась к двери. Порция обезболивающего, которую Мила приняла ночью, делала свое дело. Рана почти не болела. У нее просто немного кружилась голова, да и слабость в теле никуда не исчезла. В доме, несмотря на то, что здесь уже никого не было, по-прежнему царила уютная атмосфера, которой Мила ещё никогда не ощущала с самого детства. У нее сжалось сердце, когда взгляд натолкнулся на фотографию бабушки, стоящую на столмке. Рыжеволосая подошла к нему, подхватила рамку и прикоснулась пальцем к фотографии, поджала губы и поставила ее на место. Не время жалеть себя. Именно этого и ждет Лютов. Как только она расслабится, позволит себе погрязнуть в своем горе и одиночестве, он тут же захлопнет ловушку. И из этой ловушки она уже не сможет выбраться. Девушка прошла в гостиную, в которой бабушка хранила все свои колдовские вещи. Застыв перед массивным шкафом, набитым книгами, она неуверенно подняла руку, а потом шепотом произнесла заклинание. Несколько книг тут же вывалились на пол, раскрывшись на необходимых ей страницах. Мила улыбнулась уголками губ. Все-таки она не безоружна. Она склонилась над книгами, лихорадочно листая страницы, и ее хорошее настроение улетучивалось с каждой секундой. Все было не то. Все это было слишком слабым против него. Она поджала губы и отшвырнула очередную книгу. Внутри все сжалось от дурного предчувствия. Она не заперла двери. И едва она вскочила на ноги, как поняла, что уже поздно. Лютов уперся бедром о дверной косяк, иронично поднял брови и ухмыльнулся: — Мила... От его елейного голоса ее передернуло. Она всегда вздрагивала, стоило ему произнести ее имя. У него это выходило совсем не так, как у других. Его голос словно прокрадывался под ее кожу, смешивался вместе с кровью и душил ее. — Что ты там делала, Рудик? Она сделала шаг назад, безуспешно пытаясь оказаться подальше от него. Где угодно - в другом доме, городе, стране. В другом мире. Парень нахмурился, подхватил с пола гримуар, который недавно она в ярости швырнула в сторону, и повертел книгу в руках. — Зачем тебе эти книжки? Не хочешь поделиться со мной откровением? — Не горю желанием, – выдавила она из себя, всеми силами стараясь скрыть дрожащий голос. Этот странный, беспричинный страх перед ним раздражал ее. Она ненавидела бояться кого-то. Особенно бояться без повода. Хотя, наверное, повод был. — Что ж, – он сделал шаг к ней, провел рукой по темным волосам и улыбнулся. — Не пытайся навредить мне. У тебя все равно ничего не выйдет. В этом мире я бессмертен. И твои дешевые трюки не спасут тебя, если ты не прекратишь. — Я никогда не прекращу, – прорычала она. — И ты знаешь это. Он снова улыбнулся. Она начинала раздражать его. Мало того, что она однажды чуть не убила его, а потом он едва не убил ее, она еще пыталась трепыхаться. И все же, он не мог позволить этой дилетантке застать его врасплох. Только не ей. Это был бы сильнейший удар по его самолюбию. Нил пробежался взглядом по ней, схватившейся за живот и напуганной. Она старательно скрывала свой страх, но он-то знал, насколько пугает ее. И это вполне устраивало его. Скажем так – удовлетворяло. Ему было до ужаса скучно все эти годы, а теперь появилась она и можно было развлечься, пугая ее и заставляя считать себя монстром. Она наверняка уже так считала. А еще она считала, что очень умная и сильная. Что он не сможет ее сломать. На самом деле, это было, как сломать сухую соломинку. Легко и без резких движений. Особенно сейчас, когда она не смела даже моргнуть, напряженно наблюдая за ним своими огромными серыми глазищами. Всклокоченные рыжие волосы торчали во все стороны, и у него в голове даже мелькнула ассоциация с огнём, сжигающим всё дотла. Конечно же, она понимала, что ее никто не спасет. Она не была идиоткой, даже наоборот, она была очень умной. Она все прекрасно понимала. Она – умная девочка. — И что ты будешь делать? – не дрогнувшим голосом спросила вдруг она, продолжая упрямо буравить его взглядом. Это начинало бесить. — Ничего, – развел он руками. — А что, должен? — она застыла, и он не сдержал улыбки. Он точно это знал – она умная девочка. И поэтому она тут же выкрикнула "Агитацио Вулканус!" и попятилась к двери. Он скучающе оглядел огонь, окруживший его. Нил Лютов предусмотрел что-то подобное. — Снова огонь? Ты такая скучная. — Не обязана удивлять тебя каждый раз, – бросила она, и он услышал в ее голосе победные нотки. Не так быстро, Рудик. Ты еще не выиграла. Он поднял руку, используя остатки украденной у нее магии, убирая огонь. Потом, как ни в чем не бывало, сделал шаг вперед. Мила попятилась назад, и только сейчас он заметил, что она прижимает к груди какую-то книгу. Она бросилась бежать, но он в несколько шагов догнал ее, схватил за запястье, резко развернул к себе и с силой прижал к стене. Она вскрикнула, книга отлетела в сторону, а он с наслаждением ощутил, как ее магия переходит к нему. Заполняет его. Он едва не задыхается от этой мощи, еще сильнее сжимая ее руку. Девушка пытается вырваться, но он держит ее слишком сильно, буквально вжимает ее в стену. Он наклоняется к ее лицу, касается носом щеки, вдыхая вместе с магией ее запах. Она с омерзением пытается отпрянуть, ей больно. И от того, что ей больно, ему становится лучше вдвойне. Их взгляды встречаются. Ненависть в ее глазах обескураживает его. Он и не думал, что она так сильно ненавидит его. Сжимает ее руку сильнее, с удовольствием наблюдая, как в ее глазах застывают слезы. — Тебе больно? – с наигранным испугом выдыхает он ей в ухо, а она снова дергается. Ну, давай же, заплачь. Я хочу видеть, как ты плачешь. Но она не плачет. Поджимает губы, молча терпит боль и только смотрит на него ненавидящим взглядом. Столько ненависти в таком маленьком теле. Подумать только, она и правда ненавидит его. И неожиданно даже для себя, Лютов отпускает ее руку. Ноги ее подкашиваются, и она сползает по стене на пол, тяжело и шумно дыша. Держась за руку, за которую ее только что держал он. Но не плачет. Какого черта ты не плачешь?! Строишь из себя сильную и бесстрашную? Да так только интереснее будет сломать тебя. — Не пытайся еще что-то предпринять, – произнес он, глядя на нее сверху вниз. — Иначе, я убью тебя. А она снова смотрела сквозь него. Словно его и вовсе не существовало. Словно он был ничем. Так на него смотрел его отец. Вся его семья так смотрела на него. Едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее за плечи и не выкачать из нее всю магию до последней капли, он развернулся и направился к двери. У самого выхода обернулся – она все еще сидела на полу, держась за руку. Бессмысленно глядя куда-то в пол. — Я долго думал... — Лютов сглатывает, качнув головой. — Ты определенно заслуживаешь смерти, Рудик, — он опускает на нее такой взгляд, словно ждет от нее реакции — она бы определенно удивилась, но сейчас готова повиноваться и согласиться с любым его словом, лишь бы не оставаться в живых. Его взгляд, ставший естественно-сочувственным и каким-то понимающе-печальным, заставляет ее отвести глаза в сторону. — Но только тогда, когда я действительно буду готов избавиться от тебя. Своего рода благословление, — парень хмыкает, воздев одну руку к потолку. И в этот момент Мила просыпается...