Белый ангел-зеркало.

Юность будущего ангела.

- Ты никогда не видел света, друг мой, белый ангел. Долго же скитался ты по миру, искал поддержки, так ли? Так расскажи же мне историю свою, как ты сюда сквозь небеса прошел, И как попал в сей мир; насколько же с тобою был он зол? - Хорошо, мой друг, скажу тебе что было, но послушай: Все то, что я поведаю тебе - скорее пропусти сквозь уши. И никому, ни другу, ни отцу, не говори ни обо мне, Ни о моей престáрой и страшнóй судьбе. Забудь всю ту ужасную беду, которая случилася со мной, Забудь, что я с тобой сидел, болтал, пил чай и алкоголь. Забудь ты многие слова мои, наполненные смыслом, ну а хочешь - не забудь, Но очень я прошу тебя - хорошим другом ты мне будь. Молю тебя - ты никому не говори, что ангела увидел во плоти, И сплетни, очень я прошу тебя - попробуй, не сплети. Сбежится весь народ, искать меня безжалостно он будет, Умру я сразу же, как только мой прекрасный Бог вдруг скажет: "ты был чуден". - Не бойся, милый друг, твой Бог тебя и не погубит, Пускай он столь прекрасн, но может, не столь уж он паскуден? Ты можешь смело говорить все то, что только ты захочешь, Молчать я буду, ну а если нет - ты к стенке приколотишь. И белый ангел, словно мрак ночной средь бела дня, Закрыл он все, что рядом и не рядом было, силою крыла. Затмило в миг один весь дом безсветной темнотой, И будто неоткуда появились звезды, что ослепили друга-человека своею красотой. Уселось поудобнее крылатое нектó, Уста раскрыло и глаголит, что: - Ну, внимательно ты слушай, добрый, старый друг... Мир не так уж сильно мил, каким он кажется вокруг. Родился я на странном, длинном, лучезарном берегу, Да на таком, в котором слышно не было о беленьком снегу. Небо надо ним голубо было, распрекрáсно, Смотря ты на него, не думал бы, что существует слово, как "опасно", Ты будто бы находишься под теплым мягким одеялом, Что ото всех опасностей и бед тебя берéжно укрывало. Отец мой был искуснейший кузнец и оружейный мастер, А мать была кузницей, любой металл которой был полностью подвластен. Учили мать с отцом меня искусству боевому, И думали, что по пути иду я мечевому и страшнóму. И были они правы, решил я в юности пойти в бойцы, Пошел в бойцы, и понял, что родители былú и вовсе не глупцы. - Стой, погоди, а не с рождения ли ангелом ты был? - А разве думаешь, с рожденья будущий герой злодеев бил? Конечно нет, прошло лет тридцать-сорок с давних пор, Как я впервые небеса своими крыльями подпёр... Примерно двадцать с лишним лет я прожил на земле, И понял, что совсем не место средь людей ничтожных мне. Позволь же мне продолжить мой рассказ, А то пока закончу, тьма урок мне преподаст. - Прости меня... Конечно, говори, я слушаю тебя. - Так вот, пошел в бойцы, врагов народа своего безжалостно рубя. Нашел путь воина, безумца, костолома и убийцы, И вскоре понял, что рассказы про воителей - совсем не небылицы. Сам на себе я испытал, насколько чудно убивать, Когда почти что мертвые враги кричат "не сможешь ты, юнец, и молота поднять!" И правда, был не так уж я накачан и силен, По сравненью с теми, кем был почти что с детства окружен. Вокруг были громилы, горы мышц и мощи с силой, А я пусть был поджарый, но худой и стройный, милый, По крайней мере так моя мне дева говорила, Которая всю жизнь свою в итоге мне же посветила... Она для меня стала будто распрекрасный свет во тьме, Как будто путеводная звезда средь ночи непроглядной вдруг открылась мне. Я понял смысл жизни, я понял зачем жить, А жить нам надо, чтоб любимому всем сердцем человеку жизнь свою, будто подарок подарить. - Я не пойму... Она что, девой до конца осталась? - Совсем ополоумел ты, что же с тобою сталось? Все девушки не для того нам грешным всем даны, Чтобы расстаться с целомудрием бесценнейшим своим. Они на то и девы, чтобы мы любовь постигли, чтобы кровь, В жилах текла, а не сочилась вновь и вновь. Все мы, мужчины, словно звери, ищем мяса, дев, войны, да крови с пивом, Но а девы непорочны и умны, они все ближе к Богу, милые у них мотивы. А не думал ли ты вдруг, что дамы созданы были, Чтобы открыть всем людям видимые ими лишь, Красавицам, далú? - Согласен я с тобой, мой друг, согласен целиком... Но вот тут незадача, знаешь ли, жена моя сожгла весь мой же старый дом. С тех пор я боле не женился, ну а жаль, Хотел бы я увидеть видимую девушкам лишь даль... - Есть одна знакомая моя, которой делал я однажды сказочные сны, Так вот она и молода, и девственна, красива, да умна, и любит суть войны. Оружием владеет, знает языки, да и уверен я, что избавит та тебя от пьянства, С той легкостью, с которой обезглавила врага при реке Мацна. - Ты, наверное, и прав, возьму я на заметку описание сие. Ах да, ты же историю свою не до конца мне рассказал, смотри, почти уж полдень на дворе! - Прости, прости, я что-то запоздал, совсем забыл и все запямтовáл... Я помню, как пошел впервые на войну... (но к сожаленью, опоздал...) Ты спросишь: разве можно опоздать-то на войну? Так я тебе скажу. А я был не в строю. Меня послали за мечами и копьями, А потом забыли, сомкнув зады свои ровнейшими рядами. Я побежал за ними, но представь: за ремнем сто мечей и копией лежат, А я, прости за повторенье, был весьма престройноват. Тяжёло мне было все эти мечи и копья им носить, Но через час я на поле сраженья с гордостью пришел, чтобы оружие солдатам лично в руки и вручить. Пришли враги, сомкли ряды, поставили орудья и лошадок, А я все это наблюдал и чувствовал, насколько вкус их крови сладок. Насколько здорово кромсать трупы погибших магов, Что из земли на следший миг же могут и восстануть, Насколько же приятно отрывать ту плоть от человеческого тела, Что пять минут назад и бегать, и кричать умела. На поле ты сражения позабывши обо всем, О всех делах, что растревожили твой дом, О горе и добре, о милости и счастье, Единственная цель - добавить своему врагу ненастья, Добавить несоизмеримой боли и страданий, Да вынести и несколько кишок наружу, запачкав ими пару зданий. Ты, Имхаир, представить и не можешь своим пьянейшим сознаньем, Как прекрасно было заниматься подобным созерцаньем. Прекрасны были битвы, прекраснейши сраженья, Прекраснейши доспехи на врагах и меч у них за шеей. Прекраснейши их вопли вроде "ты умрешь сейчас, ублюдок!" А кто-то из отряда моего в ответ "а ты жить будешь, сволочь, меньше суток! Своим копьем твою грудную клетку быстро вскрою, Ну а потом еще фонтан из всей крови твоей устрою!" Я был как будто бы в преяростном огне, ужаснейше пылал, Всем сердцем боевым кровопролития желал. Прошло пять лет, мне стало двадцать с лишним три, Я стал сильнее, больше, да мудрее, сам ты посмотри. И вдруг решил, что надо бы подумать о себе, Забыть о временах, что я провел в войне. Решил я отыскать себе любовь, Что счастье в жизни раскрывает вновь и вновь. Вернулся в ту деревню, где я вырос, на лазурном берегу, Но оказалось, никого там не было, все отдалися в плен врагу... Я стал рыдать. Залил весь брег слезами. Увидел Пустоту я, проще говоря, своими же глазами. Но вдруг внезапно я услышал женский крик. И, пробежав сквозь столбы пыли и грязи, увидел девы лик. Бела у той всей кожа, бледен лик, глава лыса, Руки правóй совсем уж нет, но как милы ее глаза! Как же тогда она была прекрасна, Боже мой! Как хорошо, что воротился я домой!