Но он не Расиэль

- Шишиши, а ты все грустишь? - ухмыльнулся Бельфегор, без стука открыв дверь комнаты, в которой жил Джинджер. Бесцеремонно пройдя внутрь, он закрыл за собой дверь и оперся о стенку, оклеенную некогда красивыми тёмными обоями, а теперь - словно бы изорванными. Это на них житель и вымещал свою злость на собственное бессилие. Рыжий мальчишка, услышав такой знакомый голос, было уже обернулся, счастливо улыбаясь с на миг загоревшейся искрой надежды в глазах, но то был всего лишь отголосок прошлого, отголосок того, что хотел бы услышать Кукла Чародея. Его иллюзия. У них похожие голоса. Но это не он. Не тот, в чью гибель никак не желал поверить мальчик. На его голове уже не красовалась ведьминская шляпа, которую тот никогда не соглашался снимать. Ванильного цвета лента теперь сменилась на алую - это цвет Расиэля. А ванильный... Он был символом надежды на лучшее. А теперь... Надежды нет. И искры в глазах не было, словно мальчишка и в душе теперь тоже стал куклой: безразличной, холодной, скучающей. - Чего тебе, принц-Потрошитель? - скучающе протянул он, сумев скрыть разочарование и даже лёгкое раздражение в голосе: сколько можно лезть?! Ухмылка на лице была несколько нервной, не такой, как обычно. В ней крон-принц смог бы углядеть печаль, даже отчаяние. И только он. Этим он и был уникален. - Да в сущности ничего, ши, кроме того, что тебя твой босс желает видеть, - пожал плечами гений Варии. Но прежде, чем отпустить собеседника к Бьякурану, он намерен был с ним поговорить. Кроме самого Урагана Варии, он был единственным, кто видел гибель Расиэля. - Да и чего тебе теперь грустить, шишиши, если тебе яд гордыни не позволил признать, что ты любишь его? Голос блондина эхом отдался в комнате и показался мальчишке громким, слишком громким... Джинджер Бред невольно сжался и отвёл взгляд от парня, чувствуя, как принц наблюдает за каждым его движением. И правда... Когда Расиэль ещё был тут, нагло ухмылялся в лицо опасности, Джинджер отнюдь не ценил этого, не ценил того, что крон-принц проводил время с ним, веселился, подкалывал. Это его раздражало: ужасно, что Расиэль вот так вот беспардонно вламывался, говорил о чем-то, забирал у него шляпу. Вспомнив о ней, мальчишка взмахнул рукой, и шляпа тут же прилетела со шкафа и приземлилась ему на голову. Потянув тонкими и слегка дрожащими пальцами за цепочку со звездой, он натянул шляпу так, чтобы почти полностью спрятать лицо за её полами. - Можешь не прикидываться, шиши. Они похожи своей проницательностью. - Ты же помнишь тот день? - тихо начал Бельфегор, вглядываясь в мгновенно исказившееся лицо Куклы Мага. Шляпа не выполняла своего предназначения, тень падала под другим углом, но он, конечно, не будучи гением, не мог бы это рассчитать. Губы мальчишки сжались, пальцы сжали подоконник так, что побелели костяшки пальцев. - Тот день, когда мы не подоспели, и Расиэль один отстаивал интересы Альянса. - Помню, - тихо произнёс рыжий мальчик и стал ещё больше напоминать призрака: его бледность теперь даже пугала. В тот день... Тогда лишь Бельфегор услышал последние слова своего брата-близнеца. "Вы снимете мой знак Альянса только с головой!" - этот знакомый голос до сих пор проносился в его голове. В тот же миг меч ударил и снес с плеч голову старшего наследного принца. Расиэль ничего не смог сделать. Не помогла его гениальность, его сила, стратегия. Он погиб, но унёс с собой в могилу жизни сотен солдат той семьи, выступившей против Альянса. С ним вместе защищаться должны были ещё и Бельфегор и Джинджер Бред, но они не успели. Гений Варии ничего не мог сделать. Сколько же раз он проклинал себя, мечтал подоспеть минутой раньше и... И закрыть его, спасти. Все старые обиды так навсегда и останутся в прошлом. Но он - его брат-близнец, человек, которого можно ненавидеть, которого можно убить. Грело само осознание того, что он был жив. - Тебе ведь больно, да? Как же схожа их непонятная манера речи. - Больно, - легко согласился Джинджер Бред. Никто их не видел, и теперь он уже не старался скрывать свои чувства. Однажды он уже поплатился за это. Поплатился возможными минутами счастья. Каждый раз, когда Расиэль говорил, что никуда его не отпустит, никому не отдаст, защитит любой ценой... Каждый раз рыжий мальчишка злился, фыркал, издевался над принцем, что в ответ тоже не переставал издеваться над товарищем. Ему просто гордость не позволяла признать, что да, он любит его, любит парня. Теперь Джинджер готов был закричать во весь голос на главной площади Рима прямо перед вратами Ватикана о своей любви к Расиэлю, если бы он только вернулся. Если бы он только был жив... Если бы только тогда, перед уходом Расиэля на очередное задание, он нашёл бы в себе силы пожелать ему удачи и попросить быть осторожнее... Кукла Мага не сомневался, что тогда бы крон-принц был бы осторожней, не позволил бы себе умереть так просто. Возможно, нашёл бы выход из этой действительно безвыходной ситуации... Бельфегор, вздохнув, подошёл к мальчишке и, сняв с его головы слишком большую шляпы с ярко-алого цвета лентой, потрепал Джина по голове. Удивительно, что лента сменила цвет. Он знал, что Расиэль всегда так поступал, и это могло бы хоть немного успокоить парнишку. Но, кажется, рыжий слишком зациклен теперь. У них идентичные жесты. - Не могу тебе сказать, шишиши, что ты не виноват. И о себе того же сказать не могу, - спокойно проговорил Бельфегор. Он видел смерть не раз и не два. Он лишался близких далеко не раз. Ему было тяжело после того, как он собственноручно зарезал всю свою семью, ведь тогда он стал монстром, от которого шарахались все, ему пришлось многому научиться ещё в юном возрасте. И он научился. Он научился мириться с действительностью. - Но мы виноваты по-разному. Ни ты, ни я не успели бы уже ничего изменить. Могу лишь сказать, что он герой. Рыжий мальчишка не понимал, к чему ведёт принц-Потрошитель. Он никогда не понимал его. Но теперь хотелось вникнуть в его слова, в которых, возможно, был глубинный смысл. - Ни ты, ни я теперь, ши, не можем жить как раньше: вспоминаем прошлое, существуем, а не живём, - продолжил говорить гений Варии. Произносить все слова спокойно явно стоило ему огромных трудов: он не мог позволить своему голосу дрогнуть. Не теперь, когда они оба так нуждаются в поддержке и успокоении. - Но мы отличаемся одним. Ты понимал его, но лукавство и гордость не позволили тебе принять его. Принять и себя тоже. Шишиши, ты слишком горд был и не смог... - Молчи. - Не смог признаться, что любишь, - проигнорировал просьбу собеседника хранитель Урагана. - Моя же проблема была в совершенно другом. Я принял его и себя. Но я не понимал его. Я не видел очевидного: его усталости и того, как он пытался окунуться полностью в задания, чтобы искупить вину. Вину того, что он покусился на мир вместе с Бьякураном. Я считал, что он будет рядом всегда, шиши. Они одинаково настойчивы и эгоистичны. Джинджер, слушая своего новоиспечённого учителя морали, понимал, что он совершенно прав. Они оба могли бы предотвратить смерть Расиэля, если б не были так эгоистичны и заметили бы, что ему было тяжело. Возможно, если б Джинджер, позабыв о гордости, подарил бы ему хоть несколько минут счастья... Не только подколки, шутки, болтовня, но, возможно, нечто большее... Чем больше парнишка думал, держа в руках свою шляпу, тем больше понимал, что принц-Потрошитель, черт возьми прав. До него дошли слова принца. Он понял, что хотел сказать Бельфегор. Они оба гениальны. - Нечего теперь тебе сидеть у окна, сложа руки, шиши, и вспоминать прошлое, что уже не вернуть, - решил все-таки пояснить свои слова на всякий случай гений Варии: вдруг, мальчишка так и не понял его? - Мой брат... Он впервые назвал Расиэля братом. Впервые признал это. - Мой брат, несмотря ни на что, сделал все от него зависящее, чтобы над Альянсом не нависла опасность, чтобы ты жил. Вот она, разгадка того, что тебе сказал принц, шиши, - заявил Бельфегор уже своим привычным тоном, понимая, что Джинджер его понял. - И чтобы ты тоже жил, - усмехнулся Джинджер. - Разгадка простая. Просто, просто, слишком просто. Уже привычные слова скороговоркой вылетели изо рта Куклы Мага, и тот мягко спрыгнул с высокого подоконника. И все же, он не Расиэль.