Первая Летняя Гроза.

Первая летняя гроза — это всегда очень завораживающее зрелище. Погода стоит уже жаркая и душная, потому когда тучи затягивают солнце даже радостно. Мери тоже в тот вечер сидел у раскрытого окна. Поставив обе ноги на подоконник, с книгой в руках он сидел уже несколько часов, словно статуя, когда на него упала крохотная капля. И моментально уголки губ тронула улыбка. Ему было уже двадцать девять лет, но сколько он себя помнил всегда ждал этой первой грозы. Сначала, возможно, неосознанно. Потом у него появилась для этого вполне понятная причина. Мери сидел, болтал ногой и всё ждал, когда первая летняя гроза полностью вступит в свои права. И так задержалась в этом году. Вместо июня, пришлось ждать середины июля. И последние дни Мери был раздражен сильнее обычного, боги, наверное, смилостивились над ним и подарили эту грозу. Небо вспороло уже десятком вспышек, похоже природа отыгрывается за утраченное время, а дождь льёт сплошной стеной. Крупными и прохладными каплями, так приятно охлаждающими тело, не дающими возбуждению разгуляться по всему телу. Джинсы намокли и совершенно прилипли к телу, возможно даже приклеились, ведь снять их потом практически нереально, но Мери смотрит на небо. Он ждет. Ждёт ту самую молнию, после которой облегченно выдохнет, расслабится и пойдёт варит кофе. Крепкий чёрный кофе. С ложкой сахара и ломтиком лимона. Внезапно между облаков проходит тёмный, отдающий в фиолетовый разряд, распадается крохотными ветвистыми ниточками. Вот она — его молния. Он уже допивает обжигающе горячий кофе, когда приходит его гость. Через окно. Как всегда оставляя на полу мокрые следы. Хватает длинными и холодными пальцами Мери за пречо, а он улыбается и откидывает голову, упираясь затылком в живот подошедшему. Они молча пьют кофе и смотрят на стену дождя. Мери и Первая Летняя Гроза. Юное божество из какого-то всеми забытого храма. Мери помнит их первую встречу. Ему было пять, тогда он был вместе с родителями в жаркой Африке. И ему было страшно. Он уже тогда видел, как умирают люди в нищете и голоде. Как проклинают матери Богов. За отобранных детей. В тот день в деревне где остановилась группа исследователей, а вместе с ними и Мери, был траур. Он честно высидел все положенные ритуалы, но слушать душераздирающее пение больше не мог. Залез в старые развалины, назваемые местными храмом. И смотрел как у костра беснуются женщины, подвывая друг другу и разбрасывая золотистый песок. Смотрел как начали хлестать упругие струйки дождя, а ритуальное пение не прекращалось. И сидел, обняв тонкими ручками алтарный камень. Сидел, пока в зал не вошел юноша, совершенно не похожий на местных жителей. Они поиграли на песке в крестики-нолики, мальчик расслабился и задремал в руках незнакомца. Тот, под покровом сумерек, вынес его к людям и ушёл. Вместе с первой за лето грозой. И с тех пор они проводили каждое лето вместе. Как только начинались грозы появлялся и юноша-божество, ни разу не сменивший за эти двадцать четыре года свой образ и ничуть не постаревший. Целоваться с ним было тепло и сладко. Непередаваемая нежность и спокойствие сразу окутывали всё тело. Мери терялся во времени и пространстве, он не заметил прошло бы пять минут или несколько часов. Только припухшие от поцелуев и не привыкшие к такому губы давали почувствовать, что это реально. Каждое прикосновение, слово, укус или поцелуй. И у них было всего лишь лето, чтобы испить друг друга и насытиться на долгихе месяцы. А если гроза снова задержится... Мери старался никогда об этом не думать. Просто прижимался к прохладному боку своего божества. Обводил пальцами странные нательные татуировки. Целовал тонкую и, казалось бы, хрупкую кожу. Временами кажущуюся жемчужной или полупрозрачной, светящейся. Первый поцелуй он урвал на прощание девять лет назад. Следующего лета он ждал так, как ждут, наверное, школьники, чтобы насытиться прогулками и поездками по летним лагерям. Ждало этой встречи и прекрасное божество, обрушившее на город сильнейший ливень, едва только наступил июнь. На дорогах разливались реки, все стояли в жутких пробках, а Мери выгибался от страсти на влажных простынях и слушал чужое дыхание под звук дождя. И сейчас, потеряв счёт любому времени и с трудом удерживаясь, чтобы не провалиться в сон, Мери видел новый завиток на запястье. Их теперь ровно двадцать четыре. Как и лет, проведенных с ним, с Мери. Он никогда не спрашивал, что они означают... он просто знал.