Янтарные звёзды

Дождь кончился уже давно, и ночное небо, будто проплакавшись, медленно светлело. Тучи лениво расползались, с неохотой выпуская из своего плена чистое полотно глубокого тёмно-синего цвета; кое-где виднелись серебристые проблески звёзд, а тонкий месяц уже выбрался из-под гнёта облаков и теперь радостно сиял где-то на востоке. По мокрой, ещё блестящей от воды дороге, опустив ненужные зонты, неспешно шли двое молодых людей. Их звенящее молчание, пожалуй, кому угодно показалось бы неловким или, того хуже, странным, однако и юноша, и девушка будто бы от души наслаждались этой безмятежной ночной тишиной в резонансе с влажным и тёплым воздухом, который всё ещё сохранял запах свежести от недавнего дождя; редко же выпадали такие замечательные вечера… — Тебе не обязательно было меня провожать, — тихий, спокойный голос почти сливался с безмолвием, но Юта поднял взгляд. — Угу, — только и ответил Тсугухито. Он знал, что Маки отнюдь не против, как могло было показаться на первый взгляд; он просто видел. На лице её больше не было ни презрения, ни привычного отторжения — бледную, жёсткую, холодную маску будто смыло этим дождём, оставив после себя безмятежное, чуть задумчивое выражение. Янтарные глаза теперь сияли ярким, живым светом, и это золотистое мерцание можно было увидеть будто наяву, сквозь рассеянный ночной полумрак. Юта поймал себя на мыслях, что он любуется Хонокой. Разглядывает тайно, с некой опаской, но крайне внимательно, словно стараясь запомнить каждую новую чёрточку на её лице. На лице, столь отличающемся от тех многочисленных серых лиц, что Юта успел повидать. Несколько раз ему чудилось, будто Маки вот-вот перехватит его взгляд и отпустит привычную колкость, но она будто бы о чём-то глубоко задумалась и, казалось, вовсе забыла о присутствии Тсугухито. Но Хонока вдруг рассмеялась, тонко, почти не слышно, и Юта не без удивления и даже испуга взглянул на неё: — Хонока-чан?.. — Да я просто вспомнила, как грациозно ты рванул к океану, — Маки подняла голову; в глазах её плясали смешинки. — Право, не ожидала такого от тебя. Весь крутой из себя, а кто бы знал… — с иронией хмыкнув, Хонока переложила томик с мангой в другую руку. Юта фыркнул, силясь сдержать смех, но потом вздохнул. В груди до сих пор оставались отблески того странного чувства, возникшего тогда, когда он вообще впервые совершил такой безрассудный поступок. Совершил не задумываясь, повинуясь внезапному, сильнейшему порыву. Совершил, в конце концов, ради другого человека. Тсугухито и вспомнить не мог, делал ли он когда-то хоть что-нибудь не для себя. Будучи обыкновенным ребёнком, за которым никто не следил,  он питался чем попало, но в своё удовольствие, после — сидел на диетах, лишь бы красивым быть… Крутил девушками, лицемерил направо и налево, да только что ему это давало? Кратковременное чувство собственного превосходства, которое необходимо было постоянно подпитывать всё более и более искусной фальшью? Осознав, насколько же пустым было это ощущение, Юта даже усмехнулся своим мыслям. Как же хорошо, что с Маки такое не прокатило… — Знаешь, Хонока-чан, зато так приятно теперь видеть, как ты улыбаешься, — невольно улыбаясь сам, проговорил Тсугухито. Хонока промолчала, но, пройдя пару шагов, внезапно остановилась. — Юта, послушай… — Да, Хонока-чан? — немного растерявшись, отозвался он. Маки смотрела ему прямо в глаза. Что-то странное, незнакомое было в её взоре, от чего Юта даже несколько опешил. Она глядела на него так с полминуты, и Тсугухито даже показалось, что на эти мгновения весь мир вдруг застыл, а время — остановилось; замерли даже полчища мотыльков у фонарей, замерла бегущая по асфальту дождевая вода, всё внутри него замерло. Но движение воздуха вдруг вернулось так же внезапно, как и остановилось: Маки вновь отвела взгляд куда-то в сторону и, качнув головой, монотонно и медленно проговорила: — Спасибо, что смог меня понять. Показалось? Она продолжала идти дальше, но Юта только стоял на месте и глядел ей вслед. Он не сразу осознал, что он совсем не услышал слов Маки; он вовсе не сразу понял, что он увидел в её глазах — светлых и таинственных, словно звёзды. Однако чувство, что Тсугухито ощутил совершенно отчётливо, непознанным, но долгожданным теплом теперь разливалось в груди. А с губ само собой тихим выдохом сорвались слова: «Спасибо тебе, Хонока-чан».