AHS: MurderHouse, Asylum, Coven, FreakShow, Hotel, Apocalypse.

[Графиня вместо Камиллы, «Кортез» вместо «Дюморта»] — Значит, вот так все закончится? — в голосе Графини нет ни удивления, ни разочарования, ни тоски. — Убьешь меня сейчас, когда я даже без прически? Алек вообще не припомнит, чтобы она хоть как-нибудь выражала свои эмоции — Элизабет всегда сохраняла удивительную бесстрастность, но при этом он никогда не считал ее ни хладнокровной, ни равнодушной. Это было нечто другое… Магнус назвал это словом «порода», когда узнал, какое задание получил Алек, и Лайтвуд сейчас осознавал, что маг был прав. Именно эта «породистость» всегда заставляла и людей, и нечисть, и даже нефилимов трепетать перед Графиней. Элизабет всегда одевалась, улыбалась, говорила и двигалась так, что окружающие сразу понимали — она знает себе цену, и каждый, кто заинтересовал ее или заинтересовался ею, заплатит эту цену сполна. Элизабет была слишком могущественна и независима долгие столетия — Магнус обмолвился, что до того, как обосноваться в Нью-Йорке и выстроить «Кортез», она жила в Идрисе, а уж откуда она пришла туда — никому не известно. Конклав всегда отличался трусливой и лицемерной политикой, и когда над миром нависла угроза Валентина, то принялся лихорадочно подчищать темные пятна и устранять возможных союзников Круга. Графиня Элизабет, глава вампирского гнезда в Нью Йорке, расположенного в с виду заброшенном отеле «Кортез», стала одной из тех, чье имя внесли в список, подлежащий уничтожению. Алек получил задание убить ее — как лучший из лучших, как один из самых надежных и исполнительных бойцов. — Магнус знает, что ты здесь? — голос у Графини негромкий и чуть хрипловатый, прокуренный. Алек понятия не имеет, зачем вампирам курить, но Графиня часто появляется в свете с сигаретой, вставленной в длинный и украшенный драгоценностями мундштук, в изящных пальцах, что унизаны кольцами. Но сейчас на ее пальцах нет колец — в этот предрассветный час на Графине накинут лишь удивительно обыкновенный халат, на лице нет ни тени косметики, а светлые волосы освобождены из затейливой прически и свободно лежат на плечах. Она кажется такой обычной, такой заурядной… Просто женщина, которая намеревается лечь в постель. Женщина, которую Алек пришел убить. — Не разговаривай с ней, если хочешь выжить, Александр, — сказал ему Магнус, провожая на задание пару часов назад. — Выживи ради меня. — Я выживу, — обещает Алек, всего лишь на короткий миг касаясь губами губ любимого. И он выполняет свое обещание — он спускает тетиву без единого звука, и стрела в полете поет песнь смерти для Графини Элизабет. Серебряный наконечник вонзается в сердце вампирши и прерывает ее бессмертие — вот так заурядно, когда она даже без прически.