***
С того мрачного мгновения в жизненной цепочке Николаса П. Уайлда прошло полгода. Мало-ли это или нет, если учесть тот факт, что печаль по умершим не покидает порой по несколько лет, то сказать это сложно. Первые месяца Ник был подавлен депрессией и ходил сам не свой. Все, что было связано с тем позитивным, жизнелюбивым, обаятельным лисом рухнуло в пропасть в одно мгновение. Сломленный горем он забыл про еду, сон, про то, что вокруг все еще есть существование. Как можно чаще он приезжал на кладбище, чтобы вновь встретится с лучшей подругой и, положив скромный букетик цветов, рассказать обо всем! О волнениях, о событиях, о том, как сильно скучает! Какое-то время Ник считал, что Джуди его слышит, слушает и отвечает. Трепетный тихий шелест листвы на одинокой сосне — это ее скромный хохот, во время забавной истории. Завывания ветра, в котором смешались песчинки и опавшие листья — недовольство и возмущение, во время очередной шутки в ее сторону. А щебетание пташек — ее мягкий говор и рассуждения на поставленные вопросы. Однажды рыжебокий зверь при очередном рассказе уснул, облокотившись на холодную каменную «глыбу». Возможно, именно тогда был самый крепкий и спокойный сон за все время… Теперь же все стало чуть иначе, Николас нашел путь из тумана депрессии, ярко подсвечивая дорогу на свободу фонарём «надежды на лучшее». Он твердо встал на лапы, добиваясь успеха в карьерной лестнице. Ради Джуди. Она так хотела, быть кем-то большим и более значимым для общества. Ножки кресла издают легкий скрип, когда Ник облокачивается на спинку. Он устало почесывает затылок, как-же много не разобранной бумажной волокиты. Хотя-бы на секунду лис позволяет себе отдохнуть и «остыть» накипевшему от долгого мышления мозгу. Взор устремлен в потолок, Ник не размышляет ни о чем, он просто бездельничает. «Ну, что? Снова за работу, шеф Уайлд.» Рыжий заглядывает в ящик и старательно перебирает папки пальцами. Вот и нужное дело, он невзрачно швыряет его на письменный стол. Зоркий глаз замечает в ящике что-то пестрое. Ярко-оранжевый кончик торчит из-под листов бумаги. Стоило Нику поднять этот любопытный предмет, как в сердце болезненно щелкнуло. Ручка. Та самая письменная ручка-морковь со встроенным диктофоном. Зеленый огонек блеснул при свете лампы, Лис вспомнил, что когда-то сам лично усовершенствовал это «чудо-техники». Теперь память на письменной принадлежности была намного больше. И записывать можно было не только короткие фразочки, а целый аудио-дневник. Именно это и делала полицейская Хоппс в свое время. Лис разрывался между двумя решениями: по скорей убрать это куда-подальше или же открыть в этих записях все радостные моменты. Опять открыть не зажившую рану. Острый коготок жмет на кнопку запуска. Записывающее устройтво начинает свою работу, по кабинету разноситься скрежет и гул, видимо, в тот момент запись проходила в шумном месте. «Дорогой аудио-дневник, это вновь я, Джуди Хоппс, сейчас я в служебном автомобиле, я, конечно, понимаю, что нарушаю правила дорожного движения, рассказывая тебе все это во время вождения, но все же. У меня вызывает подозрение один тип! Веду преследование!» На рыжей морде расцветает легкая улыбка, как же давно он не слышал этот голос. Он вновь нажимает на поверхность, что бы прослушать следующие записи. «Привет дневник! С тобой Джуди и…» Ник насмешливо хихикает, когда на заднем плане слышит себя. «Сегодня у Ника великий день! У него День Рождения! Вот только, мой друг, весельем и не пахнет, все из-за того, что Буйволсон назначил нам этим вечером дежурство. По-моему, здесь нет повода огорчатся! Я купила колпачки, свистульки и, конечно-же, пару хлопушек! Если не дома, то здесь мы устроим праздник!» — После задорного монолога, следует праздничное ту-ту в свисток и громкое душевное поздравление. Стук в дверь. Ник вздрагивает и как можно быстрее прекращает работу диктофона. — Войдите! Из-за угла появляется пятнистая голова Когтяузера, морда его измазана в глазури и крошках, кажется, этому пухлячку вновь принесли коробочку сладких пончиков. — Ник, там тебя Буйволсон зовет, говорит, поймали подозреваемых по поводу кражи в ювелирном. — Передай Буйволсону, что я уже иду. - Дверная защелка издает звук при закрытии. Новый шеф центрального отдела полиции оторвался от мягкого сидения. Если бы не Джуди, то чего бы он добился в этой жизни? Продавал бы лапочки на палочках за жалкие центы? Благодаря этой целеустремленной крольчихе, он нашел настоящего себя, обрел смысл. Поставил реальные цели и достиг их! Не появись Джуди в жизни Николоса П. Уайлда, кто знает, какой бы жизненный сюжет был поставлен им двоим? Пальцы рыжего сжимаются в кулак. Он как можно крепче охватывает ту самую ручку. Ту вечную память о Джуди Хоппс. Память, о воистину важных ценностях. Память, о настоящей взаимоподдержке, понимании, преданности, и дружеской любви. Пока живут в Нике Уайлде воспоминания, пока горит в его душе и сердце пламя верности к дружбе, будет жить и память о славной Джуди.Часть 1
23 мая 2016 г. в 14:06
Утро. Трезвон будильника разрезал тишину, чуткий от природы слух тут же откликнулся на этот настырный звук. Ник уже поднялся с койки, ведь работа не будет ждать. Лис тихо ступил в комнату своей напарницы, чтобы, как и обычно, позвать эту любительницу поспать лишние пару минут к утреннему столу, который уже украшала неумело приготовленная глазунья и чашка свежесваренного кофе. Заскрипела старая половица, как только рыжий сделал первый шаг в сторону койки. Он, как и обычно, украсил морду ехидной улыбкой и с безобидной шуткой в разговоре просил Джуди подняться.
Обычно Джуди сразу откликалась на его зов, при этом издавая протестующий стон. Ник, уже давно привыкший к этому, собирался покинуть скромные покои подруги, но крольчиха не шелохнулась. Лис изрядно напрягся и окликнул ее еще раз. Тишина. Когда лапа коснулась маленького тельца, он похолодел от подступившего страха. Джуди была неподвижна и холодна как снег, не вздымалась ее грудь, не подрагивал розовый носик, как это обычно было. Веки были закрыты. Он кричал, выл и, приговаривая, что это не самый удачный розыгрыш, умолял проснуться, открыть глаза. Отчаяние, страх и безудержные мольбы перемешались в единую боль. Боль, когда теряешь воистину дорогого тебе друга.
В полицейском участке новость разлетелась мимолетно, даже Когтяйузер отказался от пончиков, которые он употреблял беспрестанно. Весь коллектив, что работал с Джуди на протяжении всей ее счастливой жизни скорбил и был глубоко шокирован, что эта шустрая зайка вот так беспрепятственно ушла. А, Ник. Что Ник? Естественно, все ему глубоко сочувствовали, но даже самые крепкие объятья коллег не заменят ему ее… Ее маленьких теплых лап, что вечно Джуди закидывала ему на шею во время дружеских объятий. Ее фиолетовых, будто стеклянных, глаз и искреннюю улыбку. Кажется, душа вечно веселого и беззаботного лиса ушла в небеса вместе с Джуди. И теперь он просто ходячее бездыханное тело, состоящее из костей и меха.
Похороны состоялись спустя день.
Кожаный салон автомобиля дорогой марки. Даже сквозь затонированые стекла, Ник замечает потемневшее небо, тучи прочным полотном затмили голубой небосвод, не давая пробиться не единому светлому лучику солнца. Взгляд зеленых глаз устремлен пред собой, он пуст и холоден. Рыжую морду украшает тоска, он до сих пор не верит, что теперь он остается один. Без Джуди. Авто подпрыгивает на кочке, лис не заметил того, что город уже позади, и лишь пустошь пролегает на их пути. До кладбища осталось совсем немного, а это значит, что Нику вновь придется увидеть ее… увидеть в последний раз.
— Приехали! - Грубый голос пробуждает Ника из раздумий. Рейман, большой белый медведь, что работает на местного мафию в Тундратауне нетерпеливо стучит огромной лапой по рулю. Ник, прикрыв веки, тяжело выдыхает, кажется, ладони вспотели, а по телу уже пробирается дрожь. Неужели это всё? Конец нормальной жизни и начало черной полосы, состоящей из скорби, страданий, грусти и безысходности? И теперь самые ужасные часы в его жизни ждут его там, на похоронах?
— Я долго должен ждать? — Белый исполин добавляет в свою и без того грубую речь долю угрозы и злости.
Ник обхватывает ручку машины.
— Нет, я выхожу. Спасибо, что подвез, Рейман. - Он с усилием подтолкнул дверь плечом, та открылась не сразу. Еще один толчок, и вот авто, уже развернувшись, обратно мчится в даль.
Рыжий провожает машину взглядом, отряхивая черный смокинг, он разворачивается. Металлические решётки черного цвета заменяют могилам оградки, каменные глыбы с надписями усопших. Устрашающая тишина и покой, завывание ветра нагоняют еще больший страх на лиса. Нет, он не верит в мистику, но почему-то сейчас непонятное чувство сидит внутри. От этого шерсть на спине встает дыбом, а хвост становится в два раза толще. Строить кладбище на пустынном холме было странной идеей. Чья-то лапа касается плеча, и Ник вздрагивает. Быть может, это духи погибших? Но мягкий голос заставляет откинуть глупую мысль.
Это Миссис Бонни подзывает Ника пойти с ней в сторону приближающихся похорон дочери.Рыжий, не колеблясь снаружи, но колеблясь внутри, шел следом, то и дело кидая взгляд на схороненных зверей в оградках. «Антони Вилорог», «Лиана Зебренктон», «Лин Мучачос»… Как же много имен. Как же много чужого горя. Теперь и звучное имя «Джуди Хоппс» тоже примкнет к этим рядам.
Все уже собрались под открытым небом, Ник стоит в стороне от всей этой суматохи. Он просто не может вынести этого зрелища, он не может посмотреть в сторону гроба. Если он посмотрит, то уж точно не выдержит и отдаст волю слезной истерике. Ник обещал никому и никогда не показывать свои слабости. Это обещание он давал и Джуди, а значит нарушать слова нет смысла. Скудные и протяжные слова священника в черном одеянии кажутся громкими в этой загробной тишине. Лис краем ухa улавливает детский плачь. Mаленький крольчишка в джинсовом комбинизончике ухватывает Бонни за подол платья, роняя слезки на землю. Крольчиха же в свою очередь успокаивающе поглаживает его в районе ушей и что-то невнятно шепчет. Голос ее дрожит, говоря о том, что скоро эта крепкая духом мать тоже пустит истерический плачь.
Ник направляет взгляд в сторону. Зачем приводить на такое мероприятие детей, если даже не всякий взрослый выдерживает? Настал тот момент, когда юную крольчиху закапывают в погребальной яме, и каждый бросает горстку земли.
Пасмурный день уже затмил такой-же пасмурный вечер, на улице стало еще более темно. Холодный градус пробился наружу, воздух будто бы пропитался леденящим, загробным духом. Ник остался один, все прочие звери разъехались по разные стороны. Ник никогда не забудет это пустующее, неживое чувство в глазах Бонни и Стью… жизненный блеск угас так же быстро, как и «угасла» всеми любимая Джуди. Врачи консультировали ей клиническую смерть. В какой-то миг мозговые клетки крольчихи отмерли, сердечная деятельность и дыхательный процесс остановились. Быстро. Все произошло слишком быстро.
Рыжий силуэт одинок и кажется пустующим на фоне оградок и надгробных камней. Он как можно сильнее прижимает лапы к груди. Нет! Все не может закончится вот так! Все должно быть совсем иначе! Джуди должна быть рядом с ним! Она не должна уйти вот так легко! Не должна! Картинки с воспоминаниями бегут одна за другой. Как же хочется вернуть все вспять, вернуть и никогда не возвращаться в реальность. Жестокую реальность. Уши прижаты к голове, он приспускается на корточки рядом с гранитным камнем. Позолоченными буквами выточено имя и дата. Ник закрывает глаза. Их начинает щипать от подступающих слезинок, следует горьких глухой всхлип. Теперь лису нечего скрывать! Смысла скрывать слабости просто нет!
— Нет, Морковка, прошу! Не оставляй меня одного… Ты показала мне, что значит настоящая жизнь и настоящие ценности! Ты добавила в мое существование смысл и цели! — Шепот переходит в душе разрывающие крики. — Просто, будь со мной! — Свежая земля врезается в когти передних лап, колени измазаны в грязи. Тело Уайлда похоже на сжатый комок. По впалым щекам тоненькими дорожками одна за другой бегут соленые капельки слез. Одиноких слез. Которые видят лишь мрачные небеса, гниющая плоть умерших, засохшие потрепанные венки цветов, черные ленты и сырые могилы.