Влюбись в меня заново

      Я шагнула к двери с намерением войти в комнату и храбро встретить свою судьбу.       Смерть это всего лишь перерождение, а в волшебном мире она точно не означает конец жизни. Умерший волшебник живет в портретах, перевоплощается в призрака или, имея за пазухой крестраж, возвращается вновь. Если я хочу, чтобы все завершилось, я должна отрезать все пути отступления, то есть, уничтожить гребень со своим осколком души. Я была дальновидной и запаслась клыком василиска, который нашла в этой временной петле в Тайной комнате.       Я сжала гребень в руке, готовая уничтожить его, как внезапно поняла, что это неправильно — просто так, не сказав ни слова, убить в себе часть души. Мой крестраж — это мой осколок, он был мне полезен. Разве он виноват в том, что возникла необходимость уничтожить его? Это была полностью моя вина, хоть я и действовала с помутнённым рассудком.       — Я хочу сказать, что в том, что совершила, виновата только я, — призрак наклонила голову, слушая меня. — Не знаю, является ли мое неведение оправданием, но я никому бы не пожелала смерти, даже Беллатрикс Лестрейндж. В Мунго мне стёрли воспоминания о том, как ужасно это — лишиться жизни. Как ужасны бывают насильственные смерти. Теперь я заново увидела это и вспомнила. И я искренне сожалею.       Призрак улыбнулась и сделала шаг навстречу мне, раскрыв руки, а затем будто растворилась в воздухе. Я почувствовала разливающуюся теплоту по телу, ненавязчивую и едва ощутимую.       Что произошло? Так подействовали на меня ее объятья или… случилось невероятное, и моя расколотая душа воссоединилась?       Я сжала гребень и позвала призрака, но она молчала. Крестраж будто исчез — растворился во мне? Я не знала ответ на этот вопрос. Мне хотелось поскорее со всем расквитаться, пока я не сдала назад и не передумала.       Я достала из сумочки клык василиска и, положив гребень на пол, вонзила его в металл. Послышался странный скрежещущий звук — предмет раскололся надвое.       Вот так просто? Я одним движением лишилась части души?       — Теперь моя очередь, — сказала я самой себе вслух, чтобы подбодрить свой настрой, и коснулась ручки двери.       — Подожди, — послышался голос позади меня. Я резко оглянулась, уверенная, что это последствия уничтожения крестража, но это было нечто другое: передо мной стояла та, другая я, в белой рубашке, с короткой стрижкой, и множеством маховиков на шее.       Я страшно обрадовалась, увидев ее. Всплеск разных чувств внутри меня прекратил недавнюю боязнь смерти. В глубине души я надеялась на чудо, которое остановит меня, и чудо произошло.       Она подошла ко мне ближе и внимательнее рассмотрела маховик, висящий у меня на шее.       — Со мной она не делилась этим секретом, — задумчиво сказала она, глядя на маховик времени.       Я сразу же поняла, что она говорит про крестраж.       — Должно быть, она боялась, что твоё вмешательство… — начала было я слегка подрагивающим от возбуждения и волнения голосом, но мое сознание меня перебило:       — Наше вмешательство. Твоё. Мы с тобой одно целое, хоть и обладаем разной памятью, — сказала девушка.       На этот раз ее взгляд был менее безумен, чем в те предыдущие разы, когда я ее встречала, а речь более связной.       — Почему ты остановила меня? — у меня в голове жужжал рой вопросов, но задала я именно этот, насущный для меня и важный в данный момент. — В моем времени все умирают… Все неправильно. Из-за меня многие гибнут. Многие люди не встречаются. То, ради чего я жила все это время, потеряло смысл — моя любовь. Я не знаю, настоящая она или вымышленная… Я будто фантом. Твой. Призрак, тень с искореженной памятью.       — Позволь мне ответить на твой вопрос, — мягко и как-то пугающе спокойно произнесла она. В ее глазах не было волнения, только какое-то странное умиротворение и капелька усталости.       — Ты вернёшь мне память? — с надеждой в голосе спросила я.       — Нас ждёт небольшое путешествие, — она протянула ко мне руку, и мне внезапно стало страшно от вида этой конечности — прозрачная, тонкая и бледная, — неужели это моя рука?       — Но как?..       Девушка кивнула на маховик времени, продолжая тянуться к нему — медленно и жутко, словно в страшном сне.       — Крестраж теперь в тебе, у тебя есть ее способности, — с какой-то непонятной насмешкой произнесла она.       Я не подала вида, что для меня это является новостью, лишь чуть заметно кивнула, а сама ликовала — душа воссоединилась! Но к чему все это, если скоро конец? И все же если впереди меня ожидает смерть, я буду совсем не против отсрочить ее. Возможно, я найду ответы на свои вопросы, на то, что меня так сильно мучало.       Она наконец дотянулась до маховика времени, но не дотронулась. У меня возникло такое ощущение, что ее прозрачная, будто наполненная бело-серой дымкой, рука прошла бы сквозь предмет. Под воздействием ее ладони чары времени в сосуде заволновались, заплескались, словно внутри этих маленьких стеклянных колбочек происходил настоящий шторм.       Очертания коридора растворились, а затем вновь возникли. Я заметила едва уловимые изменения — запах, предметы интерьера. Свет больше не лился из-под двери.       — Когда я заполучила крестраж, то сразу отправилась в Хогвартс, я ясно помнила, что в школе сохранился один из маховиков времени. Я нашла его… — начала свой рассказ моя нежданная гостья.       — В портрете Дамблдора, — закончила я, и та кивнула.       — Я была одержима только одной мыслью — вернуть Северуса Снейпа к жизни, я была безумна и практически не обратила внимания на поломку.       — Взрыв маховика нас разъединил, — добавила я еле слышным голосом. Это я знала по рассказу своего крестража.       — Да, но я этого не знала. Я обрела снова свои настоящие воспоминания, все изменённое осталось с тобой. Я не чувствовала любви к Северусу Снейпу, но я чувствовала вину, что не спасла его. И не спасла Гарри. И Тонкс, и Люпина, и многих других. Я хотела все изменить. В моих руках был сильный артефакт. Нужно было направляться в Министерство Магии, в Отдел тайн за маховиком времени, потому что от предыдущего совсем ничего не осталось.       — Осколки и песок попали в мое время, — медленно кивнула я, соглашаясь с ее рассказом.       — Я способствовала спасению Гарри, но меня ждала расплата за вмешательство, — я нахмурилась, приготовившись услышать худшее. — Я сотворила телесный патронус, — продолжила она рассказ, — чтобы привлечь себя в том времени, помня о правиле: никто не должен видеть тебя в прошлом, особенно ты сама. Таким образом, с помощью выдры, я провела себя к Гарри, когда он находился в лесу наедине с пожирателями смерти. Я надеялась, что та я что-то придумает и спасет его, но ее растерзали оборотни, находящиеся в нескольких шагах от Гарри. Он не видел этого, но слышал страшные крики. И очень мучался. Он пытался кинуться на помощь, не зная, кто умирает, а Волдеморт наслаждался всем этим, заморозив его тело и давая слушать ее предсмертные крики. Когда все стихло, он убил его. Но применил непростительное только один раз. Видимо, его позабавила картина мук Гарри. Я решила взять ситуацию под свой контроль. У меня родился совсем невероятный план. С помощью крестража у меня получилось проникнуть в сознание Гарри. Я попала будто бы на платформу, ослепительно-белоснежную. Там я уговорила Избранного остаться. Там умер крестраж Волдеморта.       Мое сердце радостно и взволнованно застучало — Гарри остался жив! Но я понимала, что это не конец истории. Это еще только малая ее часть.       — Мне было некуда возвращаться — в моем времени меня ждали утраты. Я даже, страшно признаться, обрадовалась такому раскладу событий — я похоронила себя в лесу и заняла свое же место в этой истории. Благодаря Избранному, тому, что он остался жив, многие выжили в этой войне. Я также спасла профессора Снейпа с помощью крови единорога. И случилось невероятное. Когда всё закончилось, война была позади, я поступила в Хогвартс ассистенткой к профессору Снейпу. Хватило года, чтобы наши чувства друг к другу возникли и оказались взаимными…       — Не может быть, — прервала я ее и затараторила: — Я всё это знаю, помню… Подозреваю, что знаю, что случилось дальше… Свадьба, а потом Беллатрикс Лестрейндж убила его…       — Да, — кивнула девушка, нисколько не удивившись. — У нас одно сознание, и иногда ты видела то, что случалось со мной, а я — что случалось с тобой. Сначала я долго не понимала, что происходит, думала, это сны, но в дальнейшем догадалась и нашла тебя в твоей временной петле.       — Значит, это было! Было! — я расплакалась, пряча лицо в руках и чувствуя облегчение и невероятную радость от услышанного. Мои чувства не придуманы в Мунго, мои чувства не плод больной фантазии. Они самые что ни на есть настоящие, самые прекрасные.       Но болезненное осознание действительности вернуло меня с небес на землю. Я всё еще не дослушала историю до конца. Кроме того, я вспомнила о своем желании завершить историю, замкнуть круг, отправившись к Джинни. Хватит ли мне смелости теперь сделать это, зная правду, имея возможность поддаться соблазну?       Девушка кивнула.       — Когда Северуса убили, я долго переживала, не могла отойти от потрясения, но затем в моем мозгу поселилась странная мысль. Время отняло у меня Северуса, потому что он должен был умереть во время битвы за Хогвартс. Я будто украла его и спрятала от смерти, но та все равно его нашла. Я сильно его любила, но уже тогда осознала, что шутки со временем плохи. И тогда я снова захотела все исправить. Убить любовь к профессору Снейпу, чтобы ее больше не существовало в моем сердце. Я вернулась в прошлое, помогла Гарри и осталась в стороне, как невидимка. В этот раз я не спасла Северуса. Когда он умирал, там, на лодочной станции, я думала, что мое сердце разорвется от боли… — она положила руку в центр груди и остановила рассказ на некоторое время.       — Что случилось потом? — нетерпеливо спросила я, волнуясь не меньше, чем она.       — Позволь я покажу тебе. Трансгрессируй, пожалуйста, в Хогвартс. Не забудь про маскировочные чары, никто не должен видеть тебя, — коротко проинструктировала меня она.       Я послушалась, окутала себя дезолюминационными чарами и трансгрессировала в Хогвартс. Новая способность, доставшаяся мне от крестража, позволила обойти антиапарационный барьер.       Я оказалась прямо посередине кабинета зельеварения. Десятки лиц смотрели куда-то сквозь меня, и я с облегчением выдохнула, вспомнив, что они не могут меня увидеть. Что-то изменилось здесь. Казалось, стало немного теплее и светлее, но это все еще был тот самый класс зельеварения в подземельях, где Северус учил нерадивых учеников тонкой и сложной науке. Сотни колб и склянок примостились по стенам вдоль кабинета на навесных полках, в классе царила гробовая тишина. На одном из шкафов я усмотрела портрет Северуса Снейпа в позолоченной раме. Но кто же преподаватель?..       Я резко обернулась и открыла рот от удивления — я увидела себя. Статная женщина средних лет. Волосы убраны в высокий пучок на голове, сама я вся была заключена в черную и плотную мантию с воротником под самый подбородок.       — Миссис Грейнджер, можно вопрос? — донесся чей-то тонкий голос.       — Миссис Грейнджер? — еле слышно повторила я и оглянулась на студента, задавшего вопрос. Это был мальчик с рыжими волосами. Он тянул руку и слегка привстал с места.       — Сядь сейчас же, Хьюго Уизли! — строго сказала преподавательница. — На занятии говорю я. Все вопросы допускаются только на перемене. Минус балл за поведение с Гриффиндора!       Я обернулась по сторонам, ища мою спутницу. Она стояла в углу кабинета, слившись с книжными стеллажами и еле заметно кивнула мне.       Строгая, молчаливая и резкая — я напоминала себе Северуса.       Я вижу, что дети боялись преподавательницу, все старались смотреть в учебники или свои котлы. Лишь мальчик по имени Хьюго то и дело бросал обиженные и непонимающие взгляды на миссис Грейнджер.       Казалось, прошла вечность прежде, чем кабинет опустел. Я забыла, как дышать.       — Загляни в первый ящик, — намекнула мне моя спутница и быстро оказалась возле меня, кивая на преподавательский стол, как только мы с ней остались одни.       — Но как я…       — Он заперт сильными чарами. Но лишь прикосновение твоей руки может открыть его.       Я нахмурилась, недоверчиво оглядев стол, заваленный пробирками и бумагами, но все же потянулась к первому ящику. Он поддался так легко, что казалось, был и вовсе не заперт.       — Приподними эти пергаменты.       Я подчинилась. Под пергаментами обнаружился портрет Северуса Снейпа и множество материалов о нем: вырезанные газетные статьи, книга пера Риты Скиттер, его колдография.       — А теперь давай перенесемся на Риджент-стрит. Чуть попозже, — девушка вновь поднесла руку к маховику времени и взбаламутила чары. Я трансгрессировала с ее помощью, забыв про ящик стола.       Квартира в теплых тонах. Кругом чистота и порядок. На первый взгляд даже показалось, что это не квартира, а номер отеля. Лишь незначительные вещи говорили об обратном — фотография девочки на стене и детский рисунок на тумбе. Но все равно слишком уж все прилизано и как-то неестественно аккуратно.       Мне стало не по себе. Что мы тут делаем, хотелось спросить мне, но в ту же секунду я услышала разговор на повышенных тонах где-то сбоку от себя.       Моя спутница кивнула мне, и я подошла ближе к приоткрытым дверям. Увиденное поразило меня до глубины души. Я разглядела себя — все такую же строгую, с той же прической, но уже в другой одежде — темно-синее длинное платье в пол. Напротив меня стоял Рон Уизли, прижимая к себе того рыжего мальчика, Хьюго Уизли. Своего сына, должно быть!       — …должна быть не такой устрашающей, — обвинял меня Рон, просверливая негодующим взглядом. Рон выглядел намного старше, чем я его помнила последний раз, когда воспользовалась маховиком времени, он располнел и отрастил бородку.       — Он не только мой сын, но и мой ученик. Я не должна ему делать поблажек! — мои руки возмущенно скрестились на груди. Хьюго заплакал. — Правила одни для всех. Перестань реветь, Хьюго! Ты стал несносным, как и твой отец.       — Хочешь, чтобы с ним случилось то же, что и с Розой? — накинулся на меня Рон, тыча пальцем в меня. — Наша дочь вскрикивает по ночам. В выходной я опять пойду с ней к целителям. Настойка, что они прописали, не действует. Перестань пугать наших детей. И вообще, во что ты превратилась? Посмотри на себя.       Я забыла как дышать, прильнув к двери. То, что я увидела, было настолько неожиданным и шокирующим, что мой мозг не сразу оказался готовым к восприятию происходящего.       Спутница подошла ко мне и тихо заговорила. Мне пришлось перестать слушать ссору и наклониться к ней.       — В этом времени ты никак не забудешь профессора Снейпа. Тебя тяготит жизнь с Роном и ты отыгрываешься на детях. В скором будущем ты бросишь их и замкнешься в себе, станешь злой и нелюдимой.       — Это не я… — отрицательно помотала я головой, всеми фибрами души сопротивляясь увиденному, и добавила надтреснутым голосом: — Я не могу так обращаться с собственными детьми.       — Но ты это уже делаешь… Точнее, мы. Маниакальная одержимость умершим героем оставила неизгладимый отпечаток на этой семье… В этой петле, как видишь, у меня тоже ничего не вышло исправить, — призналась девушка. — Но именно это время убедило меня, что Гермиону Грейнджер нельзя разлучать с Северусом Снейпом.       Я замерла в ожидании продолжения рассказа. За моей спиной раздался детский плач, и я вздрогнула.       — Прошу, давай поскорее покинем это место, — попросила я, не в силах больше выносить крики и ссоры.       Моя спутница потянулась к маховику времени.       — Подумай о Министерстве Магии. Второй уровень. Заседание Визенгамота.       Я закрыла глаза и представила зал суда. Я была там с Гарри и Роном, когда мы, обратившись в министерских сотрудников, похитили медальон Слизерина у Амбридж, потому и хорошо помнила, где он располагается и как выглядит.       Мы оказались на заседании. Трибуны были полны. Все судьи облачены в лиловые мантии, они сидели отдельной группой от членов-старейшин. Верховный чародей стоял за кафедрой в парике и с молоточком в руках.       Я тут же напряглась. Кого судят? Какой это год?       Не случайно она меня сюда привела, сейчас я увижу нечто, что подкосит меня еще больше.       И я не ошиблась. Судили Северуса Снейпа. Он был ещё совсем юн, возможно, недавно окончил школу. Он сидел прикованный цепями к креслу, хмурый и озлобленный.       Внезапно я увидела себя. В качестве свидетеля. У меня в руках был ворох бумаг, мое выступление было длинным в защиту подсудимого.       — Я решила вернуться в далекое прошлое Северуса, чтобы быть с ним и чтобы мне не пришлось заменять себя или тем более убивать… — тихо прошептала мне на ухо моя спутница. — Я вернулась во времена его учебы в Хогвартсе, но вышло всё еще хуже, чем я надеялась. Из-за меня Северуса заключили под стражу, а затем…       Девушка замолчала.       После «моей» пламенной речи, собравшиеся долго совещались и голосовали, и в итоге сообщили о своем решении главе Визенгамота.       — …приговаривается к десяти годам заключения в Азкабане, — объявил верховный чародей.       Я задышала так часто, что казалось, меня могли услышать даже с нижних трибун.       — Что он сделал?.. — спросила я, но не получила ответа.       Двое конвоиров подошли к Северусу и отстегнули его от кресла, взяли под руки. Та, другая я, громко запротестовала и кинулась со своего места к нему.       — Северус, я вытащу тебя, слышишь? Я сделаю все, чтобы…       — Ты встретилась на моем пути за мои грехи, — ядовито выплюнул он эту фразу, прожигая меня взглядом, полным ненависти.       Северуса увели, в зале суда царило какое-то время напряженное молчание, и только мои плечи подрагивали от обиды и рыданий.       — Я натворила тех еще бед, пытаясь помирить его с семьей Поттеров, пытаясь предотвратить покушение на Гарри… В каждой временной петле судьба смеялась надо мной, отнимая его. Всё заканчивалось трагедией, — склонив голову, исповедовалась я самой себе. — Я создала десятки временных петель и в каждой я завоевывала его внимание, но непредвиденные обстоятельства отнимали Северуса у меня. То это была его смерть, то моя. Я также пыталась спасти остальных, но чем больше старалась, тем хуже становилось в этом временном отрезке: сначала гибли ни в чем неповинные люди, а потом умирали и те, кто должен был умереть…       Я с трудом оторвалась от происходящего в зале, от того, как я, откинув ворох бумаг, стала приближаться к верховному чародею, что-то с жаром доказывая ему и рьяно жестикулируя. Ко мне тут же подошли двое сотрудников Министерства и стали уводить силком из зала. Со стороны я видела, какие подозрительные взгляды бросает на меня Дамблдор.       Я посмотрела на мою спутницу. Ее глаза — мои глаза, — были полны скорби и печали. Но я чувствовала в ней какую-то необычную силу. Как будто бы она смирилась со всем, приняла и знала больше моего понимания. Как будто она стала мудрее на целый век.       — В моем времени происходит то же самое. Я оказалась в своём двенадцатилетнем теле и тут же зажглась идеей все исправить, — стала будто успокаивать я ее. — Сначала мне запрещал Дамблдор, потом обстоятельства меня вынудили быть осторожной. По моей вине случилось несколько смертей. И ещё случится. Я пришла к той двери… — говорить внезапно стало так сложно, что я замолчала, подбирая слова и пытаясь привести легкие в порядок. — Я вернулась к тому моменту, когда наше сознание разделилось на две части. Я могу замкнуть круг. И тогда, мне кажется, все наладится. У нас с тобой, — горько усмехнулась я, — плохо выходит налаживать прошлое и строить будущее…       Девушка внезапно схватила меня за руки, ее прикосновение было аналогично прикосновению призрака — ледяное, от которого замирает не только тело, но и душа. Так странно было взяться за руки с самой собой и так странно было смотреть на себя — на девушку, которой я была. В какой-то момент я даже обрадовалась, что у меня нет этих страшных воспоминаний о пережитой войне и проведённом времени в Мунго. Создавалось обманчивое впечатление, что это было не со мной. Что это не мое заострённое от переживаний лицо серого цвета и не мои коротко и неровно остриженные волосы.       — Они больше не растут после Мунго, — заметив мой взгляд на себе, прошептала она, все ещё не отпуская мои руки. Те начали неметь, кровь в кистях перестала нормально функционировать и я, желая поскорее закончить это мучение, отняла руки, испуганно смотря на неё. — Как только я почувствовала тебя, то сразу отправилась к тебе, — внезапно воодушевленно произнесла моя спутница, слишком пристально разглядывая мои глаза. — Твои возможности были многообещающими. Ты попала в лето 1991 года. И желала все исправить. И ты сразу же любила Северуса. Я какое-то время наблюдала за тобой…       — Это ты стащила мою палочку у Олливандера? — осенило меня.       — Да, прости. Тебе нужна была другая палочка… Время всячески сопротивляется изменениям, — она поджала губы и продолжила: — Я появлялась в твоём временном отрезке и иногда помогала, — призналась спутница. — Но чаще наблюдала. Ты и без меня хорошо справлялась. Параллельно я наблюдала за развитием событий в сделанных мною временных петлях. Я испробовала все, что только пришло мне в голову. Я не боялась уже рушить судьбы. Все было словно заезженная пластинка, все смерти повторялись, время изощренными методами выбивало меня из колеи, отнимало у меня родных людей, и я потихоньку стала снова сходить с ума. Я заперлась на несколько месяцев в заброшенной квартире, в той самой, куда позднее въедет Джинни, и делала расчёты. Я старалась спланировать идеальное развитие событий, чтобы Гермиона Грейнджер и Северус Снейп были живы и счастливы вместе. Я стала безумной в какой-то момент и испугалась самой себя. Но в одну ночь на меня спустилось понимание…       Она замолчала, и воцарилась тишина. Члены заседания давно покинули зал. Теперь он был угрожающие пустынным, таил в себе, казалось, все чувства и мысли, пережитые заключёнными под стражу людьми. Его потолок и стены как будто впитали в себя устрашающе-безысходную атмосферу вины и разоблачений, гнетущую и пугающую, и сейчас с поражающей силой отдавали ее назад.       Это чувство сравнимо разве что с нежеланным контактом с дементором — оно отнимало последнюю надежду на благоприятный исход.       — Ты нашла этот самый один единственный вариант, — еле слышно сказала я, подводя ее рассказ к развязке.       Сейчас я услышу правду. То, что несколько месяцев являлось мне во снах и бередило сердце и разум. Ее решение безысходной ситуации. Ее способ, который прекратит вереницу смертей. Когда она мне впервые сказала про это, я сразу подумала, что этот вариант — убить Волдеморта. Но совсем недавно я стала подозревать другое — что, если я должна была убить Гарри?       — Ты явилась во время третьего испытания Турнира Трёх Волшебников. И велела убить…       — Прямо тогда, в тот момент, — расширив глаза, оживилась девушка, но снова погрузилась в раздумья. — Методом проб и ошибок, своими наблюдениями я поняла, что время рано или поздно забирает определенное количество жизней, которые ему предназначаются.       Она права. Пенелопа, Тонкс и Криви тому подтверждение. Фред лежал в больничном крыле и ему было очень плохо.       — Можно обмануть время, — когда она на меня посмотрела, я увидела то самое безумие в глазах, которое было с ней при первой нашей встрече.       — Как? — дрожащим голосом спросила я и вновь напомнила: — Ты сказала убить…       — Я поняла, что можно спасти человека, если взамен отдать другую жизнь.       — Что ты такое говоришь?! — с ужасом воскликнула я, но внезапно осознала, что сама на четвёртом курсе высказывала подобное предположение Северусу после того, как умерла Пенелопа. «Время задолжало мне жизнь», — сказала я тогда ему. Я произнесла эту фразу вслух, пытаясь все как следует обмозговать и спросила свою собеседницу: — Но судьба первая забрала у меня жизнь. Пенелопа умерла просто так. Ни за что. По моей вине, точнее.       — Разве? — удивленно произнесла спутница. — Но до этого ты спасла жизнь василиска, а Дамблдор спас твою жизнь в лагере.       — Кого же ты предлагала мне убить?.. — с отвращением и каким-то животным ужасом спросила я.       — Седрика Диггори, — произнесла девушка. — В тот самый момент, на кладбище, как и положено. Пока никто другой не умер бы вместо него. Никого не надо спасать, Гермиона. Я слишком поздно это поняла. Пусть судьба отбирает эти жизни. А потом ты нашла бы кого-нибудь — плату за жизнь Северуса Снейпа. А не нашла — время само бы отняло, но лучше контролировать этот процесс, чтобы не лишиться ещё одного близкого человека.       Я ошеломлённо уставилась на неё, до конца не понимая, шутит она или говорит на полном серьезе. Убить человека, чтобы Северус жил?.. Я готова на многое ради него, я готова отдать собственную жизнь, но отнимать чью-то в угоду судьбе — на это я не способна. Или все же?.. Я же убила Волдеморта.       Но это была самозащита, слабо пыталась я себя оправдать.       — У меня нет возможности теперь все исправить, — продолжила она, наблюдая за моей внутренней борьбой с моральными принципами. — Вся надежда на тебя. Поверь мне, я все высчитала, — в очередной раз сказала она эту фразу. — Все должно получиться, если ты сама это сделаешь — сама убьешь. Но только не того, кто должен умереть от чьей-либо руки.       — Я… не могу, — покачала я головой и с болью и с сожалением посмотрела на неё. — Как я буду жить с этим? Как я буду смотреть в глаза Северусу, как успокою совесть?..       — Ты будешь счастлива с ним, это главное.       Нет. Дамблдор прав, она действительна безумна, что она натворила в этих временных петлях? Она сошла с ума из-за разочарований и вереницы неудач. Из-за всего ужаса, что она пережила. Она столько раз видела смерть, что стала воспринимать ее как нечто обыденное, само собой разумеющееся.       Дамблдор увидел в ней не только опасность, внезапно посетила меня эта мысль, а ещё и соперника — ведь это он привык распоряжаться судьбами людей.       — Я не буду никого убивать!.. — в очередной раз почти что прокричала я.       — Тогда время решит это за тебя, когда ты спасёшь очередную жизнь, — едко и негодующе ответила мне спутница и встала с трибуны.       — Я не вернусь. Пусть время и события в нем идут своим чередом. Я там почти чужая. Возможно, если я перестану вмешиваться, то все образуется, все раны затянутся. Все наладится. Но я решила, что по моей вине больше никто не умрет.       — Но ты уже запустила процесс!.. — остервенело вскрикнула моя собеседница и потянулась к маховику времени у меня на груди, но я опередила ее — дотронулась до него и перескочила в другую временную петлю. Туда, где из-под двери лился свет, где в библиотеке ждала меня Джинни.       Надо действовать, пока я не передумала, пока у меня есть решимость и я охвачена праведным гневом и злостью на саму себя.       Я ей не доверяла. Ее теория вполне могла оказаться верной, но я не готова была брать на себя столь тяжелый груз ответственности. Я склонялась к тому, что и в этом временном отрезке у нас ничего не получится изменить.       Все.       Я должна со всем покончить.       Я шагнула вперёд и коснулась ручки двери, но внезапно почувствовала, как все внутри меня оцепенело от холода, все органы и мышцы разом замёрзли и перестали слушаться.       Я вздрогнула и отшатнулась, а потом увидела ее. Она пролетела прямо сквозь меня в ту дверь.       Эхом у себя в голове я услышала голос, полный решимости и волнения:       «Это моя история, а не твоя. Мое время, и завершить круг должна я. Спаси его ради нас, Гермиона».       Коридор внезапно затрясся, стены начали ходить ходуном, все вокруг распадалось на мелкие кусочки. Что она наделала?       Я с ужасом дернула ручку двери, но та не поддалась. Вместо этого все закружилось вокруг меня, будто я попала в эпицентр смерча.       Временная петля выплюнула меня бесцеремонно и безжалостно. Она получила своё — жертву, а больше ей ничего и не нужно было.       Круг завершился без моего участия. Я была отчасти рада этому, как может быть рад человек, выкарабкавшийся из цепких рук смерти. Но после минутной радости меня охватила паника.       Что теперь делать?       Глухой стук, и я вскрикнула, когда меня будто швырнуло о что-то жесткое и холодное. Я застонала от боли, но тут же стала нащупывать под собой твёрдую поверхность, и уперлась руками в пол, пытаясь приподняться.       Я узнала обстановку. Это был пустой класс зельеварения.