Забытая Богом земля, выжженная до тла, стонущая под каждым шагом тяжёлых прорезиненных армейских сапог. И поселение, полуразрушенное и заброшенное. Оккупированное. Улицы практически пустые, здесь едва можно встретить женщину или ребенка. Мужчины, старики и подростки — защитники Отчества, безоружные и безжалостно брошенные в чине «славных воинов» в ноги врагу, как гарант защиты Правительства.
Сердце заходится в благоговейном страхе перед кончиной. И они пытаются выжить, рисуя кресты на дверях «предателей», что заживо «возродятся» в страданиях, объятые пламенем.
— Поглядите-ка, кто тут у нас? — насмехаясь, слащаво, тянул каждое слово крепко слаженный среднего роста парень, с пугающе тяжёлым взглядом вечно прищуренных карих глаз и короткими черными волосами, прикрытыми синей кепкой с козырьком, которая нелепо смотрелась на фоне потрепанных армейских штанов, чернильных кед и рубашки с коротким рукавом. Один из «Клана». — Чжухон, отвали от него — безразлично бросил подошедший к нему. Еще один из «Клана». В отличии от первого, он был выше и старше. Карие безразличные глаза, пухлые губы, правильные черты лица делали его похожим на обычного сельского мальчугана. От него веяло заботой, и вместе с тем, было заметно, что остальные уважали его и доверяли его опыту. Сильное, накаченное тело едва можно было скрыть за широкой запачканной белой футболкой поверх серой водолазки и черными шортами и кедами в тон. — Брат, вечно ты так… Дай поиграться… Ну же, Шону — недовольно протянул названный Чжухоном парень, отворачиваясь от жертвы, коей оказался сын председателя этого ныне «завоёванного» населенного пункта. Он был, пожалуй, на десяток сантиметров выше, загнавшего его в тупик в переулке Чжухона, но ужасно худощав, и словно бы, хрупок, да и пуглив, как девчонка. И прекрасен. Его внешность едва можно было назвать заурядной. Идеальные, мягкие черты лица, большие и выразительные, словно оленьи, глаза, пухлые изящные губы, острые скулы, выделяющиеся под тонкой бледной кожей ключицы, тонкие запястья — буквально всё в нем кричало об аристократичном происхождении, что в реальности, конечно, было не так. Облаченный в черное, он казался ещё тоньше, женственнее. Тем не менее, широкие плечи и едва выпирающее на тонкой длинной шее адамово яблоко выдавали в нём мужское начало. — Чжухон — с нажимом повторил старший, испепеляя брата взглядом и проходя чудь дальше по переулку, ведущему к главной улице. Чжухон беззвучно оскалился, но отступился от буквально вжавшегося в грязную бетонную стену прохода парня, следуя за Шону. Парень едва ли облегченно выдохнул. От этих ребят можно ожидать чего угодно, ведь они славились диким нравом и участием в кровавых стычках с оккупантами. Они составляли единственное сопротивление. Сомнительной, но удачей было встретить их вот так просто в переулке. Мимо запуганного парня прошёл еще один из «Клана». Он был чуть ниже «жертвы», но, на удивление, красив собой. Он — ни что иное, как воплощение мужественности и сексуальности. Его движения были плавными, но уверенными. Лицо было сложно четко разглядеть под длинной челкой отросших русых волос. На нём была помятая и разношенная серая футболка и бежевые штаны с темными кроссовками. Его звали Шин Хосок. Они вместе с сыном председателя ходили в одну школу до войны. За ним так же быстро проследовал еще один участник «братства». Кажется, он был самым младшим среди них. Его выдавали вечно потухшие глаза, резкие напряжённые движения и робкие шаги. Детские черты лица, темно карие волосы и глаза. Его образ едва мог отложиться в памяти на долго. Цепочку замыкали двое. Первый — низкий и худощавый, словно ребенок, с тёмно-русыми выгоревшими волосами и светло карими глазами — сын местного лекаря, Кихён. Второй, с гордо поднятой головой и прямой спиной — лидер «Клана». Он был одно роста с Хосоком. Пожалуй, он уступал в силе Шону или Чжухону, о чем говорило спортивное телосложение, без явно выраженного рельефа мышц. Детское лицо. Синяя толстовка и бежевая лёгкая кофта без рукавов поверх, черные шорты, старые серые потёртые кроссовки. И… Белоснежные волосы. Словно сошёл со страниц детских сказок. Вылитый Джек Фрост. Однако, опрометчивый поступок принять его за добряка. Чёрные, расчётливые, будто сканирующие всех и вся глаза были наполнены животной жестокостью. Бледные губы были изогнуты в дерзкой ухмылке. Движения быстры, уверенны и чётки, словно выверены. Грубые, шершавые руки, измазанные в оружейном масле, выдавали убийцу. — Кто он? — вслух, не скрываясь, спросил Кихёна лидер, подходя к «жертве». — Чхэ Хёнвон — ответил сын лекаря, следуя рядом за предводителем «Клана». — Хёнвон — медленно, как Чжухон, повторил парень, словно пробуя, смакуя имя незнакомца на языке. Они прошли мимо достаточно быстро, но Хёнвону хватило и секунды чтобы почувствовать как «Джек Фрост» глубоко втянул в себя воздух, принюхиваясь. Словно дикий, бродячий пёс. Как его глаза удивленно распахнулись, и губы исказил сумасшедший оскал. Словно он что-то осознал, заинтересовался… Хёнвону стало не по себе. Если они так просто отпустили его, сына предателя, есть лишь один ответ — он легкодоступная, простая цель. Хищник всегда теряет всякий азарт, когда жертва ничего не может противопоставить его силе, оттого так безжалостно играется с ней, отпуская. Здесь не действуют «гуманные законы» войны. Хёнвон нервно сглотнул, принимая свою скорую участь. «Клан» не оставит его. Он бросился прочь, слыша громкий смех за спиной. Отец снова изобьёт его — он так и не забрал сумку с деньгами от дяди. Эти деньги — выкуп собственной шкуры. Взятка для вожаков оккупантов. Деньги, пропитанные кровью народа. Хёнвон забирает их каждый месяц и относит отцу. Но сегодня судьба смеется над ним, сегодня явно не его день. И мог ли он знать, слёзно моля отца прекратить насилие, что завтра он не сможет принести выкуп?Сегодня ночью алое пламя охватит дом дяди, потому что Хёнвон пометил дом предателя крестом.