Ложь.

Ожидание всегда убивает. Сейчас же оно убивает почти что физически. Адалинда сидит на первом этаже дома, в котором ей приходится жить ради Дианы и Келли, а ждёт она Шона, чтобы узнать про Ника. Она предупредила его, но не факт, что он успел уйти или ушёл. Ник всегда бросался в омут с головой. Но вот хлопнула входная дверь, заставляя её подскочить с места и почти что бегом направиться к пришедшему. Шон был серьёзен, напряжён и кажется, даже чем-то опечален. — Шон, как… как всё прошло? — Адалинда решила начать издалека. — Адалинда, иди ложись. Мы поговорим позже. — Шон старался не смотреть ей в глаза, затем направился в сторону лестницы, проходя мимо Адалинды. — Шон, ответь мне только на один вопрос, я о большем не прошу, всего один вопрос. Он жив? — Адалинда и Шон стояли к друг другу спинами, потому что обоим было страшно заглянуть друг другу в глаза. Голос Адалинды всё же дрогнул, выдавая её жуткое волнение. — Адалинда… — Начал было Ренард, но был сразу же прерван. — Ответь мне на вопрос и не смей мне лгать. Я заслужила знать правду. — Неведение злило её и пугало одновременно. — Адалинда, он… мёртв. Мне жаль. — Шон всё же повернулся и взглянул на девушку, которая всё так же стояла к нему спиной, будто застывшая статуя, без малейшего движения. — Ты лжёшь, ты лжёшь, лжёшь. Я не верю, потому что это ложь. Не может быть правдой, Ник не может быть мёртв, я знаю. — Адалинда повернулась и взглянула Шону прямо в глаза. Она знала, он лжёт. Должен лгать, ведь это же Ник, он не мог быть… мёртв. — Адалинда, я был там, я знаю о чём говорю. Он мёртв. — В его голосе появились нотки сожаления, совсем не понятные Адалинде. — Это сделал он? Бонапарт? Да? Как? Как он это сделал? Расскажи мне. — В глазах Шона мелькнуло секундное замешательство, будто бы он что-то решал. Но это была лишь секунда, которая не укрылась от взора ведьмы. — Это сделал Бонапарт. Это всё, что тебе следует знать. — С этими словами Шон вновь развернулся и направился вверх по лестнице, желая быстрее скрыться за дверью своей комнаты и от взгляда Адалинды. — А где же сам Бонапарт? — Задала ещё один вопрос Адалинда, почти что скрывшемуся из вида Шону. — А его убил я. — Ответил Шон не оборачиваясь и всё же скрылся. Адалинда на негнущихся ногах поднялась в свою комнату и закрыв дверь, села на кровать и заплакала. Ник мёртв, его больше нет и всё из-за неё. Если бы она не рассказала про лофт, то он был бы жив. Пустой взгляд Адалинды остановился на её мобильном и взяв его, он нажала номер Ника. Пошли гудки и Адалинда всё еще лелеяла надежду на то, что вот прямо сейчас она услышит его голос, такой родной и любимый. Но нет, гудки всё шли, а ответа не последовала. Не последовало его и после десятого вызова. Наконец Адалинда сдалась и разозлившись, с громким криком бросила его в стену, проклиная саму себя. Всё не могло закончиться вот так, ведь она хотела спасти его, защитить, но видимо не вышло. Она не смогла, не уберегла. Прошло около часа, прежде чем Адалинда успокоилась и смогла перестать плакать, потому что слёз попросту больше не осталось. Она приняла решение, что должна увидеть его в последний раз, даже мёртвого. Она обязана съездить туда и увидеть его, попрощаться и извиниться и ей всё равно, что он этого даже не услышит и не узнает. Тихо приоткрыв свою дверь, Адалинда так же тихо выскользнула из своей комнаты и направилась прямиком к комнате Шона, дабы удостовериться, что тот спит. Как она и надеялась, Шон спал и даже не услышал, что в его комнату кто-то заглянул и стянул ключи от машины. Снова вернувшись в свою комнату, Шейд оделась, даже не заботясь о том, что именно одевает. Руководствуясь каким-то чувством внутри себя, Адалинда собрала Келли и направилась к Диане. Она понимала, что собирается отъехать буквально на пару часов, но что-то внутри всё же заставляло её взять с собой детей. Было не правильно будить их среди глухой ночи, но выбора не было. Подняв Диану, Адалинда дала дочери одежду и сказала одеваться. Диана без лишних вопросов оделась и когда же они втроем вышли из дома и сели в машину, Диана не удержалась: — Мамочка, а куда мы едем так поздно? — Девчушка уже не выглядела заспанной и в её глазах светился неподдельный интерес. — Мамочке надо заехать в одно место. Это ненадолго, малышка, обещаю.— Адалинда приобняла дочь и поцеловала в макушку. — А почему ты такая расстроенная? Что-то случилось? — Диана на самом деле волновалась за маму и хотела знать, кто мог её обидеть. Адалинда лишь улыбнулась дочери и сказав, что они поговорят об этом чуть позже, просто уставилась на дорогу, погружаясь в своих мысли, поскольку горе потери вновь захлестнуло её с головой. Когда они доехали до нужного места, Адалинда оставила детей в машине, а сама вышла и направилась к их с Ником лофту. Прохладный ветер приятно холодил кожу, а мысли о том, что она сейчас увидит внутри, заставляли кожу покрываться мурашками, а сердце бешено биться. Когда же она наконец дошла до нужного здания, Адалинда остановилась, не в силах сдвинуться с места. Она уже начала думать о том, что приехать сюда, было плохой идеей. Разве она готова к этому? Готова увидеть его бездыханное тело, бледную кожу, пустые глаза? Нет, абсолютно не готова. Но должна ли она зайти сейчас внутрь? Конечно же должна. Она хочет в последний раз дотронуться до него и в последний раз увидеть. Когда Адалинда уже собиралась войти в здание, она услышала знакомые голоса. Внутри всё похолодело, а сердце, кажется, перестало биться вовсе. Из этого самого здания выходили Беда, придерживающая Еву, Монро, обнимающий Розали и позади них, самыми последними, переговариваясь шли Хэнк и Ву. Когда они наконец заметили Адалинду, все замерли, как один. Никто не шевелился и одна лишь Ева прожигала Адалинду взглядом, полным ненависти. Та лишь одарила её безразличным мимолётным взглядом. Ей была неинтересна ненависть Евы и уж тем более она больше её не боялась. Силы при ней, а сама Ева выглядела слабой. Видимо ей тоже досталось. Но Адалинде было плевать на неё, для неё был лишь важен тот, кто находится внутри этого здания. Мёртвый. — Что ты здесь делаешь? — Сквозь зубы процедила Ева. — Я хочу… увидеть его. — Спокойно ответила Адалинда. Она не станет отвечать ненавистью на ненависть. — Тебе здесь не рады. — Продолжала Ева, цепляясь за Беду. Адалинда промолчала. А что ей ответить на это? Она прекрасно знала, что ей здесь будут не рады. Они все считают её предательницей, которая отобрала у их друга сына, вернувшись к бывшему и в конце концов стала виновницей его смерти. Она сама себя ненавидит, что же говорить о других? — Джульетта, пожалуйста, не надо. Не здесь и не сейчас… — Донёсся тихий шёпот Беды. Джульетта? Не может быть. Возможно Беда по привычке всё еще называет её Джульеттой. Но что-то подсказывало Адалинде, что что-то тут не так. Слишком она была эмоциональна для Евы-робота. Но как возможно то, что она вернулась? Адалинда хотела было уже задать этот вопрос вслух, как её опередила Розали: — Как ты здесь оказалась, Адалинда? — Она до сих пор прижималась к своему мужу, который нежно поглаживал её плечо. — Я приехала, на машине. Я должна увидеть его в последний раз и… попрощаться. — Голос предательски дрогнул и в глазах защипало. — Попрощаться? Значит ты не планируешь оставаться? — А смысл? Мне теперь уже всё равно на то, что будет со мной. — Абсолютная правда. Теперь уже всё равно. Она будет жить так, как ей скажут и делать то, что скажут. Ник мёртв и это значит, что нет больше смысла бороться. — Но как же Ник? А Келли? Ты лишишь его сына? Адалинда, так нельзя. Я понимаю, тебе и твоим детям грозит опасность, но мы все можем помочь и защитить вас. Ты должна довериться нам и в частности Нику. Особенно Нику. — Розали распалялась и сделала пару шагов в сторону ведьмы. Адалинда нахмурилась и уставилась на собеседницу. Ник? Защитит? Довериться ему? О чём она, черт побери, сейчас говорит? Он мёртв, Ник мёртв. Это какой-то бред. — О чём ты, Розали? Ник мёртв. — Тут настало время Розали нахмуриться. Она выглядела удивлённой и шокированной. — Мёртв? Адалинда, о чём ты? Ник жив. — И в подтверждении её слов, Ник вышел из лофта и застыл возле Хэнка и Ву. Адалинда же чуть устояла на ногах. Хотелось потерять сознание. Она не понимала, что происходит. Шон же сказал, что Ник мёртв, что он умер у него на глазах. Он же видел. Он солгал? Как и подумала Адалинда сразу, он солгал? — Ник? — Прошептала Адалинда, резко осипшим голосом. Ник же просто стоял и продолжал смотреть на Адалинду. Затем он широкими шагами подошёл к ней и положив руки на её плечи, заглянул в глаза. — Адалинда, ты в порядке? — В его взгляде было реальное волнение. Только Ник мог заботиться и беспокоиться о других, когда самому грозила смертельная опасность. — Ты… мне сказали, что ты мёртв. Ник, о боже, я думала, что ты мёртв. — Голос будто бы пропал, потому что Адалинда могла лишь шептать. — Я жив, слышишь? Я в полном порядке, правда. Но как ты здесь оказалась? Ты в порядке? И где наш сын? — Келли и Диана здесь, в машине. Я приехала на машине Шона. — Тут Ник прижался своими горячими губами к губам Адалинды. Это был не страстный поцелуй, не глубокий. Это было нежное касание. Адалинда почувствовала влагу на своих щеках и солоноватый вкус на губах. Она плакала, плакала от счастья. Тот, кого она любила, был жив. Она не могла поверить, что на самом деле поверила в ложь Шона. Она всегда знала, что Ник силён и что так просто от него не избавиться. — Я знала, знала. — Шептала она Нику на ухо, прижимая к себе. Так приятно сейчас стоять тут и знать, что любимый человек рядом с тобой, живой и невредимый. — Пойдём. — Адалинда взяла его за руку и повела за собой, ни на секунду не отпуская его руки, ведь так важно сейчас чувствовать его тепло. Они подошли к машине и открыв её, она достала сына из переноски и передала его Нику. Тот взял его с такой нежностью, что у Адалинды снова защипало в глазах. Ник обнимал, целовал, разговаривал с сыном, не в силах оторваться от него. Адалинда же обняла Диану, которая успела уже выйти из машины и стать возле матери, наблюдая за своим братом и его отцом. Тут Ник заметил её и улыбнулся. — Привет, Диана. Ты стала совсем взрослая. — Диана лишь перевела взгляд на маму и заглянула той в глаза. — Диана, это Ник, папа Келли и сын женщины, которая долгое время воспитывала тебя. — Адалинда надеялась, что Диана примет Ника. Для ребёнка всегда тяжело, когда мама и папа не вместе, но Аадалинда не может быть с Шоном, потому что любит она не его и быть она хочет с ним. — Очень приятно познакомиться, Ник. — Проговорила Диана и неожиданно улыбнулась Нику. Обычно всех незнакомых людей она не подпускала к себе и уж тем более, не улыбалась им. — Мама, а когда мы поедем домой? — Адалинда взглянула на Ника с надеждой. Она не хотела возвращаться к Шону и в тот дом. Она хотела быть с Ником. Сейчас она понимала, что на самом деле до конца не поверила Шону и что глубоко в душе знала, что Ник жив. Но когда она его увидела, облечение накатило с такой силой, что Адалинда запросто могла упасть без чувств. И сейчас, когда она вновь с ним, она ни за что на свете больше не покинет его и просто довериться. Ник сможет защитить её и детей. Адалинда знает это. Всю жизнь она всегда была одна и могла рассчитывать только на себя. Пора бы уже перестать ей бегать и наконец довериться кому-то, кроме себя. — Диана, к папе мы сейчас не вернемся, хорошо? Ты увидишь его, но только не сейчас. С папой сейчас не безопасно, а с Ником нам ничего не будет угрожать. Как только папа решит все свои проблемы, ты увидишься с ним, хорошо? — Диана переводила взгляд с Ника на маму и кажется, что-то решала для себя. — Ты не любишь папу, потому что любишь Ника? — Адалинда замерла в нерешительности и посмотрела на Ника. Она не могла и не хотела лгать дочери. — Да, родная, да. Но с твоим папой мы никогда на самом деле не любили друг друга. Ник тут совсем не при чём, правда. У нас с папой есть ты и я тебя ни за что не лишу отца. Но Ник тебе понравится, обещаю. Дай ему шанс, хорошо? — Адалинда обращалась к дочери с неприкрытой надеждой. Сейчас многое зависит именно от решения этой маленькой девочки. — Хорошо, мамочка. Но я хочу спать, мы скоро поедем в наш новый дом? Адалинда засмеялась в голос и крепко обняла дочь. Теперь они будут полноценной семьёй. Ник, стоявший до этого тихо в стороне, подошёл и передав ей сына, прижал к себе Адалинду и Диану, нежно улыбаясь обеим. Он позаботится о них, чему бы ему это не стоило. Теперь это его жизнь и его семья. Он, если понадобится, отдаст за них жизнь. Эти трое теперь стали его смыслом. — Я люблю тебя. — Его тихий шёпот ей на ухо. Три слова, три самых заветных слова. Адалинда прильнула к его губам в коротком, но нежном поцелуе. — Я тоже люблю тебя. Вот так обнявшись, эти четверо простояли ещё очень долго. А в стороне за всем этим наблюдали их друзья, радостно улыбаясь и искренне радуясь за них. Ведь всегда приятно наблюдать за воссоединением двух любящих сердец и образованием большой семьи.