I just love you, Mickey

Я даже и понять не могу, как мы с ним вернулись к этому. Как мы вернулись к началу наших отношений. Мы не должны спать друг с другом. Мы расстались. Мы больше не любим друг друга. Не должны. У меня есть парень, который действительно, блядь, хорош для меня. Это тот человек, которой был нужен мне: Калеб мил со мной; он дарит мне подарки; мы ходим на свидания; готовим вместе. У нас с ним… хороший секс, но… я бы соврал, если бы сказал, что это лучший секс, который был у меня. Потому что самый лучший секс, что был у меня — это секс с Микки. Его движения идеальны, его тело совершенно, а стоны… его стоны заставляют любить его еще больше. Но сейчас нет никакой любви. Её не должно быть. Мы ведь просто… вымещаем свою злость через секс, как это обычно и бывало. И когда у кого-то из нас проблемы, то нужно лишь позвонить друг другу, выговорится и потрахаться. Это всегда работало. Только вот потом Микки встретил кое-кого. И я бы никогда не узнал об этом, если бы мы снова не начали трахаться. И моя проблема в том, что у Микки нет проблем. Последний раз, когда он звонил мне, то он был всего лишь… не удовлетворен. Они с его парнем еще не… они не занимались сексом. Пиздец. В смысле, он ведь мог бы и не говорить мне этого. Это взбесило меня: они проводят время вместе, целуются и обжимаются, но сдерживаются, и тогда мне приходится приходить к нему. Не целовать его, не обнимать, не прикасаться к нему как следует, а просто сделать так, чтобы он кончил. Этого мало для меня. И меня попросту заебало думать о том, что ему с кем-то лучше, чем со мной. Мне иногда кажется, что нам и вовсе не стоило снова начинать всё это. Я практически проклинаю тот день. Тогда прошло всего несколько месяцев с того дня, как я бросил его, и я был нехерово удивлен, когда встретил его в доме одного из моих знакомых, а именно — Джастина, которого я уже давным-давно встретил в клубе. Он каждый раз оповещает всех в твиттере о том, что у него очередная вечеринка, а некоторых он приглашает даже лично. Микки, например. Он вообще не раз подкатывал к Мику, пока тот ждал, когда моя смена закончится. И, да, это раздражало не только меня, но и Микки тоже. Но хорошо, что он хотя бы не лез к нему в тот раз, на этой тупой вечеринке. Дом у Джастина огромный, но даже он казался слишком тесным для такого огромного количества людей. И вообще мне не стоило идти туда сразу же после того, как я поссорился с Калебом. И мне уж точно не стоило столько пить, тем более когда я под литием. Я еле соображал, честно говоря. Но его я заметил сразу же. Он стоял неподалеку, но вряд ли мог меня заметить. Волосы у него были взъерошенными, руки заметно дрожали, кожа была бледнее обычного, а зрачки расширенны до ненормального, ну и еще он еле стоял на ногах. Было ясно, что он весьма обдолбан и пьян, но, если по-честному, то такой Микки — это лучшее, что я когда-либо видел. Я нереально люблю то, как он ведет себя в таком вот состоянии. Но тогда, когда он был таким доступным и одиноким, его хотели, и это было ещё как видно. И, в таком случае, я проигрываю, потому что без этих золотых шортиков я выгляжу уже не так. А он выглядит просто потрясающе, когда на него падает свет прожекторов. Действительно горячо. Хотя, это, наверное, ещё и потому, что он вел себя тогда, как сука. Так он ведет себя редко, но в особенности, когда напьется. Нет, конечно, он практически всегда злой, саркастичный мудак, но если при этом он еще и явно заигрывает… чёрт, мне всегда сносило крышу от этого. Я снова увидел его тогда, когда он шел в сторону выхода. Там была лестница, которая вела вниз, и на этом этаже, как и всегда, никого не было. Я наблюдал за ним сверху: достав сигарету, он облокотился о стену и попытался зажечь её, но как оказалось, зажигалка выдохлась. По правде, он выглядел более, чем просто хорошо тогда. И я уже хотел подойти, когда какой-то мелкий гаденыш опередил меня. Черт, ему на вид было лет семнадцать, если не меньше. Он поднес зажженную спичку к его сигарете, и Микки слабо затянулся, что выглядело пиздец сексуально. Тот парень также оперся на стену позади себя и, прищурившись, начал открыто пялится на него. И Микки смотрел на него в ответ таким взглядом, каким он обычно смотрел на меня, когда мы уже во всю трахались целый час, без продыху. — Готов быть моим рабом сегодня? — я еле услышал его пьяный сексуальный шепот, когда он спрашивал этого парня, выдыхая дым прямо ему в лицо. — А что мне будет? — шатен криво улыбнулся, с намеком разглядывая его. — Ты что тупой? — Мик нахмурился, а голос стал куда тверже. — Рабы ничего не получают, — я мог буквально видеть то, как тот парнишка пялился на его губы, когда он говорил это. Он выглядел просто смешно, и Микки также это заметил, раз так ухмыльнулся. — Пойди-ка, принеси мне выпить, — устало проговорил он, чуть улыбаясь, и парень кивнул через секунду, после чего тут же ринулся наверх, пробегая мимо меня. Пиздец. Казалось, что он изменился с нашей последней встречи. Во всём, даже во внешности и поведении. Или я просто слишком давно не видел его и слишком сильно скучал. — А я могу побыть твоим рабом сегодня? — дрожащим голосом спросил я, встав перед ним. Я пытался выглядеть как можно увереннее, но вряд ли у меня это вышло. Но он только ухмыльнулся тогда, убирая сигарету ото рта. Хмыкнул пренебрежительно и отвел взгляд, а затем просто взял меня за руку и повел наверх, в комнату. Только вот потом я мало что помню. Помню, каким пустым взглядом Микки смотрел то ли на меня, то ли в потолок. Он не мог сфокусироваться ни на чем. Зато он очень громко стонал и кричал. А я слишком глубоко дышал и издавал почти что рычащие звуки. Его бедра каждый раз качались в такт моим движениям, а руки были раскинуты по обе стороны от его головы. Я упирался руками в его плечи, отчего после там проступили чуть заметные синяки. Его волосы были разбросаны по лицу, но это выглядело горячо. С каждой секундой в глазах мутнело все сильнее, а после бурного оргазма я и вовсе до сих пор ничего не могу вспомнить. Может, я сразу же отрубился, не знаю. Только вот на утро его уже не было рядом. И тогда я заявился к нему домой пьяный. И это случилось снова. Только вот теперь он был сверху, и помнил я почти всё. Он не дал мне целовать себя. Но зато его губы делали что-то невероятное на моём теле. На моем, бля, члене. Его губы плотно обхватывали меня и скользили вниз и вверх каждый раз, и с каждым разом он брал все больше. Это кончилось слишком быстро. Но несмотря на оргазм, он приподнялся и расставил ноги, нависая сверху. Я вспоминаю, и это как вспышки в моей голове. То, как он быстро двигается, сидя на мне верхом и стонет, запрокинув голову. Очень громко стонет. А затем я зажмуриваю глаза и сжимаю его бедра, рвано выдыхая весь воздух, что остался в легких, кончая прямо внутрь. Мне тогда пришлось отсасывать ему, чтобы он кончил, что не очень круто, когда ты пьян. Вообще секс по-пьяни — это херово. От этого я превращаюсь в какого-то ебучего скорострела. Так что мы начали делать это на трезвую голову. Как сейчас. — И он, блядь, думает — вот черт, — он сильно сжимает мой член и снова начинает быстро дрочить мне, пока я пытаюсь сказать ему, в чем дело сегодня. — Он думает, что мы — это… вот же блядь! — он обхватывает член губами и тут же резко опускается вниз, что я прогибаюсь в спине — даже слишком сильно. — Давай-ка ты потом расскажешь, а сейчас просто заткнись, — так я и делаю. Его рот влажный и такой горячий, что мне хочется пробыть там подольше. Поэтому я хватаю его за волосы и заставляю взять до самых яиц, что он начинает задыхаться и долбить меня руками. А затем и вовсе отталкивает. — Ну тебя нахер, Галлагер! — вскипает Микки, касаясь кончиками пальцев своих губ. И садится на кровать, толкая меня на пол, чтобы я занял его место. Я снимаю с него джинсы и заставляю немного лечь, потянув на себя его бедра. Быстро облизав пальцы, я засаживаю ему сразу два, туго двигая ими и насаживаюсь ртом на влажный от смазки член. Он тихо мычит, чуть дрожа. А затем я двигаю пальцами быстрее и сильнее, от чего он раскрывает рот в немом стоне и смотрит с удивлением, а затем из его рта вылетает громкий, восхитительный стон. Такой, какой я и хотел. Я поглаживаю его бедра одной рукой время от времени, чувствуя, как они дрожат. Затем он кладет руку мне на голову, но не жмет на неё, как делал я. Просто кладет, чтобы чувствовать, как я двигаюсь на его члене. И кончает. Долго и вязко, жалко хныча при этом. А мне приходится дрочить, смотря на него. Такого совершенного. Обнаженного, чуть вспотевшего и чуть ли не мурлыкающего от удовольствия. Выстанывать его имя тогда, когда он смотрит на тебя, не моргая — унизительно. Но заводит меня до дрожи в коленях. Оргазм накрывает настолько сильный, что у меня кружится голова. Мне нужна минута, прежде чем я прихожу в себя и смущенно начинаю смотреть на парня перед собой. И уже через мгновение мы сидим на кровати, даже не смотря друг на друга, пока я рассказываю ему причину прихода. — Он, — Калеб, — часто спрашивает о нас, и у меня нет выбора, кроме как отвечать ему, понимаешь? Но потом он начинает все так сильно искажать. Я не чей-то там парень. Я не какая-то клевая история на блядской вечеринке для яппи, — Микки наконец взглянул на меня, реально начиная слушать. — Те вещи, что случились с нами — ты и я — это не было приключением или игрой… Это была моя жизнь, — я просто отворачиваюсь на секунду, пытаясь снова взять себя в руки. — Хочешь, чтобы я убил его? — я улыбаюсь непонятно из-за чего. — Я может и больной, злой гей, но пару карт в рукаве у меня припрятано, — чуть смеется он, откидывая голову на спинку кровати. Снова смотреть на него влюбленным взглядом кажется глупым. Но я все равно смотрю так, будто бы кроме него в этом мире нет ничего и никого. — И я чувствую, что скучаю по тому времени, — он снова смотрит на меня с ухмылкой. — Я тоже. Но я все равно ухожу к Калебу, а он ждет своего парня с работы у себя дома. И я чувствую, что это совсем неправильно.

~

Но после происходит то, что, как я думал, никогда не должно было произойти. Тогда мы трахаемся снова. Но я делаю это медленно, отчего мои стоны становятся куда громче, ведь я чувствую эту тесноту каждым миллиметром члена. А он жалобно скулит подо мною, держась за мою талию. Кажется, только от его рук, которые касаются меня, я получаю больше удовольствия, чем от нахождения в нем самом. И это не так легко переплюнуть, как может показаться, ведь мне пиздец как нравится трахать его вот так — медленно и сладко. Касаться его везде, слушать его рваные стоны и смотреть не отрываясь ему в глаза, чего Мик так сильно смущается во время секса. Мы уже оба на грани, когда я хватаю его ладони и сильно сжимаю, прижимая их к кровати. Опираюсь лбом в его подбородок, а затем тянусь к губам. Он не отвечает, но мне это не нужно, ведь я и так прижимаюсь к нему изо всех сил. И меня внезапно кроет оргазмом. Да так сильно, что я вскрикиваю, а затем чувствую, как по моему животу стекает что-то теплое. — Микки, — мой голос дрожит, как и все тело, — … я люблю тебя, — выдыхаю, толкаясь снова и снова, и чувствую, как он замер подо мною. Мы не обсуждаем это. Но мы говорим о другом. Я спрашиваю, зачем он позвонил и попросил прийти. Я волнуюсь, но думаю, что это последний раз, когда нам нужно будет договариваться об этом. Мы разберемся со всем. С его парнем, да и с моим тоже. Мы ведь Йен и Микки. Ничто не важно, главное, что мы любим друг друга. А затем он говорит мне, что уезжает. Навсегда. Навсегда уезжает из Чикаго вместе со своим парнем. Я помню лишь то, что упрашивал его не делать этого. Я помню, как ревел, хватая его и прижимая к себе, целуя, куда губы попадут. Я помню, как он просил меня уйти. Снова и снова, пока не сорвался на крик. И он уехал следующим утром. Что ж, все честно: я разбил его сердце - он смог расхерачить мое. Но это не отменяет того факта, что… Блядь… Я просто люблю тебя, Микки.