Диктатор

      К началу апреля жизнь моя вошла в накатанную колею. В очередной раз, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы, как в декабре. Расписание дня приняло следующий вид: подъем, завтрак, учеба, обед, самоподготовка или посещение Выручай-комнаты под предлогом отработки, отработка, сон.       И все бы было ничего, если бы не Малфой. В последнее время он разделил свое внимание между Поттером, которого в основном доставал на уроках, и мной. Куда бы я ни пошел, везде видел серебристо-зеленое трио из белобрысого, Гойла и Забини или Паркинсон.       Нет. Не подумайте, ничего такого. Никаких дурацких шуточек или глупых перепалок — все по-аристократически вежливо и чинно. Вот только темы разговоров… разные, но все как одна слишком серьезные для легкой беседы. И смотрит Малфой на меня так внимательно.       Итак, откуда растут ноги у такого странного интереса? Не стесняясь задавать прямые вопросы, он обо мне все, что ему нужно было, вызнал еще во время нашей совместной учебы.       Ключевое слово здесь "ему". Вряд ли это инициатива самого Драко. А чья? Ну, это совсем очевидно, чья именно.       Со старшим Малфоем я виделся вживую всего один раз и очень недолго. И вроде все было нормально, но тут такое внезапное внимание к моей скромной персоне. Что-то Малфою не понравилось во мне лично: ведь если бы это было дело семейное, то вряд ли разговаривали бы со мной. Но что именно? Приверженность чистокровным порядкам? Нет. Драка с предателем крови? Тоже нет. Кстати, а после чего это там мне внезапно был сделан недвусмысленный выговор и напоминание про службу роду Малфой? Опа-опа. После восхваления Волдеморта. И если Малфой четко напоминает мне, кому принадлежит моя верность, и эта персона не Томми… Значит, Малфой-старший совсем не горит желанием вновь припасть к стопам Темного Лорда. Уже сейчас, а не после пятого-шестого курса, как в каноне.       Как интересно… Но вполне ожидаемо. Что с этим делать? Сдать Волдеморту Малфоев? И похренить весь канон? Не. Не выгодно. Показать, что я не такой фанат Томми? И потом огрести кучу проблем от Темного Лорда? Хотя… А если показать, что я еще больший ретроград, чем они? Хм… Что-то такое краем глаза я встречал в Кодексе Хогвартса. Вот только к разговору нужно хорошо подготовиться. Подобрать такие формулировки, что к ним бы даже параноик и маньяк Реддл не подкопался.       — Мистер Крэбб? О чем вы так сильно задумались, что не замечаете своих сокурсников? — О! На ловца и зверь бежит! Ну здравствуй, Драко.       — Надеюсь, во глубине своих мыслей вы не спутаете нас с Уизли? — слегка кокетливо произнесла Паркинсон. Сегодня роль третьей в триаде досталась ей.       — Привет! — кивнул по-простецки Гойл.       — Добрый день, джентльмены, леди, — коротко поклонившись, поздоровался я.       Действительно, идя на обед, я чуть не столкнулся со слизеринцами. Не. Нельзя так глубоко уходить в себя. "Постоянная бдительность" (с) Аластор Моуди.       — Что вы, мисс Паркинсон, разве я мог бы спутать сына или дочь чистокровного рода с каким-нибудь грязнокровкой или предателем крови?       — Конечно мог! — услышав любимое слово, включился в беседу Малфой. — В Хогвартсе сейчас столько магглорожденного отребья, что натолкнуться на них можно везде. Мой отец говорит, что…       За обед Драко ничуть не успокоился, а только еще больше распалился. В итоге на выходе из Большого зала перед большими дверьми образовалась пробка из ругающихся на грани драки двух триад: слизеринской и гриффиндорской. Весу сваре добавляли стоявшие в зрителях учащиеся всех четырех факультетов.       — Мистер Малфой? Что здесь случилось? — спросил подошедший Персиваль.       — Заткнись, Уизли! А вас, грязнокровок, надо топить, как котят! — вошедший в раж Малфой не видел и не слышал ничего. Почему Шляпа не отправила его в Гриффиндор? Типичный же представитель. Или это такая удачная маска?       — Смотри, как бы тебя не утопили самого, пожирательское отродье! — Уизли во всей красе.       — Давайте не будем ссориться и решим проблему, как взрослые... — попробовал было я притушить конфликт, но договорить не успел.       — Срал я на твою взрослость, барсучья змея! — рыжего заносило ничуть не хуже Малфоя. Но то, что я могу, точнее вынужден, спустить Малфою, Уизли не прощается от слова совсем.       — Мистер Уизли, как поживает ваш глубокоуважаемый брат Фред? Не хотите ли присоединиться к нему в таком гостеприимном Больничном крыле?       — Ты! — Рончика за руки с двух сторон схватили Грейнджер и Поттер. Спасли, можно сказать, тому если не жизнь, то здоровье точно.       — Так, джентльмены, давайте решим наши политические разногласия цивилизованным образом. К примеру, в общем диспуте о чистокровных и магглорожденных в магическом мире, — предложил подошедший Теодор Нотт.       — Мы в этом деспоте участвовать не будем! — решил всё за всех Рон.       — Диспуте, Уизли, а не деспоте! — поправил я.       — Да пошел ты! Пошли, ребята, от этих мордредовых чистокровок!       — Сам послал, сам пошел! — рассмеялся Малфой. — Впрочем, меня тоже не очень привлекает серьезно разговаривать со всякими грязнокровками.       — Предложение мистера Нотта, мистер Малфой, весьма интересное. Вам, как будущему члену Палаты лордов, придется не раз и не два выступать перед аудиторией. В том числе, и перед неблагожелательно настроенной. Не стоит ли начать практиковаться в этом сложнейшем искусстве, которым так виртуозно владеет, например, лорд Малфой, уже сейчас?       С такой стороны на это предложение блондин еще не смотрел. Подумав, он согласно кивнул и спросил:       — И когда?       — Я думаю, что через неделю-две. Ведь всем участникам следует хорошенько подготовиться. И еще. Мистер Малфой, не возьмете ли вы на себя труд пригласить или попросить пригласить на прения всех заинтересованных участников и зрителей, невзирая на курс, факультет и статус крови?       — А ты тоже хочешь выступить? — напряженно спросил Малфой.       — А почему бы и нет?       — Тогда согласен. Я оповещу всех.       Мое участие его полностью устроило. Драко вежливо попрощался со всеми и отправился в общежитие Слизерина. Наверное, писать письмо отцу.       Межфакультетское собрание случилось через две недели. На нем не было Поттера и его рыжей команды, но был Персиваль Уизли. От ало-золотого факультета в качестве докладчиков присутствовали еще нарциссичный Кормак Маклагген и пара неизвестных мне старшекурсников: магглорожденный и полукровка. Группы поддержки у них не было.       От родного Хаффлпаффа докладчик был один, но факультет дружелюбия не бросил меня. В качестве группы поддержки я прихватил Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли, с которыми заранее кое о чем договорился, а также пришли поболеть за меня Ханна Эббот и Сьюзен Боунс. Чтобы не случилось чего нехорошего (учитывая мою репутацию, не только с первокурсниками), прения посетили Седрик Диггори и староста Хаффлпаффа Габриэль Труман.       Как это ни парадоксально, но Рейвенкло решил держать строгий нейтралитет. На прения пришли трое из пяти лидеров факультета и еще по одному человеку с каждого курса, но докладчика своего они не выставили. Ни одного! И это факультет умников? Им нечего сказать? Нет. Это чистый нейтралитет.       Наипредставительнейшую группу выставил самый чистокровный факультет — Слизерин. Все лидеры, все старосты, Малфой со всеми одноклассниками, десяток ребят с других курсов. Короче говоря, можно было сказать, что половина в зале — слизеринцы, и не сильно ошибиться в этом утверждении.       Если бы это сборище в действительности чего-нибудь решало, никаких надежд на принятие решения, отличного от продвигаемого чистокровной партией, не было бы. Но мне было важно совсем другое. Эту дискуссию я хотел использовать для того, чтобы мою позицию услышали и поняли. Не школьники, нет. Точнее, и они, но не только. Мой будущий спич был посланием взрослым. Лорду Малфою. Отцу. Директору.       И Лорду Волдеморту.       Очередность доклада распределялась согласно жребию. Еще до начала я встретился с Малфоем и договорился о том, чтобы немного схитрить. Малфой хотел говорить первым, я — последним, поэтому мы заранее оставили эти места за собой, чуть-чуть изменив спички в непрозрачном мешке. Был бы Драко постарше — в первые ряды бы не полез, но юношеские амбиции просто отличная ниточка, не потянуть за которую настоящее преступление.       Началось собрание, и из Малфоя полилось: "грязнокровки", "попрание вековых традиций", "отнимают места у чистокровных" и прочий поток сознания. Желающим прослушать лицензионную копию речи обращаться к портрету Вальбурги Блэк, площадь Гриммо, дом двенадцать. Реакцией на выступление был дружный возмущенный вой красно-золотых и части рейвенкловцев, который из перепалки чуть не перерос в общую драку формата "все-против-всех". Чтобы прекратить это, пришлось сбегать за первым попавшимся преподавателем, которым, вот сюрприз так сюрприз, оказался… преподаватель ЗОТИ профессор Квиррелл. Тот, на время забыв о своем заикании, легкими взмахами ладони и щелчками пальцев разнял начинающуюся драку и заткнул самых говорливых. Слизеринцы в двух словах объяснили суть обсуждаемого вопроса, и Квиринус Квиррелл согласился на их предложение остаться в качестве молчаливого гаранта порядка.       Слизеринцы были довольны, а вот мне резко поплохело. Уж лучше бы это был Снейп. Или Макгонагалл. Да Мерлин с ними, пусть даже придет директор! Что-то мне было сцыкотно вываливать перед Волдемортом информацию, которую я собрал, копаясь с помощью Выручай-комнаты в исторической части Кодекса Хогвартса. Остается надеяться, что сегодня Томми в хорошем настроении, а Квиррелл в состоянии контролировать душевные порывы своего вселенца.       Тем временем слово дали гриффиндорцам. Последующие выступления были одним гимном Общему Благу. Оттенки различались в зависимости от статуса крови докладчика. Чем чистокровнее, тем больше покровительственности в адрес магглорожденных звучало в их речах. Квиринус сидел совершенно спокойно, лишь редкими бесшумными жестами гасил бурление слизеринцев.       Остался один я. "Ну, была не была!"       В отличие от предыдущих ораторов, пришедших на прения с голословными утверждениями, я подготовился гораздо капитальнее. С собой у меня был маленький листик бумажки. Точнее, это пока был маленький листик, а вот сейчас:       — Мистер Диггори, не поможете мне?       — Да?       — В десять раз можно увеличить?       — Конечно!       Маленький клочок бумажки превратился в огромный плакат. На нем все присутствующие с удивлением обнаружили прямоугольник, разделяемый по горизонтали несколькими плавными изогнутыми линиями.       — И что это такое? — с любопытством спросил Квиррелл.       — Это график.       — Какое-то маггловское изобретение? — с презрением в голосе перебил меня Бейтс.       — Наверное, только изобретению этому лет больше, чем Хогвартсу. Тот, кто изучает или будет изучать нумерологию, знает, что это такое. Итак, это график соотношения чистокровных, полукровок и магглорожденных, обучавшихся в различное время в школе. Данные я взял из Кодекса Хогвартса, где отмечаются все студенты, принятые на обучение в школу, и их статус. Кто мне не верит, может проверить сам. Кодекс находится в библиотеке.       Поясняю. На графике зеленая зона — чистокровные, синяя — полукровки, красная — магглорожденные.       — Как вы видите из графика, во все года, кроме последнего века, чистокровные составляли большинство студентов Хогвартса. Число полукровок колебалось около одного уровня, а вот процент магглорожденных изменялся разительно. Обычно их было не больше двух-пяти процентов от всей численности студентов. После того, как восторжествовала линия Гриффиндора в одиннадцатом — двенадцатом веках, число магглорожденных студентов росло, пока вдруг резко не сократилось до нуля в тринадцатом — пятнадцатом веках. Кто скажет, что случилось в это время?       — Инквизиция, — прошептал кто-то из Рейвенкло.       — Правильно. "Для мага важна лишь его Сила, а происхождение вторично!" — именно за это ратовал Годрик Гриффиндор, желая увеличить количество магов и с этой мощью завоевать весь мир. Именно против бездумного количественного увеличения и протестовал Салазар Слизерин, говоря, что магглорожденные предадут чуждых им волшебников при первом же удобном случае (как и вышло в дальнейшем во времена инквизиции). Салазар считал, что магглорожденных, не считаясь ни с чьими желаниями и мнениями, следует забирать из семей магглов сразу же после рождения и принимать их в чистокровные рода на положение слуг и младших родственников. Из-за этого и произошла их знаменитая размолвка. Тем временем постепенно вражда между церковью и магами утихала, и в Хогвартсе стали опять появляться магглорожденные. Как видите, опять не больше тех же двух-пяти процентов. Сейчас, как совершенно правильно заметил мистер Малфой, их число сильно увеличилось, достигнув почти десяти процентов.       — Я же говорил! Нужно их всех…       — Я еще не закончил. Это что касательно истории. А вот этот график, — я взглядом попросил Седрика увеличить следующий плакат. — Этот график показывает абсолютное число магов в Англии.       Чистокровные взглянули на него и нахмурились. Красная линия магглорожденных резко росла вверх, в то время как зеленая линия чистокровных шла вниз.       — Как вы знаете, количество магглов растет взрывообразно, соответственно, чисто статистически растет и количество магглорожденных волшебников. Если магом от магглов рождается один из миллиона, то в средних веках их было, ну скажем, сто, а сейчас их тысячи! И в то же время есть и обратный процесс.       — Но почему? — спросила Паркинсон.       — Почему чистокровных так мало? — переспросил я. — Любой чистокровный и большая часть полукровок сейчас близкие или дальние родственники. Даже, как бы ужасно это ни звучало, но, например, присутствующий здесь мистер Малфой четвероюродный брат Рональду Уизли через прадеда Блэка. Среди магглов общество с такой степенью инцухта давно бы рождало одних уродов и дебилов или просто прекратило бы свое существование, но у нас есть Мать-Магия.       Магия велика и могущественна… Но далеко не всесильна. Регулярно, из поколения в поколение, магия лечит и поддерживает каждого мага и его род. Но с каждым новым близко или дальнеродственным браком магии требуется все больше и больше, а значит, хватает ее на меньшее количество отпрысков.       — И что с этим делать? — после потрясенной паузы спросил кто-то.       — Вот, мистер Джастин Финч-Флетчли, член древнего и богатого аристократического рода, пусть и маггловского. Процветающего рода, прошу отметить. Мистер Финч-Флетчли, как в случае опасности истощения рода поступают магглы?       — Ну, у нас есть много побочных ветвей. Обычно получается так. Понравилась, скажем, женщина лорду, появились дети, он, чтобы прикрыть факт незаконнорожденности, отдает ее в жены своему вассалу с гербом бастарда или с образованием побочной ветви. Бывает, они становятся и наследниками. Также очень хорошо действует разделение или путешествие рода. Младшие рода — надежная подпорка старшим, а смена места жительства спасает род от вымирания в стихийных бедствиях и войнах.       — Видите, даже магглы используют то, что еще тысячу лет назад предложил Салазар. Брать к себе совсем юных магглорожденных и воспитывать из них магов.       — Но…       — А насчет кровного родства? У нас, в отличие от магглов, существует такая дисциплина, как магия крови. Принятый в род становится по крови и магии истинным членом фамилии.       — Чистокровные семьи, — чопорно начал Малфой, — не находятся на грани исчезновения, чтобы принимать такие реше…       — Не на грани исчезновения? — не выдержав, я перебил Драко воплем. — Открой Книгу священных двадцати восьми! Читай и считай молодое поколение! Эбботы — осталась одна присутствующая здесь Ханна. Блэки — мощнейшее еще в начале века чистокровное семейство исчезло! Остался единственный кровный наследник, да и тот в Азкабане. Булстроуды — единственная дочь, надежда рода, — я кивнул в сторону напрягшейся Миллисенты. — Лонгботтомы — один. Краучи — молодых нет вообще. Кэрроу — бездетные в Азкабане. Лестрейнджи — бездетные в Азкабане. Малфои — один. Нотты — один. Пруэтты — выбиты. Розье — бездетные в Азкабане. Слагхорны — про молодых ничего не знаю. Трэверсы — бездетные в Азкабане. Флинты — один. Эйвери — бездетные в Азкабане. Яксли — бездетные в Азкабане. Олливандеры — вроде бы есть племянник, продолжатель дела, но прямая линия пресеклась. Мраксы — тоже все. Две трети родов! И я из молодых Крэббов один. И Грег. И Панси… Мало вам справочника и своих семей, посмотрите по сторонам, на своих деканов и преподавателей. Великий Белый Маг, а детей нет. Макгонагалл, одаренная в трансфигурации, детей нет. Одаренный в зельеварении декан Слизерина — не женат, детей нет. Насчет профессора Флитвика ничего не знаю. Остальные преподаватели тоже особо детьми не хвастались. То есть своих детей нет ни у кого, кроме декана Спраут. И это вы называете хорошей ситуацией? Да мы уже практически исчезли!       — Темный Лорд хотел пойти войной на магглов и грязнокровок, чтобы…       — Войной? — деланно удивился я. — Давайте считать. В данный момент по стечению обстоятельств в Хогвартсе учатся последние представители практически всех оставшихся древних родов. Рассмотрим такой вариант, что сегодня начинается война, а завтра на Хогвартс нападает какой-нибудь Темный Лорд с континента, обосновывая свои действия тем, что здесь преподается светлая магия. Или возрожденная магглами инквизиция, под предлогом преподавания слишком черной магии. Или изгнанные много веков назад сиды вернутся. Или разразится очередная маггловская Великая война. Или просто без изысков на Хогвартс с неба падает огромный метеорит. Без разницы, кто или что является причиной, но все студенты умирают. Что станет с нашими родами?       — Если со мной что-то случится, то мой отец страшно отомстит любому… — запальчиво начал Малфой, но я перебил его.       — Месть — это не спасение. Она хоть и накажет виновного, но не исправит содеянного. Наследник Малфой, подумай, что будет тогда в этом случае с твоим "великим родом"? Кто будет наследовать магию?       — На нас пока никто не желает нападать…       — Важно не желание, важна потенциальная возможность. Желание — тьфу, сейчас его нет, а завтра появится. Зато возможность... Это опасно. Помнишь случай в гостиной? — Драко неуверенно кивнул. — Виноватого ведь так и не нашли. Так новая война добьет нас окончательно! У магглорожденных-то дети рождаются хорошо.       — Значит, ты за магглорожденных против чистокровных?       — Не надо перевирать мои слова. Я за магов вообще. Без чистокровных мы потеряем знания и линии крови, которые пестовались магами и Матерью-Магией в течение столетий и тысячелетий! Без обретенных, без свежей крови эти рода вымрут. Без древней крови и знаний магглорожденные волшебники ослабеют и растворятся среди магглов, заняв места фокусников в балаганах и цирках, а также подопытных кроликов на разделочных столах маггловских ученых. Пока Министерство изо всех сил сдерживает наплыв магглорожденных, держа их на нижних должностях, не принимая их на работу или вообще не вводя в магический мир. Но это не панацея. Рано или поздно, если ситуация не будет изменена нами, сама Мать-Магия низложит неугодных. И все рухнет.       — То есть ты открыто порицаешь идеи и действия Лорда Вол… Того-кого-нельзя-называть? — вкрадчиво поинтересовался кто-то со Слизерина.       — Хм, — я сбавил обороты, вспомнив, что и при ком я говорю. — Кто я такой, чтобы порицать или одобрять решения признанного самой Магией Лорда? Я всего лишь акцентирую внимание на фактах и результатах. Вне зависимости от того, чего хотел в итоге добиться Лорд, война пошла на пользу именно тем, кто активно продвигал магглорожденных. Но, самое смешное, не на пользу этим самым магглорожденным и полукровкам из мелких родов.       — Жаль, что я не могу посмотреть на то, как ты сказал бы Ему это в лицо.       — Я не побоюсь сказать это в Его присутствии, — подумал я и взглянул пристально глядящему на меня профессору ЗОТИ прямо в глаза.       — Как удачно для такого храброго юноши, что Мальчик-который-выжил избавил тебя от возможности проявить свою храбрость, — зло прошипел кто-то с факультета чистокровных.       — Кто вам сказал такое? — от моего вопроса присутствующие как-то даже опешили.       — Но Мальчик-который…       — Бла-бла-бла. Это я слышал тысячу раз. Но помимо чтения издаваемых победителями газет нужно читать и древние книги. Найти сейчас живого человека с меткой, пусть она и поблекла, довольно несложно.       — И что?       — Ребята, вы меня реально убиваете своей доверчивостью министерским газетам.       — При чем тут это?       — Мистер Бенедикт Дойл, — я как мог съежился и попытался голосом и жестами притвориться профессором Флитвиком. — Скажите, в каких случаях прекращают действие данные волшебником клятвы и ломаются завязанные на кровь артефакты?       — Только в случае смерти… Ох, Мерлин! — пораженно застыл рейвенкловец. Не прошло и десяти секунд, как смысл сказанного дошел и до других.       — Десять баллов Рейвенкло, — ухмыльнулся я.       — Значит Тот-кого-нельзя-называть жив? — со страхом прошептала Боунс.       — Я не знаю. Но точно могу сказать, что он не мертв.       — И что же нам делать? Стройными рядами записываться в смертожорцы? — воинственно спросил кто-то с Рейвенкло.       — Отнюдь нет. Это личное решение каждого.       — А что ты посоветуешь? — прямо спросил у меня абсолютно серьезный Эрни Макмиллан.       — Как вы знаете, мой отец был Пожирателем. Благодаря его рассказам и по результатам своих собственных размышлений я могу сказать только одно. Не нужно сражаться против Темного Лорда. Лорд своих противников преимущественно убивал, таким образом обескровливая и так находящиеся при смерти древние рода. Аврорат нарушителей судил и сажал в Азкабан. Из Азкабана можно так или иначе выйти. Из могилы выйти нельзя.       Я почувствовал на себе тяжелый, злой взгляд. Взгляд, который прожигал меня не хуже лазера. Я отлично догадывался, чей он. Теперь, если я не хочу стать Лорду непримиримым врагом, от беседы с Волдемортом мне не отвертеться.