Диктатор

      C одеждой все равно оказалось все не так просто. Купленный костюм-трансформер, конечно, закрыл серьезную брешь отсутствия у меня в гардеробе официальных нарядов, правда, одновременно с этим пробив ничуть не меньшую — в финансах, однако им еще нужно было научиться правильно пользоваться.       Здесь надо отдать должное "двум Т". Волшебная мантия шла в комплекте с маленьким блокнотиком, увеличив который простейшим заклинанием Энгоргио, я получил на руки достаточно толстое "руководство по эксплуатации". Судя по всему, оба магических кутюрье были изрядно прогрессивны для того, чтобы достаточно плотно работать с магглами. Ничем другим тот факт, что по внятности и понятности описание мантии больше походило на методичку, чем на пространные и переусложненные книги по магии, я объяснить не могу. Отлично структурированный и понятный мануал.       Следующей неожиданностью оказалось, что мало иметь идеи, как одеться стильно и красиво. Нужно еще организовать этих самых, не до конца оформившихся в мыслях, образов достойное материальное воплощение. А вот с этим была беда. Совсем беда.       Мои творческие изыскания обеспечили соседям по спальне много часов здорового хохота, пока я окончательно не осознал, что работа модельера далеко не так проста, как кажется на первый взгляд. Задача дополнительно усложнялась тем фактом, что официально приглашенная Трейси Дэвис уже имела заблаговременно пошитое специально для Святочного бала богатое платье. И мне теперь нужно было обязательно одеться так, чтобы наши наряды не смотрелись диссонансом, иначе Трейси закопает меня прямо перед порогом Большого зала. Пришлось просить у нее либо колдографию, либо флакончик с воспоминаниями. Правда, Трейси тут же предложила мне встретиться как-нибудь вечером в пустой непосещаемой аудитории и показать платье в (или скорее, на?) натуре, но я поскорее вежливо отказался. Слишком уж жарким тоном было высказано это предложение, так что я от греха поберегся и ограничился воспоминаниями.       Так или иначе, но, расписавшись в полном отсутствии у себя дизайнерских и портновских талантов, пришлось заняться плагиатом. Я пошел в гостиную, отогнал от омута памяти пару первоклассников, вытащил из памяти воспоминания о лорде Малфое, Локхарте (у которого умение одеваться со вкусом смог отнять только обливиэйт или что там с ним случилось в конце второго курса) и виденных в витрине магазина "Твилфитт и Таттинг" манекенах. В итоге на основе именно этих воспоминаний я и создал свой парадный костюм, который представлял собой некую компиляцию разновременных стилей мужской одежды. Получилось следующее.       Верх — черный, слегка приталенный, длинный до колен то ли плащ, то ли камзол, то ли весьма вытянувший полами редингот. Даже оказавшийся весьма подкованным в классической моде Джастин Финч-Флетчли не смог точно опознать то, что у меня в итоге получилось. Снизу были брюки, тоже черные, длинные до самых туфель, сверху — белейшая рубашка и короткий, не выше пояса, темно-зеленый жилет. В качестве галстука я решил использовать шейный бант из длинной темно-зеленой шелковой ленты. Некоторое количество кружев, которые, как это ни парадоксально, очень подходили к стилю, были тоже абсолютно черными. Ирония судьбы. Мой костюм, для человека, обладающего способностью смотреть и видеть соответственно, оказался в чем-то очень похож мотивами по стилю на одетый… жуткий ужас Рона Уизли.       Не мог я оставить без внимания и намек на возможность диверсии посредством трансфигурации. Конечно, это была бы дешевая и глупая шутка, да и не особо неожиданная. Ведь опозорить, прилюдно раздев, можно любого, вне зависимости от того, надета ли на волшебнике (или волшебнице) артефактная мантия или совершенно обычная. Понятно, что это отличный способ заиметь лютого врага на всю жизнь, для примера можно взять хотя бы того же Снейпа и его любимых Мародеров. К сожалению, есть у меня здесь в Хогвартсе некоторое количество недоброжелателей, абсолютно не дружащих со своими рыжими головами.       В тестировании мне помог не кто иной, как одаренный в трансфигурации и сильно заинтересовавшийся мантией-артефактом Седрик Диггори. А кого еще было звать? Не Макгонагалл или Дамблдора же мне привлекать к испытанию мантий?       В результате испытаний получилось вот что. Если зафиксированный мной с помощью магии образ пытался кто-то изменить, то в районе солнечного сплетения, именно там находилась смазанная во время ритуала привязки несколькими каплями моей крови точка, ощущалось сильное жжение. И чем ближе был момент смены формы, тем сильнее становилось жжение. Когда порог сопротивления оказывался пройден, то артефакт… возвращался в свою естественную форму — мантию. И уже после этого мантию можно было преображать во что-то другое. Короче говоря, совершенно неопасно, но на всякий случай белье и майку я под волшебную мантию пододел настоящие.       Бал поразил меня прежде всего тем, что внезапно куда-то подевались все страшилы и серые мышки. Не в смысле — на бал не пришли, а просто невероятно преобразились. Конечно, пример Грейнджер был наиболее показателен, но только из-за того, что до этого она на свою внешность неслабо так подзабивала, а теперь, внезапно, взялась за ум. Вот что делает с девушкой мужское внимание, а также желание быть красивой и желанной! Но не только Гермиона, остальные девчонки тоже прибавили пару баллов по шкале привлекательности: бывшие милашками стали красавицами, некрасивые — стали милашками, а писаные красавицы теперь просто повергали парней в прах!       Одной из таких стала мадам Максим. Когда я только увидел ее на балу, в роскошном бордовом платье с просто глубочайшим декольте и почти до пояса разрезом на юбке, то на мгновение сбился с шага. При взгляде на эту внушительную роскошь меня посетило резкое желание стать на пару ночек Хагридом. Полувейла Флер рядом со своей мадам-директором смотрелась как воробушек рядом с жар-птицей… Только неслабый, очень даже злой такой, ревнивый щипок моей руки Трейси вернул меня из розовых мечтаний в состояние полной сосредоточенности только на своей партнерше.       Кстати о мисс Дэвис. Сегодня она, как и остальные девчонки, была чудо как хороша. Трейси была одета в роскошное белое платье со вставками темно-зеленого и серебристого, что вполне сочеталось по стилю с придуманным мной костюмом. Ее темно-каштановые волосы были подкрашены в более яркий, алый оттенок, который неожиданно хорошо гармонировал с платьем, и убраны в высокую сложную прическу, оставляя на виду изящную шею и плечи. На руках были надеты длинные, до локтя, белые перчатки, подчеркивающие изящество ее фигурки. Из-под целомудренного, предельно длинного, до самого пола, подола платья иногда в движении мелькали аккуратные белые туфельки с блестками. На лице девушки — профессиональный макияж, а на шее и пальцах — некоторое количество неброских, но изящных украшений весьма и весьма тонкой работы. Девочка-мечта да и только!       Как и в каноне, Святочный бал начался с феерического позорища Мальчика-который-выжил-но-так-и-не-научился-танцевать. Так и хотелось спросить профессора Макгонагалл: "За что же вы его так, а?" Сообщить парню о том, что именно ему предстоит, практически за пару минут до непосредственного выхода на сцену — это жестоко. Или это такая форма заботы: "чтобы мальчик не волновался"? М-да…       Конечно, это не делает чести и самому Поттеру. Не выспросить все о правах и обязанностях чемпиона — редкая дурость. Впрочем, здесь я, наверное, все же не прав. Не следует требовать от пятнадцатилетнего пацана, выросшего зашуганным в чулане под лестницей, опыта и реакций взрослого, потертого жизнью человека. Да и, если честно, не мне за необразованность ругать Поттера.       Отработав обязательную программу, чемпионы расселись (некоторые с огромным облегчением) по своим местам за столиком чемпионов, а свободный от мебели центр Большого зала тут же заняли самые нетерпеливые любители покружиться в танце. Среди них оказалась и моя со слизеринкой парочка.       Трейси танцевала достаточно неплохо для своего возраста, правильно воспитанная аристократка, что тут скажешь. Но делала она это настолько напряженно и скованно, что хотелось либо влить в нее стакан смешанного с водкой шампанского, либо поскорей поставить этот деревянный предмет мебели куда-нибудь в уголок, пока он не поломался или не придавил кого-нибудь. Вот только сделать первое из-за отсутствия водки невозможно, а сделать второе — здесь и сейчас нажить себе в лице Дэвис лютого врага на всю жизнь. Такого оскорбления закономерно не простит ни одна женщина, поэтому я тяжело вздохнул (мысленно, естественно) и продолжил танцевальный марафон.       Собственно говоря, дальше ничего неожиданного не произошло. Как я про себя в шутку подумал, практически так все и случилось. Перенапряженная Трейси, которая в танце, спасибо Антонните Лусеро и летним каникулам, мне была совсем не соперницей, но отступать не собиралась, подвернула ногу и была отведена отдыхать на диванчик. Конечно, немедленно наложенный самой девушкой эпискеи быстро подлечил ее кокетливо высунутую мне на показ из-под платья ножку, но от общей усталости это не помогло. Поэтому она логично решила временно остаться за столиком и немного передохнуть. Как и положено правилами приличия, я уселся рядом со своей дамой и стал развлекать ее разговором, параллельно рассматривая как танцующих, так и сидящих за столами, таких же, как и мы, лентяев.       Первыми были, на кого наталкивался взгляд, так это на двух танцующих директоров — французского и английского. Весьма гротескная получилась пара. Хотя Дамблдор был совсем не коротышкой, как, например, Флитвик, но все равно, его роста для нормальных объятий не хватало. А то, что получилось вынужденно, оказалось весьма и весьма фривольным. Обнимал он француженку за, хм, ниже талии, а верхние роскошества французской леди нависали как раз над макушкой англичанина и при резких движениях легонько касались расшитого звездами колпака Дамблдора. Был бы танец побыстрее, то все мы бы могли оказались свидетелями воистину одного из самых эффектных нокаутов в истории…       Второй привлекающей внимание парой были мисс Делакур и мой потенциальный шурин — Роджер Дэвис. Глядя на пустые от восторга глаза парня, мне хотелось назвать колдографию этой достаточно профессионально кружащейся в танце пары: "Дама с собачкой". Высунул бы Роджер еще хотя бы чуточку язык, сходство было бы вообще абсолютным. Бедняга! Наглядный пример того, как нельзя пренебрегать защитой разума.       Следующая, третья, заметная пара тоже была интернациональной: гриффиндорка и дурмштранговец. Да-да, та самая весьма и весьма неожиданная для всех, но так и не ставшая пейрингом. Но сейчас даже еще и не подозревающая своего "нориного" будущего Гермиона Грейнджер… сияла. Казалось, ее улыбка — это ярчайшая звезда в черной пропасти космоса, отражение которой легко найти в глазах ее красавца-партнера. Виктору можно только позавидовать, что его настолько любят, а Гермионе, что она может так любить. Я вот на такую страсть не способен. Суховат я, увы. Но завидно. Немного. Или не немного...       Ну и напоследок, можно полюбоваться на то, что случается, если парень очень робок или труслив, и при этом даже не пытается взять себя в руки и через силу вытащить себя на танцпол. Вон они, сидят. Лохматый даже на балу рыжий и причесанный очкарик-брюнет. Их окружение, состоящее из двух одинаковых и прелестных индианок, сейчас молча мучается от последствий совершенной в процессе выбора партнеров на бал ошибки.       В принципе, ничего страшного с точки зрения эволюции здесь нет. Естественный отбор беспощадно отбраковывает из линии размножения особей, неспособных бороться за партнера согласно принятым в стае приемам. Вот только очень… грустно смотреть на молодого самого себя из прошлого в этаком вот кривом зеркале. Сколько я в свое время себя так бездарно вел, сейчас аж вспомнить стыдно! Хорошо еще, что потом поумнел. Нет уж! Повторять позорные ошибки молодости, то есть вести себя как Поттер и Уизли, которые сидят за столами, когда остальные танцуют, я не собираюсь! Вокруг столько особенно симпатичных сегодня девушек, что легонько не потискать их под прикрытием танца будет просто преступлением! Надо в очередной раз поблагодарить Основателей за печать. Если меня здесь тянет к девушкам, это означает нормальную работу желез, сопровождающую взросление организма, а не подлитое зелье или накинутые чары.       Извинившись и, в обмен на обещание посетить Дэвисов на каникулах, будучи милостиво отпущенным дальше развлекаться отдыхающей Трейси, я вернулся на танцевальную площадку. Собственно говоря, даже без мисс Дэвис недостатка в партнершах у меня не было. По очереди я протанцевал со всеми своими одноклассницами, потом меня перехватила рейвенкловка Мэнди Броклхерст, затем я урвал по танцу со всеми из сопровождающих чемпионов… э, нет. Не со всеми. Роджер Дэвис, понятное дело, пошел лесом, да и вся прям светящаяся внутренним светом Гермиона Грейнджер, прилипшая к Виктору Краму, тоже избежала моих крепких объятий: слишком выразительный взгляд на меня бросил болгарин. Мужик! Своего не отдаст, чье бы оно ни было. Уважаю. Зато я смог, "отстояв длинную очередь", станцевать один тур вальса с Шармбатонской чемпионкой. Это было… холодно и равнодушно, как с ее, так и с моей стороны. Без ауры обольщения магической природы она превратилась в совершенно обычную, пусть и симпатичную, чужую девчонку. Не меньше, но и не больше. "Ах, вейла то; ах, вейла се…" Тьфу. Зря только, оказывается, я так нетерпеливо ждал этого танца. И вообще, лучше бы вон с рыженькой милашкой Боунс лишний раз станцевал.       Кстати, насчет рыженьких. В один, хм, не прекрасный, но неожиданный точно, момент, меня на танец ангажировала, кто бы мог подумать… мисс Джиневра Молли Уизли! Даже глазки мне пыталась строить, нашлась, блин, кокетка-сердцеедка. И, кстати, как я краем глаза заметил, никакой дикой тяги к Поттеру у нее, во всяком случае здесь и сейчас, на празднике, не было. Она весьма весело проводила время, непрерывно танцуя со всеми подряд: и с приведшим ее на бал Лонгботтомом, и с дурмштранговцами, и с рейвенкловцами-хаффлпаффцами, и даже слизеринец Блейз Забини не побрезговал провести один тур с предательницей крови. В общем, пользовалась успехом. Правда, этому была весьма серьезная причина. Изрядно подложить себе в лиф платья или выпить какого-нибудь зелья с соответствующим эффектом было с ее стороны удачным шагом. Правда, об ужасах расплаты за такое неприкрытое кокетство, судя по далеким от теплоты взглядам, бросаемым на нее женской частью учащихся, ей еще только предстоит узнать.       Ожидаемым для меня отличием от фильма-канона стало музыкальное и танцевальное наполнение бала. Нужно хорошо повариться в местном обществе, чтобы понять, что на "Официальный бал Турнира Трех Волшебников Магической Британии (тм)" склонные к максимальному консерватизму маги не допустят в настолько пафосном мероприятии ничего неприличного или не прошедшего проверку парой-тройкой сотен лет. Конечно, некоторая скидка на молодость участников будет сделана, но не более того. Поэтому ничего маггловского, ничего современного, ничего непозволительно вольного. Ругать устроителей (и надо ли это делать вообще) за это глупо. Если некоторые маги застали или помнили в первом поколении рассказы очевидцев о разгуле инквизиции. Если глава рода практически всегда — самый старый в семье и учит своих наследников тому, чему его самого учили в очень далеком детстве, то такому махровому традиционализму есть вполне логичное обоснование.       А раз дела обстоят таким образом, то что же играть и что танцевать? Например, Крам, быть может, и покрутил бы Грейнджер в зажигательном чардаше, или, найдя еще две-три пары, походили бы в хороводе рыченицы или хора, но… Откуда современной англичанке знать эти танцы? Танцевать клог, вышедшую из простонародья английскую чечетку, чистокровным было совсем не комильфо, да и сложновато без тренировки. И даже традиционный контрданс не пойдет, ибо общих репетиций и времени на парные тренировки для него нужно просто море. Дурмштранговцы и шарбатонки вполне бы потянули и мазурку, и венский вальс, но тогда весь Хогвартс, за исключением пары-тройки правильно воспитанных чистокровных наследников, рассядется по лавкам. Такого позора Дамблдор допустить не мог.       Поэтому в Большом зале пары танцевали только церемонный, но довольно простой менуэт и, по мнению замшелых ретроградов в качестве верха неприличия, медленный английский вальс. Причем не в три, а в два па, чтобы кривоногие дети окончательно не оттоптали друг другу туфли. И делалось это, естественно, под соответствующую темпом и мелодией музыку.       Поэтому когда на сцену поднялись местные музыкальные знаменитости, я имею в виду популярный среди магов вокально-инструментальный ансамбль "Ведуньи", манерно косящий под маггловскую эстраду десятилетней давности, это стало очень серьезной неожиданностью для всех. От серьезной разборки с попечителями и министерскими работниками Дамблдора спасло только рождественское настроение и привычка не выносить сор из избы, делая хорошую мину при любой, даже проигрываемой, игре.       "Ведуньи" не обманули и отожгли по полной. Если достойно-лирическую "Магия работает" и натянуто-пристойную (в данном случае) "Это ночь" присутствующие здесь попечители вытерпели, то исполнение "Гиппогрифом!" окончательно решило судьбу дальнейшего выступления этого ВИА. После окончания песни поп-группу со всеми положенными вежливыми извинениями выкинули на мороз, то есть вывели за пределы школы на улицу через главные ворота замка.       Ничего странного лично я в этом не увидел. "Ведуньи" бы еще треш-металл рубанули или репчик зачитали! В средневековой по духу академии магии, ага. Большего бы вызова общественному мнению можно было добиться, если бы организаторы, воспользовавшись некромантией, подняли бы Джона Саймона Ричи. Впрочем, последнее я, быть может, оценил бы даже с двух сторон, и как некромант, и как меломан.       Примечательный факт, как на изменение стиля музыки реагировали участники бала. Редкие взрослые, а также воспитанные и чистокровные дети презрительно отошли от центра зала к столикам, тогда как магглорожденные и полукровки — с восторгом бесились под резкие, немного диссонирующие звуки песни. А я, глядя из партера на восторженную кучку прыгающих в музыкальном экстазе детей, с грустью как никогда ощутил, что такое разница в возрасте. Как это печально иногда — быть взрослым. Особенно среди детей. Привычка жить привычно — добровольно надетые кандалы. Хорошо знакомое постепенно перестаешь замечать, поэтому с каждым новым прожитым днем мир вокруг все больше и больше скукоживается, а время, и без этого отмеренное далеко не щедрой рукой, уходит в пустоту все быстрей и быстрей. Остается только с ужасом сокрушаться о том, куда и когда исчез тот веселый беззаботный паренек, которому было искренне интересно "а что там за вот тем домом или в том лесочке", который не знал и не видел вообще никаких проблем, который никогда бы не пропустил такую вот отвязную тусовку, прыгая и толкаясь там в самом центре. Интересно, не чувствует ли чего-то подобного сидящий в личине Моуди в темном углу Барти Крауч? Как это оно, когда вся твоя молодость, самые лучшие и самые веселые в силу возраста годы, вместо радостных встреч и дружеских посиделок похерена в ужасной тюрьме? Я еще счастливец по сравнению с ним…       Чтобы чуть-чуть разогнать внезапно накатившую хандру, я щелкнул пальцами, и отозвавшийся на команду домовик после недолгих уговоров принес мне бокал с коньяком. Глоток крепкого алкоголя резко обжег меня, и не столько своим вкусом, сколько болью непривычного к такому горла, разогнал муть начинающегося сплина.       Естественно, после изгнания смутьянов стиль звучащей в Большом зале музыки вернулся обратно к спокойному, но внезапно пришедшемуся по нраву моему слуху медляку. Под такой так приятно, обнявшись, неторопливо танцевать, плотно прижавшись к своей партнерше. Решив не упускать случай и окончательно добить поднявшую голову тоску, я, не обнаружив рядом Трейси, схватил первую попавшуюся под руку девчонку и повел ее танцевать. И, видимо, слишком сильно и слишком непринужденно я обнимал Джинни Уизли, что она раскраснелась больше обычного. На всякий случай после танца сдав ее на руки смешно насупленному Лонгботтому, я отправился подкрепиться и случайно заметил сидящих в темном уголке своего "сюзерена" и его второго сквайра.       Тоже "утанцевав" своих партнерш, которые отправились "поправить подвязки", Малфой-младший и Грегори Гойл совершенно по-свойски утоляли аппетит и весело болтали. Непринужденная атмосфера праздника невероятно расслабляюще подействовала на всех студентов, в том числе и на этих двоих. Даже Драко, видимо, после того, как принял пару стаканов столового вина, или подпольно полстакана огневиски от щедрот старшекурсников, сильно расслабился. Настолько, что с ним можно было поговорить без всяких "мой отец" и "мы, Малфои, древнейший и благороднейший дом…". Собеседником он оказался неожиданно компанейским, и поэтому мы с Гойлом, который тоже сбросил маску тупого тролля, весело болтали, оккупировав спрятавшийся за одной из колонн столик. Получился почти этакий приватный кабинет в ресторане, который незаметно обслуживали лакеи-эльфы, поэтому разнообразные деликатесы и поддерживающие непринужденность обстановки алкогольные коктейли и вина на столе не переводились.       Сначала мы сидели только втроем, но потом нас нашли мои хаффлпаффцы: Эрни и Джасти. И Драко, чудо чудное, обменявшись многозначительными взглядами с Эрни, ничего не сказал на присутствие магглорожденного, а только великодушным жестом указал на свободные кресла. Видимо, случайно забредший в этот угол в поисках кого-то из своих Энтони Гольдштейн, услышав пару шуток, так и остался с нами, разбавив слизеринско-хаффлпафское застолье представителем третьего факультета. И опять же, несмотря на всю его сомнительную славу, никто рейвенкловца прочь не прогнал.       Чисто мужской компания оставалась очень недолго, так как привлеченные взрывами веселого смеха вскоре подошли девчонки. Панси. Сестренки Гринграсс: просто сумасшедше смотревшиеся вместе молоденькие красотки — брюнетка и блондинка. Нехватку приятной глазу мягкости в цветовой гамме причесок скомпенсировала появившаяся Сьюз, где-то потерявшая свою закадычную подружку. Каким-то абсолютно естественным образом рядом со мной оказалась Трейси. Лайза Турпин заняла место рядом с Энтони, а Мартина Скотт и Розалин Палмер, как за бруствером, сели за спиной своей подружки-Гринграсс, откуда и обстреливали глазками всех без исключения парней. Мнущаяся на заднем плане младшая Уизли подойти не решилась, поэтому факультет Гриффиндор за столиком так и остался не представленным, а нам не пришлось еще раз расширять бытовой трансфигурацией оккупированный нами столик.       Обстановка за столом царила на редкость демократичная и непосредственная. И даже, благодаря расставленным домовиками для освещения нашего столика классическими свечами в подсвечниках, слегка лиричная. Вспоминались веселые истории, произошедшие на уроках и вне их. Парни непринужденно травили анекдоты, девчонки необидно подкалывали друг друга и вместе — парней. Беседу сопровождали легкими закусками и капелькой горячительных напитков. Правда, небольшая бутылочка огневиски, которую я, пользуясь лордскими полномочиями, выдавил из домовых эльфов Хогвартса, так и осталась до конца не выпитой. Всем сидящим за нашим столом и без ударной дозы алкоголя было весело и приятно. Трейси, которую я рефлекторным жестом из той жизни притянул и прижал к своему боку за талию, полулежа тихо млела в неге, прислонившись спиной к моей груди, а остальные змеи совершенно индифферентно промолчали, глядя на такое вопиющее нарушение правил приличия. Невозможная в обычной жизни ситуация.       Честное слово, если бы не моя абсолютная защита разума от Основателей, я бы предположил, что в воздух добавили что-то расслабляющее. А так… Все-таки, похоже, бывает, настоящие чудеса случаются и в магическом мире.       А еще здесь и сейчас я впервые психологически ощутил себя по-настоящему своим, отчего в глазах непроизвольно защипало. Все еще оставалась где-то в глубинах подсознания какая-то стеночка, не дававшая до конца поверить в то, что вокруг меня не бред, что я не сплю и вижу роскошный сон, а действительно тут и только тут, отчего и печаль, существую. Пока вокруг были одни непрерывные проблемы и опасности, я внутренне постоянно был напряжен, но теперь расслабился, и последняя преграда рухнула. Чтобы не опозориться, я на некоторое время спрятал глаза в роскошной прическе Трейси. Ведь это все означает, что я действительно умер там, в своем мире…       Слушая веселый разговор друзей и просто хороших приятелей, мне внезапно захотелось сделать для, в принципе, вполне нормальных ребят (детей по сути — что такое пятнадцать лет в наше время?) что-нибудь хорошее. Огородить их от той судьбы, которую уготовили им безрассудно рвущиеся к богатству и власти собственные родители и два престарелых штопаных гандона: белый и зеленый. Чтобы не бегал, пусть он, гад, и швырнул в меня тогда сектумсемпру, плакать по туалетам Драко, вынужденный делать выбор между родным отцом и камерой Азкабана. Чтобы не сгорел на костре из предметов антиквариата Выручай-комнаты Грегори Гойл, чтобы не оказались сидящие рядом со мной мальчишки и девчонки в числе той полусотни погибших в битве за Хогвартс. Чтобы вот это вот мгновение, когда я и окружающие меня товарищи находятся в радостной гармонии со всем миром, замерло навсегда или хотя бы длилось беско…       — Он тебя хочет… использовать! — резким диссонансом ворвался в наш хрупкий мирок покоя крик младшего Уизли.       — Да как ты смеешь? Я могу и сама за себя постоять! — не менее неприятный ответный визг Грейнджер продолжал в мелкую крошку дробить хрустальный замок нашей радости редкого единения.       — Сомневаюсь! Он гораздо старше тебя и уже взрослый мужчина!       — Что? Вот, значит, о чем ты думаешь, Уизли?       — Да! То и думаю!       — Если тебе что-то не нравится, то ты знаешь решение проблемы! — уже совершенно не сдерживаясь, закричала Грейнджер. Её сложная, так идущая ей прическа растрепалась, а искаженное гневом лицо сделало образ разъяренной фурии абсолютно законченным.       — Да ну? — с глумливой усмешкой ответил Уизли. — Это какой же?       — В следующий раз, — внезапно успокоилась Грейнджер, — когда будет бал, не будь трусливой крысой и попробуй пригласить меня самым первым. До того, как это сделает кто-то другой, а не в последний момент, как какую-то… безотказную дуру! И не выбирай себе партнерш благодаря щедротам Поттера!       — Что? — теперь пришла очередь Уизли задохнуться от бешенства. Насмешка Грейнджер сильно ударила его в самую больную точку. Шестой сын в семье, которому с рождения приходилось все за старшими братьями подбирать и донашивать, делать то же самое еще и за Поттером просто ненавидел.       — Да ты! Как ты смеешь, Грейнджер?! Заучка! Да я!.. Да Гарри!..       — Что "Гарри"? Ты меня звал, Рон? — спросил подошедший Поттер.       — Шли бы вы, мальчики, спать, раз танцевать не собираетесь. А вот для уже достаточно взрослых все еще продолжается бал. Виктор! — замахала поднятой рукой Грейнджер, привлекая к себе внимание идущего с двумя бокалами шампанского в руках болгарина.       — Как она только посмела?! "Достаточно взрослая"! Ну, я тебе это припомню, Грейнджер! — бросил ей в спину угрозу рыжий, даже не особо приглушая голос.       — Действительно, давай пойдем спать, Рон, пока на нас не обратил внимание Снейп! — попробовал немного успокоить своего друга Поттер. — Пошли, а?       Молча, с веселыми улыбками досмотрев сценку до конца, мы стали перебрасываться насмешливыми комментариями:       — Вторая Мария Уизли растет!       — Ага… Еще ни одного из них на себе не женила, а уже как сварливая жена с хорошим стажем пилит!       — Тренируется!       — Тоже, наверное, собирается, как свиноматка, рожать бесконечный выводок рыжих свинят!       — Какое возмутительное отсутствие манер! — возмутилась вслед за старшими учениками Астория Гринграсс.       Вот только слова для своего возмущения она подобрала очень неудачные. Напоминание о манерах послужило будто бы спусковым крючком выстрела, который окончательно добил остатки непосредственности наших посиделок. Уродские викторианские правила вроде незабвенных: "Бойтесь любить чистосердечно; никогда не высказывайте всего, что чувствуете, или, ещё того лучше, старайтесь поменьше чувствовать. Помните о последствиях, к которым приводят неуместная честность и прямота; и не доверяйте ни себе самим, ни кому другому…" в следующие мгновения развернулись во всей своей красе.       Словно по мановению волшебной палочки злой ведьмы, словно мимо пролетел дементор, радость и веселье мгновенно покинули наши ряды. Опять на лице Малфоя появилась брезгливо-презрительная гримаса впервые увидевшего коровник герцога, исчезли проблески мыслей из глаз Грега, помертвели ледяными масками лица сестренок Гринграсс, мягко и плавно, но совершенно неудержимо, вывернулась из моих объятий напрягшееся тело Трейси, замкнулись в холодной невозмутимости Эрнест и Джастин... Дальше — больше. Девушки одна за другой вставали и, безукоризненно вежливо прощавшись, уходили. Да и парни внезапно вспомнили, что у них есть еще какие-то важные дела, тоже разбежались по своим факультетским компаниям.       Снова видеть и ощущать так надоевшую мне равнодушную надменность, защищенные которой наподобие средневековых лат и одновременно запертые в нее не хуже, чем в тюремную камеру-одиночку, дети ходили по школе, было просто физически больно. Настолько больно, особенно после недавней атмосферы радости и открытости, что я, оставшись за столом один, непроизвольно от всей души проклял уродских главных героев канона:       "Чертова Грейнджер! Чертов Уизли! Чертов Поттер! Такой момент испортили! Вот что им стоило выяснять отношения кулуарно?! А не на балу, прямо на виду у всей школы? Действительно, совершенно возмутительное отсутствие соблюдения правил приличий и такта!"