Диктатор

      В одном маленьком, заваленном почти под потолок всяким маггловским хламом кабинете Министерства магии сидели и вели беседу два волшебника. Первый был рыжим, невысоким, полноватым, каким-то слегка помятым, неряшливо и старомодно одетым в костюм с явно видимыми следами починки. Он же являлся хозяином кабинета и даже начальником целого отдела: отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. И не важно, что этот отдел состоял всего лишь из начальника и его заместителя, тем не менее должность звучала вполне себе громко и достойно. Достойно хотя бы для того, чтобы прибраться в кабинете и сдать наконец-то на склад вещдоков весь этот криво замагиченный маггловский мусор. Как бы кто бы насколько бы ни был бы увлечен своим трудом, но на рабочем месте следовало все же поддерживать должный порядок. А не превращать его в филиал своего сарая, чтобы чувствовать себя в Министерстве как дома.       Второй маг был полной противоположностью первому. Холеный брюнет, пусть и не шикарно, но со вкусом одетый, не занимал в Министерстве никаких постов и был в этом кабинете всего лишь гостем. Посетителем. Вот только несмотря на то, что хозяин кабинета был чистокровным магом из древней семьи, а посетитель — всего лишь полукровкой, именно гость в данном случае управлял разговором. Именно он, фигурально выражаясь, припер хозяина к стенке и теперь выдавливал из него долг.       — Мы ведь как тогда договорились? Не вы ли обязывались заплатить оставшуюся часть до конца года? Прошлого. Однако год вот уже вторую неделю идет следующий, а выплаты так и не были произведены… Почему?       — Но, мистер Джонсон… У меня нет денег… Мои дети сейчас учатся в Хогвартсе, и им нужно… И вообще, ведь это Упивающиеся виноваты! Именно они повредили вашу палатку… Вон, и Дамблдор, и Гарри Поттер говорят, что Тот-кого-не-называют воскрес…       Его собеседник тяжело вздохнул и прикрыл лицо ладонью.       — Вы сейчас не должны прятаться за детей, мистер Уизли! Ни за своих, ни за чужих! Кто брал у меня дорогую вещь? Гарри Поттер? Дамблдор? Упивающиеся? Сам Тот-кого-не-называют? Или все же это был некий мистер Артур Уизли? И кто тогда должен нести ответственность за взятую в долг вещь? Гарри Поттер? Дамблдор? Упивающиеся? Сам Тот-кого-не-называют? Или опять же мистер Артур Уизли, взявший у меня волшебную палатку?       — Я брал ее не у вас, а у мистера Перкинса!       — Но моя ли вина, что Перкинс продал ее мне? Видимо, он отлично понимал, что взыскать с вас долг не сможет, а лекарства покупать нужно! Почему вы думаете о своих детях, но не думаете о старом, больном волшебнике, который по вашей милости лишился серьезных средств? Молчите? С вашим поступком мне все кристально ясно. Я знаю, что вам хотелось побаловать своих детей и пустить пыль в глаза другим магам… Но я не понимаю, почему за это ваше желание должен платить я? И вообще, я крайне удивлен, что человеку вашего возраста нужно объяснять такие прописные истины. Опять. Уже пятый раз, если мне не изменяет память!       — Не могли бы вы дать мне отсрочку… — после долгой паузы попросил сгорбившийся Артур Уизли.       — Снова?       — Но… Я же плачу! Когда могу…       — Угу. А когда не можете — не платите. В конце концов, вы можете занять у гоблинов и разом расплатиться…       — Я еще не настолько сошел с ума!       — Гоблинов вы боитесь, а меня — нет? Вы думаете, что мне не отдавать долг можно совершенно безнаказанно?       — Не смейте угрожать мне! Вы же отлично знаете, кто мой покровитель!       — Ах! Вы меня совсем не так поняли. Я просто думаю, что мне пора подавать на вас в суд…       — Подавайте! Сейчас верховный судья — Дамблдор, так что…       — Нет. Суд будет вполне себе обычный. При чем тут Дамблдор?       — Как верховный судья он имеет право судить любое дело…       — Вряд ли вы решитесь потревожить своего покровителя по такой мелочи…       — А вы готовы рискнуть и поставить на мое благоразумие? — терять Уизли было нечего, поэтому хорохорился и блефовал он изо всех сил.       Правда, собеседник его был совсем из другой лиги, поэтому такая детская защита "не сыграла".       — Возможно, не готов, а возможно и готов… Впрочем, это не важно. Пусть даже суд и признает вас правым и даст отсрочку. Однако тут есть небольшой нюанс. Станет ли Министерство после такого скандала в своих рядах держать настолько проблемного волшебника? Зная, кто ему помогает? Особенно если вспомнить о том, какие сейчас отношения у министра и верховного судьи? Вы, конечно, выиграете в суде, но потеряете в доходах. Вы что-то там говорили про содержание семьи?       Уизли задумался. Ни один из предложенных вариантов его не устраивал. Выхода у него не было. Никакого.       — Впрочем, я все же могу предоставить вам некую отсрочку платежа... — поняв, что "клиент дозрел", маг начал озвучивать свое "предложение, от которого нельзя отказаться". Ведь загонять в угол своего "партнера" можно и нужно, вот только абсолютно нельзя доводить ситуацию до того, чтобы тому пришлось там отбиваться. Ведь когда человеку нечего терять, он и правил никаких не соблюдает…       — Я так понимаю, что вам от меня нужна какая-то услуга?       — Вы правильно догадались. И если мы договоримся, то я соглашусь подождать еще, скажем… полгода.       — Сразу предупреждаю, что я не собираюсь предавать Орден и вставать на сторону…       — Ой, как же вы надоели со своим "общим благом"! Да никакому нормальному магу нет до него дела! Деньги! Вот о чем нужно думать! Не надо путать политику и обычные гражданские отношения. И бизнес.       — Так чего именно вы хотите? — совсем запутался Уизли.       — Как вы недавно хвастались, сразу четверо ваших детей сейчас учатся в Хогвартсе?..              Страсти кипели не только за закрытыми дверьми кабинетов Министерства магии. Весьма жарко было и в некоторых мэнорах богатых и чистокровных магов.       — Мама, папа, мне нужно вам сказать кое-что важное… — после ужина заявила Трейси сидящим вместе с ней за столом родителям.       — Надеюсь, не то, что ты беременна? — с неподдельной тревогой в голосе произнесла Джулия Дэвис, судя по выражению лица готовая прямо вот здесь и сейчас упасть в обморок.       Услышав такой вопрос, наследник семьи, Роджер, аж поперхнулся чаем, а его сестра мгновенно жарко покраснела.       — Мама!       — И кто тот несчастный, кому сначала за сестру брат, а потом за дочь — отец теперь будут вынуждены отворачивать голову? — грозно спросил Питер у дочери.       — Папа!       Увидев тщательно скрываемую улыбку в уголке рта обращенной к нему стороны лица отца, к поддразниванию сестренки подключился и откашлявшийся Роджер.       — Это твой Крэбб, да? Я так и знал, что этому лорду нельзя доверять!       — Род! — вскочила с места Трейси.       Взрослые переглянулись и весело засмеялись.       — Вы… Вы… Вы… Вы шутите? — непонятно, чего в голосе девушки было больше — ярости или облегчения.       — Ой, милая, прости нас! — сквозь слезы проговорила мать.       — Да. Извини, но просто невозможно было удержаться! — вторил ей брат.       — Но видела бы ты себя со стороны! Посмотришь потом в омуте памяти, какая ты милашка, когда растеряна и краснеешь.       — Папа! Хватит! Я серьезно!       — Ну ладно, ладно. Успокойся. Просто ты это с таким выражением сказала, что не пошутить было совершенно невозможно!       — Мама!       — Тем более, есть предпосылки!       — Брат!       — Ладно, ладно. Так что ты там хотела нам рассказать?       — Сегодня днем я разговаривала с лордом Малфоем.       Взрослые переглянулись, и улыбки на их лицах мгновенно увяли.       — Где это было? Почему ты сразу же не вызвала домовика? Тебя же предупреждали о поведении с лицами, внесенными в красный список?       — Но я подумала, что вокруг достаточно людей… Да и вроде ничего страшного…       — Именно в таких вот местах все всегда и происходит! — завелся от запоздалого страха отец. — Разве я не рассказывал тебе, как легко скрыть в толпе…       — Погоди, Питер, — Джулия успокаивающе положила руку на плечо мужа. — Трейси, расскажи все поподробнее. Где ты с ним встретилась? Или он приходил к нам в дом, пока нас не было?       — Нет. Не дома. Уж что-что, а о том, чтоб не открывать камин кому ни попадя, — это я догадаюсь. В книжном магазине в Косом. И да, папа. Ответ — нет. Ничего такого ты мне не рассказывал.       — Долго ты с ним говорила? О чем?       — Буквально полминуты. Я встретилась с ним около стеллажа с хрониками. Он положил на полку книгу и как бы в пустоту посетовал, что теперешние ведьмы уже не могут похвастаться той изобретательностью в охоте и мести, коей были славны их прабабушки. А ограничиваются пусть и действенными, но безвкусными и банальными любовными зельями, которые можно купить на любом углу. Например, в Лютном у Горбина.       — Хм…       — А про кого была та книга? Не про чокнутую ли?       — Да. Это было "Жизнеописание Вендилины Роковой, составленное по беседам и личным дневникам смиренным монахом…" Дальше не помню. Все равно их полным названием никто не называет. И так понятно, что имеется в виду, — ответила Трейси матери.       — А-а-а… Это не та ли самая, которая ради мести своим неверным ухажерам подставлялась инквизиции, "раскалывалась" на допросе и потом сгорала на кострах совместно со своим любовником? Понятно-понятно, — покивал головой Питер. — Я смотрю, Крэбб смог очень хорошо задеть Люциуса. И при этом остаться в живых…       — А как? — не очень настойчиво полюбопытствовала Джулия, вернувшись к отставленной было чашке с чаем.       — Поверь, мне интересно, как он это провернул. Род? — Питер переадресовал вопрос жены сыну. — Твое мнение?       — Хм-м… — задумчиво протянул Роджер. — Вот так сразу в голову ничего, кроме двух вариантов, и не приходит. Либо он заручился поддержкой кого-то очень серьезного, либо стал обладателем не менее серьезного компромата. Убойного. Правда, учитывая, что никто из серьезных игроков, вроде Дамблдора или Фаджа, не снесет Малфою за Крэбба голову, то это, скорее всего, компромат…       — А что ты думаешь по поводу его вассалитета?       — Я думаю, что если это компромат, то нам бы он пригодился. Что же касается…       — Что будет с Винсентом? — взволнованно спросила Трейси, прервав очередной теоретический урок искусства интриги, даваемый главой рода наследнику.       — Раз пока ничего страшного не случилось, то не случится и дальше… — небрежно отмахнулся от влюбленной девчонки Роджер. Его мысли сейчас больше занимала не судьба возможного шурина, а попытка угадать хотя бы то, из какой области этот самый серьезный компромат. Все-таки Рейвенкло — это Рейвенкло. Вот только, как это свойственно большинству ученых, занятых глобальными проблемами основ мироздания, важную тонкость, что у сестры может быть совсем другое мнение по поводу Крэбба, он не учел. И быть бы опять скандалу, если бы его в зародыше не задавила Джулия.       — Так, мужчины. Уроки политики — не за столом! Или хотя бы не в нашем присутствии. Крэбб Крэббом, но с Люциусом ты, Питер, все же переговори. Чтобы не смел вмешивать наших детей в свои интриги. И детям объясни, чего им может стоить их небрежность…       — Переговорю, можешь не сомневаться. А пока, действительно, вам нужно кое-что вспомнить. Дети, я еще раз вам напоминаю, что у нашего рода есть враги. И не следует с небрежностью относиться к своей безопасности! Думаете, если бы Малфой захотел тебе навредить, его бы смутили свидетели? Нужно всегда быть готовым к худшему! Итак, Трейси, ты в Косой надевала свой комплект защитных артефактов?       — М-м-м… нет.       — Нет? Почему?       — Ну, пап, понимаешь, — смутилась девушка, предчувствуя надвигающуюся головомойку, — он не очень подходит к моему платью. А если бы я встретила знакомых? Что бы они про меня сказали? Что у меня нет вкуса или у нашего рода — денег, чтобы купить нормальные драгоценности? А если бы я встретила Винсента? Поэтому я…              А серьезно подставивший Трейси и потому усиленно ею проклинаемый волшебник нисколько не злорадствовал по поводу их короткого разговора в книжном. Он вообще давно уже выбросил из головы эту удачно подвернувшуюся возможность легонько уколоть сразу двух своих противников. Нет. Малфой усиленно работал.       У политических фигур его калибра труд в основном принимает формы либо работы с документами, либо общения с различными контрагентами или подчиненными. С одним из последних он как раз сейчас и разбирался.       Казавшийся при разговоре с Уизли заместителем властелина мира, сейчас, в разговоре с лордом древнейшего и благороднейшего рода, Джонсон выглядел совершенно иначе. Сильно напряженный, предельно любезный и максимально подобострастный. Будь у него хвост, то он бы им еще, смирно лежа на брюхе, усиленно вилял.       — …Значит, этот предатель крови согласился? — спросил его лорд Малфой.       — Да. Обещал сделать все так, как вы приказали… — склонив голову, ответил тот.       — А он сможет? В отличие от своей жены, Уизли в семье не пользуется ни малейшим авторитетом. И как насчет секретности?       — Артур Уизли пообещал, что сделает это сам, а не поручит жене. Он строго-настрого запретит поддевать Крэбба своим сыновьям, а та не станет вмешиваться, давая им карт-бланш на "шутки".       — Хорошо, если так… В какую же грязь приходится лезть! — брезгливо поморщился Люциус. — Уизли…       — Я вам сочувствую, лорд Малфой. И всегда готов помочь, чем только смогу, — угодливо изогнул шею Джонсон. — Но… Прошу вас, лорд… Вы… достали?       Малфой, не меняя выражения лица — равнодушного и совсем малость презрительного, щелкнул палочкой по одному из перстней на левой руке.       Среди понимающих людей, читай лордов и леди древнейших семей, богатейших из ремесленников и… контрабандистов, такие перстни пользовались огромным уважением. Легкие, стильные, заклятые на кровь и на неснимаемость… Как от такого отказаться? Даже если производство таких артефактов преследуется Министерством… Или особенно поэтому? И это притом, что в безразмерные сумки влезало гораздо больше при гораздо меньшей цене самого артефакта. В пересчете на нормальный вес и объем кольцо могло вместить максимум "котел оловянный, средний", тогда как в волшебную сумку мог поместиться хоть целый зоопарк! Несмотря на это, магические перстни-артефакты продолжали повсеместно использоваться теми, кто имел возможность их заказать. Ведь можно найти уйму некрупных и нетяжелых, но очень дорогих предметов, которые хотелось бы постоянно скрытно иметь под рукой. Или на руке. Самые дорогие артефакты, которые было либо опасно не брать с собой, либо очень горько потерять, запасная палочка, лечебные зелья, драгоценности или, как вот сейчас, наркотик.       Спустя маленькую капельку крови и прошептанную фразу-ключ из замаскированного под кольцо магического хранилища на ладонь лорду выпал маленький пузырек. Из-за толстых стенок и так невеликой по размерам склянки ее объема хватало, чтобы вместить не больше пятнадцати капель переливающейся всеми оттенками красного жидкости. Но даже такой мизерный объем не был залит под горлышко.       — Непентес… Десять капель. В этом году больше не будет, так что используйте экономно, — сказал Малфой и положил пузырек на стол перед своим собеседником.       — Да-да. Мы понимаем, — мелко закивал Джонсон, не отрывая жадного взгляда от бутылочки.       — Берите. Он ваш.       — Благодарю вас, лорд Малфой… Я для вас… Мы для вас…       — Пф-ф… — равнодушно отмахнулся Малфой. Как будто не лежало только что перед ним на столе то, что в Британии тянуло на полновесные тысячи галеонов и пожизненное в Азкабане. А в некоторых странах — на ровно одиннадцать немедленных внесудебных смертных приговоров. По одному за каждую дозу-каплю и еще один — за распространение.       Пока Джонсон с болезненной гримасой тщательно прятал полученный от своего господина драгоценный фиал, Малфой неторопливо собирался уходить. Хотя чего там собираться-то было? Задумчиво поправить известную всем женщинам магической Британии прическу? Любовно протереть специальной тряпочкой трость? Чуть подтянуть перчатки…       — Лорд Малфой, — Джонсон тихо окликнул в спину своего благодетеля. И когда блондин обернулся, буквально выдавливая из себя каждое слово робко промямлил:       — Мой племянник… Он хотел устроиться в Министерство, но его не берут… Прошу меня извинить, но… Вы не могли бы…       — Хм… — от такой наглости Малфой даже поперхнулся. — А вам не кажется, что вы еще не расплатились за прошлую мою вам помощь?       — Простите, лорд Малфой, — повинился маг.       — А если я предложу — или-или? Или похлопотать, или… непентес?       Рука Джонсона рефлекторно дернулась к сердцу. Где-то там, в желудке у мага, сейчас и находилась драгоценная скляночка. Ибо рисковать и таскать ее в каком-либо кошельке, пусть и магическом, Джонсон не захотел.       — Впрочем… Будь по-вашему. Вы до этого достойно выполняли все мои поручения, поэтому я пойду вам навстречу. Пришлите его ко мне, скажем, дня через три после министерского приема. Я посмотрю, что можно сделать…       — Благодарю вас, лорд, — низко поклонился обрадованный волшебник. — А…       — Я думаю, мы сочтемся. Позже.       Несмотря на то что переговоры прошли ожидаемо успешно, настроение у Люциуса Малфоя продолжало колебаться около уровня "омерзительно".       "Да. Это приятно, что тщательно подготовленные заранее фигуры-должники играют на поле именно так, как требуется, — размышлял он. — Да. Это хорошо, когда старые хитрости по-прежнему раз за разом без осечек срабатывают. Прием примитивный, но от этого не становящийся менее действенным. Один должник, этот вот Джонсон, на первый взгляд — ни с кем не связанный нейтрал, по настоятельному "совету" некоего третьего лица следит за состоянием дел интересующих это лицо персон и, в случае чего, перекупает их совсем дохлые долги. Как долг Уизли, например. А потом удачно подобранной комбинацией времени и угроз тянет с… их погашением. Идиотизм, на первый взгляд? Конечно же! Поэтому никто из целей и не подумает, что это тонкий расчет. Чем взыскивать с того же Уизли до последнего кната его, по моим меркам, откровенно мизерный долг, гораздо удобнее через Джонсона доить рыжего на как бы неважную, но очень интересную для меня информацию и на такие же мелкие услуги. И проделываю я это, пусть и чужими руками, с тем человеком, который скорее полезет на меня по-маггловски с кулаками, чем ссудит зимой пару горстей снега!       Да. Это отлично, что Судьба и Магия по-прежнему балуют меня.       Это ведь с точки зрения Джонсона — невероятная счастье, что я согласился похлопотать за его племянника. А с моей — подарок судьбы! Самородок, лежащий на обочине пути. Чтобы завладеть которым, не нужно ничего большего, чем всего лишь наклониться и поднять! И кому в дальнейшем будет принадлежать верность этого мальчишки? Конечно же (если в результате собеседования парень покажет себя неглупым и небрезгливым человеком, иначе я просто "не найду возможности" и все всё поймут правильно и никогда больше не дадут дураку шанса), она будет принадлежать мне! Еще одна точка влияния на Министерство, где решение интересующего вопроса порой зависит от рядовых клерков в гораздо большей степени, чем от их высокого начальства. Зато стоят они на порядки меньше.       Более того, я обретаю сразу двух должников. Не только племянника, но и просителя-дядю. Должники — это вообще лучшее вложение сил и средств. Разовое вложение, а потом постоянный самостоятельный (или почти самостоятельный) рост. Отлично оставляются потомкам… Если ты, конечно же, в силах стребовать долг! Тем более, что за проявленное великодушие и благородство просителям всегда приходиться платить гораздо более высокую цену, чем за обычным порядком оказанную услугу. И это еще глубже загоняет Джонсона в долговую яму роду Малфоев. Не одному же Дамблдору приемом "надо-дать-ему-второй-шанс-мальчик-мой" пользоваться?       Да. Удалось очень высоко подняться. Настолько высоко, что многие обыватели вообще не знают, что кроме меня есть еще какие-нибудь игроки. Приписывают мне власть над министром, над Хогвартсом, а некоторые — даже над МКМ… Эх! Если бы все было именно так!       И это при всем том, что в восемьдесят первом я начинал практически со дна! Имея в пассиве кучу кровников и зависший над шеей дамоклов меч Азкабана, а в активе только относительно небольшие средства и кучу просящих помощи бывших сотоварищей по… шайке, назовем вещи своими именами. Пусть мои решения многим Упивающимся не понравились, но… но именно в этом и состоит мастерство. Там, где ограниченный человек видит на своем пути непреодолимую стену, хваткий пристраивает сбоку еще три, крышу и открывает постоялый двор.       Однако расслабился я зря. Да. Это ошибка. В конце концов уже давно не слизеринец-пятикурсник с громкой фамилией, чтобы не признавать свои ошибки. А они есть. Слишком опасно рано я стал праздновать победу. Слишком сильно стал кичиться своей властью и богатством… А ведь еще римляне говорили: "Non progredi est regredi". И Крэбб всего лишь наглядно указал на это. Можно сказать — оказал услугу.       За такие услуги — за ноги, да мантикоре на корм!       И ладно бы, если бы дело было в одном только Крэббе. Молодой, ранний, наглый и неуклюжий. Пока неуклюжий. Но даже этот неуклюжий как-то смог догадаться и договориться с Кемпбеллом. А если появится еще кто-нибудь поумнее и понезависимее? Тот же тихоня-Нотт. Или наследник Дэвисов? Да и мало ли их, пока затаившихся и копящих силы, чтобы ударить в спину в самый неподходящий момент?       Нет. Нужно собраться.       Кстати, обязательно следует намекнуть повелителю, что очень было бы неплохо опять устроить пару-тройку рейдов по нейтралам. Список полон как никогда…       И раздавить. Всех. Серьезных. Врагов. Рода. Малфой!       Но и Крэбба забывать не стоит. Уровень проблем от него становится не просто угрожающим, а в буквальном смысле разрушительным! Невероятным для щенка! И если еще каких-то пару недель назад я готов был поручить выправление ситуации одному лишь сыну, то теперь… Да за такое… — Малфой мысленно задохнулся от злобы. Оказывается, и такое возможно.       Теперь я вынужден сам, лично, бегать по таким вот грязным забегаловкам и съемным комнатам в сомнительных доходных домах, чтобы перенаправлять своих многочисленных должников с важных дел на этого мальчишку!       К сожалению, решить проблему впрямую теперь не получится. И не потому, что лорд Крэбб — какая насмешка над титулом — бессмертный или у него невероятно сильная охрана, нет. Все гораздо проще…       И как только Крэбб догадался? Спрятаться за ученичеством у самого Лорда! И как он, хотел бы я знать, уговорил на это Волдеморта?! Никто еще не просился в ученики, гордо неся метку… М-да... Гордо… Какими мы были…       Не думать!       Сколько же моих планов он поломал одним только этим шагом! И как его теперь оттуда доставать? Быть может, как-нибудь убедить Лорда отказаться от ученика? Нет. Волдеморт никогда не пойдет на такое. Уж больно потенциальная награда вкусна. Для него. Да и влияние свое на повелителя не следует переоценивать, раз какие-то секретные задачи он ценит выше моих усилий.       …Секреты.       От меня.       Плохо.       Доверия практически нет…       К тому же, несмотря на… хм, разное случавшееся — справедливое спорно и бесспорно, надо честно признать: слово повелителя крепче непреложного обета. Именно поэтому нельзя убить Крэбба лично. Или нанять кого. Или даже через вторые-третьи руки. Повелитель будет искать убийцу, просадившего его магическую силу, очень внимательно. Очень.       И первым на подозрении будет даже не Дамблдор, а я.       Ибо именно у меня самые серьезные мотивы.       Такие мотивы, что даже стирание памяти и любое алиби, даже самим Лордом подтверждаемое, меня не спасет.       Хм. Плохо. Как вот так вот вышло? Как, Мерлина Мордредом и Морганой, получилось, что теперь я должен еще Крэбба… охранять?       Нет уж!       Самый лучший со всех сторон вариант — это устроить Крэббу ад. Причем не лично и не насмерть, но со всех возможных и невозможных сторон. Друзья, подруги, профессора, министерские чиновники, домовые эльфы, гоблины… Все они должны отречься от Крэбба и начать непрерывно вредить ему. Куча мелких и не очень неприятностей, которые как волной погребают под собой разум и контроль. А плакс и попрошаек Лорд ой как не любит… И если не будет ничего серьезного, то даже и интересоваться не станет…       Хогвартс, дом, Министерство, Косой, Лютный, мэноры магов… Жизни мальчишке не должно быть нигде! Чтобы в его тупую голову была чужими ногами забита мысль, что жить он может только в каморке у учителя!       А с доверием повелителя… Следует выполнить какое-нибудь особенное задание. Или придумать его…"