Диктатор

      — А теперь отдай его мне, Поттер, — громкий и сильный голос уверенного в себе человека разрушил очарование таинственной тишины Зала Пророчеств, чьи стены и потолок тонули в совершенно не рассеиваемой двумя люмосами тьме.       Гарри Поттер неверяще уставился в прорези маски Упивающегося Смертью. Оставляемые ею открытыми серые глаза, судя по очень знакомому голосу говорившего, принадлежали не кому иному, как самому лорду Малфою. Мерзкому Пожирателю и отцу не менее мерзкого Хорька. Но в отличие от прошлой встречи на кладбище, где тот в числе прочих Пожирателей жаждал быть свидетелем того, как Поттера запытают на потеху до смерти, сейчас Малфой был невероятно вежлив и спокоен. Пока спокоен…       "Не потому ли, что в руке у меня шарик пророчества и он боится его потерять? — Рука юноши машинально покрепче стиснула стеклянный шар. — Чем же оно так важно? Не тем ли, что в этом пророчестве кроется причина, почему Волдеморт пришел в мой дом? Не это ли пророчество — истинный источник гибели моих родителей? Не оно ли ответ на вопрос, отчего у меня на лбу шрам в виде молнии? Неужели я сейчас держу в руке ответ на все-все-все мои вопросы?" — подумал он и попробовал уточнить.       — Значит, здесь уже очень давно хранится чьё-то пророчество о Волдеморте и обо мне? — внешне спокойно спросил он и посмотрел прямо в глаза Люциуса Малфоя, крепко сжимая в руке тёплый стеклянный шарик. Размерами тот едва ли превышал снитч, и поверхность его была очень пыльной. — И Волдеморт заманил меня сюда для того, чтобы я взял его и отдал ему? Но почему он не мог прийти за ним сам?       — Сам? — пронзительно воскликнула очень эффектно выглядящая в своем изрядно декольтированном боевом костюме волшебница. Уж кого-кого, а Беллатрикс можно было опознать безошибочно. Вторил ей хриплый смех остальных магов, не пренебрегающих защитными (и позволяющими сохранить инкогнито) чёрными балахонами Упивающихся Смертью. — Ты предлагаешь повелителю лично явиться в Министерство, где так мило до сих пор игнорируют его возвращение? Предлагаешь ему самолично вручить себя аврорам, которые сейчас бездумно убивают время, гоняясь за моим драгоценным кузеном, презревшим свои фамильные обязанности, по всей Британии?       — Ага. Ясно. Значит, он просто заставляет вас, как… как хорошо выдрессированных собачек, — подобрав насмешку побольнее, произнес Поттер, — делать за него грязную работу?! И не только вас…       — Я рад, Поттер, что ты догадался, — спокойно и холодно протянул Малфой, никак не показывая, что шпилька Поттера очень больно ранила его гордость. — Тёмный Лорд знает, что ты не дурак. — Люциус протянул руку и мягко продолжил: — И чтобы всё для всех кончилось хорошо, будь так любезен и отд…       — СЕЙЧАС! — закричал Поттер.       Повинуясь отданной своим лидером команде, пятеро молодых волшебников и волшебниц позади него громко воскликнули: "Редукто!" Пять одинаковых заклятий слетели с кончиков волшебных палочек в пяти разных направлениях. И пять стеллажей, в которые они угодили, а также сотни шариков пророчеств разлетелись на куски. Из-за одновременного взрыва пошатнулись и соседние шкафы-хранилища, а воздух сразу наполнился туманом множества молочно-белых фигур и их шепчущими голосами.       — Бежим! — крикнул Гарри, видя, что соседний стеллаж угрожающе накренился и с его верхних полок скатываются всё новые и новые партии шариков. Поттер схватил Гермиону за мантию и буквально потащил вперёд, прикрываясь другой рукой от града обломков и осколков, которые сыпались на них сверху. Какой-то Упивающийся метнулся к ним сквозь облако пыли, и Гарри от души вдарил ему локтем в закрытое маской лицо. Тот не столько от боли, сколько от неожиданности дернулся, врезался в торец стеллажа и отстал. Чуть позади хрипел Невилл и звонким голосом выкрикивала какие-то заклинания Джинни. Прикрикнув, чтобы они не отставали — и так то, что они все еще не были ранены, было чудом, — Поттер полностью сосредоточился на беге. И ничто его не могло отвлечь от этого. Ни крики боли, ни визги, ни полки и шкафы, подобно костяшкам домино с грохотом обрушивающиеся друг на друга чуть впереди, ни обрывки и без того сбивчивых речей провидцев, выпущенных на волю из своих шариков… Что-то тяжёлое ударило Гарри в щёку, но он пригнулся и опять сорвался на бег. Кто-то схватил его за плечо, и он услышал сбоку крик Гермионы: "Ступефай!" Плечо тут же отпустили…       Сейчас, на пике адреналина, каждому члену Армии Дамблдора, замахнувшемуся в храбрости незнания на, без малого, настоящий подвиг, казалось, что бегут они уже целую вечность. На самом же деле от начала погони прошло всего лишь несколько десятков секунд. Поэтому для переполненного чувствами бегущей дичи Поттера появление вдали выхода из Зала Пророчеств оказалось совершенно внезапным. Осознав, что путь дальше свободен, Поттер притормозил и шагнул чуть в сторону, осмотреться. Судя по надписям на шкафах, они очутились уже в конце девяносто седьмого ряда. Пока Поттер крутил головой, мимо него, не заморачиваясь отстающими и для улучшения аэродинамики закрывая голову руками, к такой близкой и желанной цели пронеслись Рон, Джинни и Луна.       Их так влекло к себе спасение, принявшее сейчас вид приоткрытой двери, из которой на пол Зала Пророчеств падал переливчатый свет. Плюнув на всё, Гарри развернулся и тоже помчался к заветному выходу изо всех сил. Прямо за спиной он слышал чьи-то шаги, хриплое дыхание и командный голос Гермионы, подгоняющей внезапно замершего Невилла.       Однако Лонгботтом остановился совсем не потому, что устал и не мог бежать дальше. Совсем наоборот. Последний год учебы и особенно предельно насыщенные полезными прикладными знаниями занятия в Отряде Дамблдора много дали ему. Он стал физически более выносливым, научился лучше и быстрее колдовать, и даже зельеварение, даже оно потихоньку покорялось ему! Из-за успехов в последнем профессор Снейп стал настолько меньше пугать Невилла, что у того изменился боггарт.       Совсем другой страх владел теперь Лонгботтомом. Страх подвести тех, кто поверил в него. Страх, что эта вера в него — напрасна. Страх навсегда остаться тем, от кого, узнай, навсегда бы отвернулись его бедные родители… К сожалению, часто бывает так, что если чего-то очень сильно боишься, то именно оно обязательно с тобой и случается. Причем в самый неудобный момент…       "Сегодня меня уже один раз поймали… Поймали совершенно по-глупому! — со злостью на себя вспоминал Невилл. — Поймали из-за того, что я не решился вот так вот просто бросить во… во… во врага боевое проклятье. А потом мы чудом смогли освободиться и бежать, и опять моей заслуги в этом не было. Не считать же за помощь в спасении то, что я, как похабно выразился Рон, "подмял под себя корову-Булстроуд"? И вот — снова схватка. И вот опять я — обуза! Бабушка только неодобрительно подожмет губы и отвернется… Ну а папа с мамой… Они разве бы таким сыном гордились бы? — Эти мысли нестерпимо жгли его. — Нужно что-то сделать. Что-то такое, чтобы доказать всем, что я — достойный волшебник… Здесь! Прямо сейчас! Я докажу им всем!"       — Ну же! Подходите ближе! — шептал он, глядя на приближающиеся черные пятна балахонов Упивающихся.       Лонгботтом был весьма ответственным и последовательным молодым человеком. Настолько ответственным и последовательным, что, пойди все по-другому на распределении пять лет назад, он вполне мог бы стать настоящим украшением факультета Хаффлпафф. Попади он туда — стал бы отличным астрономом, превосходным нумерологом или непревзойденным гербологом. Однако все случилось так, как случилось, и сейчас его лучшие черты характера нашли приложение к совсем другим дисциплинам.       Так, начав заниматься боевой магией, он не ограничился только тем, что ему рассказывали и показывали на тренировках Отряда Дамблдора. Привыкнув делать все последовательно и с полной отдачей на каждом этапе (чтобы потом не было мучительно стыдно при взгляде на светящуюся красным напоминалку), Лонгботтом многое дополнительно прочитал в своей родовой библиотеке. В том числе очень редкие и запрещенные еще в начале века Министерством полуфилософские трактаты о влиянии эмоций мага на силу его заклинаний. Запрещенные из-за того, что в них достаточно убедительно доказывалось: любое, а не исключительно лишь непростительное, заклинание требует от волшебника приложения не только магии, но и соответствующих чувств…       И сейчас Невилл вспомнил все. Сосредоточился. Для того, чтобы разозлиться, возродил в себе память обо всем том, что принесли ему Пожиратели и их отпрыски: начиная с многолетних детских слез в подушку после очередного посещения лишенных разума родителей и заканчивая недавними насмешками слизеринок в кабинете Амбридж. "А ведь я не тюфяк! Я — мужчина… Ну-у-у, не мужчина в этом смысле, но юноша! И меня тоже интересуют девушки!" Наконец, почувствовав, что уже больше не может сдерживать внутри такую непривычную для него злость, Лонгботтом выкрикнул в темноту:       — Бомбарда Максима!       Наполненный яростью, волей и магией лучик чисто боевого — а не двойного назначения, как большинство тех, что он изучил в школе, — заклинания, сорвавшийся после безупречно исполненной жестовой составляющей с кончика оптимально подходящей именно этому конкретному магу волшебной палочки, полетел в темноту Зала Пророчеств… чтобы спустя несколько мгновений обернуться яркой вспышкой белого цвета. Взрыв разметал черные плащи неудачливых Упивающихся, на миг осветив все темные закоулки этого мрачного склада и обрушив новую порцию стеллажей и шариков пророчеств на каменный пол…       — Вот так вот вам… Вот так… — шептал Лонгботтом, зачарованно любуясь на дело своих рук.       Правда, долго так постоять Невиллу не дали. Несколько разноцветных лучей ответных боевых заклинаний, разбившихся о стеллажи в опасной от него близости, настойчиво намекнули, что праздновать победу еще рано.       — Да бежим же! — дернула его Гермиона.       Тем временем Поттер, по-прежнему крепко сжимая в руке пророчество, уже выскочил из зала и теперь нервничая дожидался, пока следом из двери выбегут его друзья. И когда это произошло, захлопнул за ними дверь.       — Коллопортус! — задыхаясь, выпалила Гермиона, и дверь как будто срослась со стеной.       — А где… где остальные? — еле вымолвил Гарри.       Он надеялся, что Рон, Луна и Джинни, опередившие его, в безопасности уже дожидаются их в этой комнате, но… здесь никого не было!       — Наверное… Наверное… Наверное, они побежали в другую сторону! — со страхом прошептала Гермиона.       — Тихо! Слушайте! — воскликнул Невилл.       Из-за двери, которую они только что запечатали, донеслись сначала удары, а потом громкие, но плохо различимые крики. Сначала Поттер, а потом и Грейнджер с Лонгботтомом приложили к стене ухо. И дружно улыбнулись услышанному:       — Проклятье! Да оставьте вы Нотта и Мальсибера! Оставьте их, слышите? — ревел Люциус Малфой. — Ничего с ними не случится! Все наши раны — ничто по сравнению с гневом Тёмного Лорда за утерю пророчества!!! Соберитесь наконец! Это же просто школьники!       — Что будем делать?       — Разобьёмся на пары-тройки и будем искать паршивцев! И не забывайте, с Поттером, пока пророчество у него, нужно обращаться максимально осторожно! Прочих же можете калечить или убить, если понадобится… Но лучше потом, после того как получим пророчество! Беллатрикс, Рудольфус и Рабастан, вы идёте налево и ищете второй выход. Руквуд с Долоховым — прямо вперёд, прочёсываете зал. Макнейр — со мной!.. И помните, без пророчества на глаза Темному Лорду никому из нас лучше не появляться! Я не собираюсь умирать от магического истощения после долгих круциатусов!       — Да! Так вам и надо! — Невилл необычно для себя жестко подвел итог действий их команды. — Так вам, тварям, и надо!