Диктатор

      — М-м-м… — потянул я, не зная, что на такое ответить. "Помочь? А как? Соболезновать? Не посчитают ли за издевку?"       — Несмотря на все сложности, — после долгой паузы, так и не дождавшись от меня уточняющего вопроса, продолжил свою лекцию староста, — около четырех сотен лет назад сокрытое сделали попытку обжить. Основная причина банальна: оно стало выгодно. Нет, недостатки никуда не делись, но цена преимуществ очень сильно возросла. Слишком уж усилилось давление на волшебников со стороны магглов. Слишком мало стало земли. Слишком удачно местоположение… И, как показали исследования, даже в таких сложных условиях можно было с помощью магии обеспечить нормальное проживание некоторому, относительно небольшому, количеству волшебников. Истощение магии — стабилизировать ритуалами жертвоприношения. Хватает животных и, иногда, магглов. Пищу — завозить снаружи. Воздух и вода — местные. Даже отрицательный эффект поглощения магии, как оказалось, можно было практически свести на нет. Для этого будущего жителя сокрытого погружали внутрь не сразу на полный день, а постепенно. Один час в день, потом два, и так далее. А чуть более двух сотен лет назад происходит событие, уникальность которого, в связи с секретностью, так и не была до сих пор адекватно оценена. И одним из следствий его стало появление уже именно этого места — отдельного сокрытого внутри сокрытого и постоянного поселения в нем. Не догадался еще? Нет? Тогда — что ты знаешь о последнем восстании гоблинов?       Хм-м. Знал я достаточно. Как-никак — совсем недавно усиленно готовился к экзаменам. Не все еще умудрилось из головы вылететь. Поэтому я почти дословно процитировал учебник:       — В тысяча семьсот шестьдесят втором году группа молодых магов не слишком удачно пошутила: столкнула сильно воняющего гоблина Арга по кличе Нечистый в реку. Разозленный гоблин поднял самое серьезное восстание, к которому примкнули оборотни и некоторые другие темные твари. Восстание темных тварей сопровождалось массовыми убийствами волшебников, поэтому было с применением предельно жестких мер подавлено к тысяча семьсот семидесятому году. Это была последняя, полностью провальная попытка гоблинов воспротивиться власти волшебников.        — Хм. Вот как теперь это пишут? Что ж, ожидаемо. Ответ прям от зубов отскакивает.       — Я недавно сдавал СОВ, — пожал я плечами. — Плюс, как я говорил, мне интересна история.       — Хм, — усмехнулся в бороду старый маг. — Ну, раз ты любишь историю, то скажи тогда мне: а что ты знаешь о предпоследнем восстании гоблинов?       — Длилось оно с сорок седьмого по пятьдесят второй. Тысяча семьсот. Его поднял гоблин по кличке Варгот. Есть подозрения, что это был не гоблин, а сошедший с ума домовой эльф. К восстанию примкнули оборотни и некоторые другие темные твари. Оно сопровождалось массовыми убийствами волшебников, поэтому было с применением предельно жестких мер подавлено за пять лет.       — Угу. Что такое "предельно жесткие меры" — ты в курсе?       — Ну… В кое-каких летописях, не включенных в нынешний официальный корпус текстов, упоминается, что за убитого волшебника Аврорат, хм… брал жизни до десятка тварей и существ.       — А читая эти строки, ты никогда не задумывался вот о чем: почему это вдруг всего через десять лет после кроваво подавленного восстания вспыхнуло еще одно?       "А действительно, почему? — задумался я. — Десять лет — это как-то слишком мало, чтобы… Да для всего мало! Если воля и злость — я поверю — и осталась на нужном уровне, если оружия гоблины за века могли наделать сколько угодно, то вот те, кто его будет держать… За десять лет воинов не вырастет столько! Волшебные существа хоть и живут дольше, но и взрослеют медленнее! Да что там вырасти, банально не народятся за такое время!"       — И в чем же причина? — спросил я, не скрывая своего интереса.       — Тут опять же быстро не объяснить. Дело в том, что в это время маггловская Британия воевала по всему миру. Удачно воевала. А удачные войны означают прирост земель. В свою очередь, новые земли — это всегда новые возможности. В том числе — и для волшебников, потому что территории мира магического и мира маггловского, как правило, совпадают. Не везде, не всегда, та же Ост-Индия тому пример, но в большинстве случаев — да. Однако такая активная экспансия привела к тому, что в то время многие лояльные власти маги целыми родами покидали страну.       В политике Магической Британии тогда был сложный период. Несмотря на относительно недавно принятый Статут, в Палате лордов не было единства. Ни по одному вопросу. Мир, обусловленный внешним давлением маггловской инквизиции и континентальных магов, когда выбор стоял между "сражаться здесь и сейчас вместе с недругом, а дорезаться потом" и "не заключать перемирия и порознь здесь и сейчас сдохнуть", оказался очень хрупким. И как только это внешнее давление исчезло, лорды моментально решили припомнить друг другу все обиды. Тем более, теперь все они стали аристократами. А чем еще заниматься благородному, как не тешить свою родовую гордость?       — Теперь?       — А вы разве не знали? Это было одно из условий мирного договора, выставленное магами магглам. И оно было принято. Поэтому все четыреста девяноста три волшебника и волшебницы, что поставили свои подписи под Договором, были в качестве награды Вильгельмом Третьим пожалованы титулом.       Кстати, нельзя сказать, что тем волшебникам, которые и до этого были аристократами, особенно богатыми и родовитым, это так уж сильно понравилось. Что смешно, не очень были довольны и новоявленные бароны и баронессы. Естественно, не самим фактом того, что они теперь стали благородными, а тем, что земли к титулу практически не прилагалось. Не "квадратный фут", как у некоторых гэлов, но очень и очень немного. Лачугу на этот кусок поставить и гордо назвать это мэнором хватит, а жить с него — уже нет. Ну да это совсем другая история.       Помимо простой бытовой междоусобицы у британских волшебников были еще и серьезные политические проблемы. Так уж сложилось, что нас не любят. И ладно бы только континентальные маги, но и внутри страны: в Уэльсе, в Шотландии и в Ирландии было немало волшебников, которым не нравился зафиксированный Статутом Секретности факт их подчиненного положения. Особенно остро эта проблема стояла на юге.       Статут был заключен слишком недавно для того, чтобы маггловское общество, несмотря на все прилагаемые и нами, и нашими врагами — церковью усилия, полностью прервало связь с волшебниками. И чем ретрограднее было общество, тем сильнее в нем была эта связь. А где есть связь, там есть взаимопроникновение, в том числе и на идейном уровне. Но не все идеи одинаково полезны, уместны или хотя бы безопасны. Я сейчас про мечты о независимости.       Маггловские восстания в Ирландии регулярно давили. Ирландские волшебники, зараженные идеей самостоятельности правления, оказались умнее и умели ждать. Ждать пришлось немало. И вот в один прекрасный момент, оценив ход и последствия предпоследнего восстания гоблинов (правда, тогда оно называлось просто "очередным"), а также ситуацию в маггловском мире, они решили, что лучшего момента свергнуть власть английских волшебников и обрести свободу не будет. А вслед за обретением "магической" независимости они собирались помочь своим магглам, обретя таким образом полный суверенитет и став, наконец, государством. А это означало полноправный голос в Международной Конфедерации Магов, свою школу магии, свои законы, свое министерство… Как видишь, кусок достаточно сладкий. Было за что бороться.       Однако одного желания было мало. Как бы ни разъезжались кто куда английские маги, как бы ни резались друг с другом, силы все равно оставались несопоставимыми. Нужны были союзники. Шотландцы, уэльсцы — отказались. Испанские волшебные кортесы потребовали за свою помощь принятия протектората. Французы — открытия границы для массовой миграции своих магов в Ирландию и гарантирования их приоритетных прав в любой сфере деятельности. То есть, по сути, повторения вторжения Вильгельма-Ублюдка. В общем, иностранные волшебники отказали в помощи (прямо ли, выдвинув ли непомерные требования), и тогда совет кланов отправил послов к гоблинам.       Чтобы понять, на что пошли ирландские волшебники, нужно вспомнить историю войн с гоблинами. Не те аккуратные восстания последних столетий, а предельно кровавые тысячелетия рабства и жертвенные подвиги Внуков Миля, великим напряжением сил вырвавших свободу нашей расы из рук нелюди. Взаимная ненависть была настолько сильна, что никогда, никогда до этого момента волшебники не воевали в одном строю с гоблинами. Против — да. Вместе, какой бы серьезной ни была ситуация, — никогда. Не случилось этого при вторжении саксов, с одинаковой легкостью резавших и гоблинов, и кельтов. Не случилось этого и позже — в пришествие норманнов…       Казалось — ничто и никогда не сможет заставить людей встать в один строй с гоблинами, забыв о тысячелетиях пролитой крови. Никто и думать о таком не мог… и ни в какие, даже самые безумные расклады не включал!       "Любопытно, — подумал я. — И судя по тому, что в Хоге сейчас учится только один чистокровный ирландец, что ровно вдвое меньше, чем, например, индусов, я, кажется, знаю, чем все закончилось".       — Итак. Ирландские маги и гоблины пришли к определенному соглашению. Теперь оставалось только победить. А вот с этим все было достаточно смутно. Сил все равно не хватало, а наивными мечтателями не были ни те, ни другие. Поэтому было принято решение усилить союз еще одной стороной. Оборотнями.       В итоге получилось очень гармоничное сочетание. Ирландские волшебники — это древние, еще доимперские знания и умения. Пусть суровые и жестокие, но весьма действенные даже сейчас. Гоблины — это веками собираемые артефакты и огромные деньги. Оборотни — ударная сила и разменная монета, которую никто не стремился взять в руки — а вдруг заразишься?       Подготовка велась в строжайшей тайне. Все причастные ходили под магическими договорами класса "молчи или умри". Более того, для успокоения Аврората ирландцы хитро замаскировали усобицей свою истинную численность, списав на потери некоторое количество своих самых сильных волшебников — готовились-то к восстанию не один год, так что время было. Смешно, тогда для фиксации факта смерти любого мага, кроме лордов конечно же, хватало одного лишь слова ближайшего родственника… — Староста сделал в рассказе паузу, чтобы снова промочить горло.       "А вот насколько бы он ни любил это дело, но долго непрерывно говорить он явно отвык", — отметил я.       — Что-нибудь непонятно? — спросил утоливший жажду лектор.       — Нет-нет, — мотнул я головой.       — Хорошо. Тогда я продолжаю.       Благодаря всем проведенным мероприятиям восстание оказалось полнейшей неожиданностью для всех. Для Палаты лордов, где на экстренном созыве было объявлено о выходе семидесяти пяти ирландских кланов из состава Британской Палаты и образовании независимого Магического Эирина. Для Министерства магии, которое прямо посреди рабочего дня подверглось совершенно безжалостному, по-гоблински кровавому налету вроде бы только-только удачно замиренных зеленокожих коротышек. Даже для магглов оно стало неприятной неожиданностью, потому что по привычке гоблины опять подожгли маггловский Лондон. Пожар до Великого лондонского не дотянул. Гоблины в умении поджигать не прогрессировали так же быстро, как магглы — в умении эти пожары тушить, но все равно были и разрушения, и жертвы. Ну а живущих в сельской местности магглов и волшебников начали терроризировать оборотни, ловко маскирующиеся под одичавших собак.       "Предательство Человечества!" — именно так, не меньше, назвали случившееся британские маги. "Политическая гибкость" — пожали плечами ирландцы и продолжили войну. Боевые действия начались очень удачно для альянса ирландских колдунов и сквибов, гоблинов, оборотней — и, соответственно, неудачно для английских волшебников. Поэтому уже считавшие себя победителями ирландцы эти обвинения иначе, как "вопли изнасилованной проститутки", и не воспринимали.       Но альянс слишком рано стал праздновать победу.       Министром магии в то время был Гесфестус Гор. Волшебник, получивший широкую известность и общественное признание за то, что безжалостно подавил предыдущее восстание гоблинов. Он бы и с этим не отказался поступить точно так же, но… алмаз алмазом режется. Получив несколько "болезненных ударов", а по сути — потеряв до двух третей подконтрольных Министерству боевых отрядов, Гесфестусу пришлось переломить себя и, рискнув многим, принять несколько весьма спорных политических решений.       Основная проблема, которая стояла тогда перед ним, — это банальная нехватка сил. Сложилась парадоксальная ситуация. Количественно английских, уэльских и шотландских волшебников было заметно больше, но "здесь и сейчас" повстанцы с небольшого островка и их союзники оказались многочисленнее, чем волшебники империи, над которой не заходило солнце! Ведь часть магов эмигрировала, часть — сточила свои родовые отряды друг о друга. Ну а в Аврорате, к тому моменту ставшем синекурой, сменилось уже два поколения служащих. И были они совсем не чета легендарному Первому Составу, бившемуся в войнах принятия Статута, поэтому и потери несли страшные.       Для того чтобы избежать скорого поражения — хотя бы избежать поражения, про победы речь тогда еще не шла, — Гесфестусу потребовалось срочно изменить соотношение сил в свою пользу. Хотя бы установить паритет. И надо отдать ему должное, у него это получилось. Вот только плоды его решений мы пожинаем до сих пор…       Староста, по типично лекторской привычке дать аудитории возможность задать вопрос, сделал долгую паузу. Не дождавшись, он хрипло продолжил:       — Итак. В решении таких задач всегда существовало два подхода, и они очевидны до примитивности. Первый — это увеличить численность лояльных тебе войск, второй — уменьшить численность войск противника. Кто разбирал хотя бы одну гражданскую войну, знает, что в таком типе конфликта имеется еще идеальный, третий способ, совмещающий первый и второй. Переход части сил восставших на сторону лоялистов. Увы. В этот раз применить его было невозможно, потому Гесфестус пошел первыми двумя. Одновременно. Для начала он в срочном порядке стал восстанавливать численность своей армии. Помимо того что он расширил набор в Аврорат (после рейдов гоблинов и оборотней недостатка в хорошо мотивированных добровольцах не было), он принял решение создать параллельную структуру. Именно тогда появляется Магическая Стража, предназначенная снять с Аврората некоторую часть рутинных задач, дабы последний смог сосредоточиться только на войне. Ну а так как рутинная служба никогда не была особо требовательна к качеству человеческого материала, то в Стражу стали набирать даже полукровок.       Здесь староста сделал еще одну глубокомысленную паузу, внимательно всматриваясь в мое лицо.       — Что?       — Хех… На этом месте ты, если действительно любишь историю, должен был ахнуть. Но по твоим глазам я понимаю, что ты не видишь в сказанном ничего необычного.       — А должен?       — Во-о-от! Мало кто на самом деле осознает, насколько мы меняемся. И насколько этот процесс незаметен. Ты спрашиваешь, что в этом такого? А то, что до этого момента в Аврорат допускались только, подчеркиваю, только чистокровные волшебники с хорошей родословной. Третьи и далее сыновья, которым было больше некуда идти. Как и в Министерство вообще. После декрета дорога сначала в Стражу и в Аврорат, а потом и в другие отделы Министерства магии для полукровок стала открыта. И чем дальше, тем меньше чистокровных стало идти в Министерство. Просто никто из нормальных волшебников не хотел работать рядом со всякой швалью. Итогом же стало то, что всякие грязнокровки, которых раньше без слов спихивали на алтари, почувствовали свою силу и вместо бесконечной благодарности, что им позволяют жить, укусили кормящую их руку, начав активную борьбу за власть!       — Хм…       — Ну, это тоже другая, уже гораздо более поздняя история. Вернемся во времена Гесфестуса. Второе, что был вынужден сделать министр, это попросить у аристократов Палаты лордов собрать их родовое, хех, ополчение. И если первое решение могло в будущем породить проблемы для Магической Британии, то второе уже было опасно лично для самого Гора.       — Почему? — удивился я такому выверту логики.       — Потому, что Министерство создавалось магами-аристократами, подписавшими Статут, для того и только для того, чтобы реализовывать решения Палаты лордов. Основной смысл этих решений, как ты отлично знаешь, можно свести к простому: "Мы [аристократы] должны жить спокойно и хорошо, а вы — это житье нам обеспечить. Пока вы выполняете эту задачу хорошо, вы нас не интересуете". Последнее нужно понимать как "делайте с другими волшебниками все, что хотите". Если провести понятную аналогию, то образовавшаяся с принятием Статута Магическая Британия — это земельный надел, Палата лордов — ее владетель, а Министерство — управляющий. Ну а не входящие в Палату волшебники и волшебные существа — это сервы и домашний скот. Для любого господина это совершенно нормально — переложить свои проблемы на подчиненных. В конце концов, они для этого и существуют. Но что бывает, когда ситуация складывается наоборот? Что случается с тем управляющим, который вместо того, чтобы подобострастно подносить хозяину кошелек за кошельком, начинает грузить того серьезными проблемами? Правильно! Его меняют на другого!       — И?       — Гесфестус Гор был великим человеком. Военным гением. В самое тяжелое время, когда Магическая Британия готова была рассыпаться на куски, из-за чего, кстати, некоторые лорды Уэльса и Шотландии совсем бы не расстроились, он выстоял. Он предпринял ряд весьма непопулярных шагов. Ему пришлось отозвать со всего мира верных магов. Кстати, именно этим некоторые исследователи объясняют тот факт, что Магическая Индия, в отличие от маггловской, смогла отстоять свою независимость. С помощью этих волшебников и волшебниц он был вынужден "перекомпоновать" родовые дружины. Ведь собрать под единым командованием и обеспечить реальное единоначалие — между этими понятиями огромная разница. Мало просто получить силы, нужно их еще заставить выполнять приказы. Любые, а не только глав родов. А "ополчение" было то еще. Когда на обучении не экономят ни сил, ни средств, то на выходе получаются боевики, легко справляющиеся со стандартным аврорским копьем. По итогу в процессе "перекомпоновки" на кладбище отправилось до десяти процентов численности родовых дружин, что тут же серьезно поссорило министра сразу с тринадцатью аристократическими родами. Все понимали, что в случае поражения за его шкуру не дадут и ломаного кната. Он это тоже хорошо понимал.       Нужна была победа. Хоть какая-нибудь. И она случилась.