Диктатор

      Результат разговора с Волдемортом про проблемы с окклюменцией меня ничуть не удивил. Как и подозревал, помочь с "гранью" учитель ничем не мог (или не хотел), как бы я его об этом ни просил. А вот удивление случившимся и следующий из этого вывод о моей совершенно фееричной глупости — использовать то, о чем не имеешь никакого понятия — его неприятно поразили. И достаточно сильно, так как подробную лекцию о технике безопасности, а также об обязательности следования ее требованиям я получил незамедлительно и без какой-либо просьбы со своей стороны.       Оправившись от круциатуса (надо признать, короткого и незлого — "запоминательного", то есть Волдеморт был в нормальном настроении и наказывал только "потому что так положено"), я попробовал отпроситься у учителя на каникулы. Объясняя куда, к кому и на сколько хотелось бы мне съездить, я внутренне был готов к "ни в коем случае, ученик, круцио". Однако вместо этого Волдеморт неожиданно разрешил мне все:       — Зачем ты меня спрашиваешь? Я не запрещаю тебе жить так, как тебе хочется. Намереваешься съездить к своему крестному? Езжай, — пожал плечами учитель, и призвал пергамент. Поводил над ним волшебной палочкой, сложил пару раз и бросил мне в руки. — Передай моему доброму знакомому лорду Лусеро пожелания здравствовать.       "Угу-угу, — подумал я, — быстро выходя из зала, параллельно пряча письмо Темного Лорда поглубже в карман. — Знаем мы это "не запрещаю". Может быть, у Вальпургиевых рыцарей все было по-другому, а Упивающиеся живут по закону: "Я ничего тебе не приказываю, друг мой, но только попробуй не сделать, как сказано, раб!" и "все успехи только благодаря мне, а неудачи — только из-за вас!" Но, как бы там ни было, я свободен! Солнце, море, фрукты, испанки — ждите! Я еду к вам!"       У Темного Лорда по семь пятниц на неделе: сегодня отпускает, а завтра — уже передумал. Поэтому, получив разрешение, следовало не медлить, и, как говорится, пользоваться случаем. Я и воспользовался. Тут же быстренько откланялся и рванул домой, собираться в отпуск.       На время моего отсутствия мэнор привычно был оставлен на Лотту и, новинка этого лета, на Уэйна. Брат оказался таким доверием слегка ошарашен — все еще никак не мог до конца ощутить себя наследником благородного рода. Того, что он тем или иным образом навредит, я не особо боялся. Во-первых, оставалась домовая, у которой приоритет подчинения был строго "прописан", а во-вторых, Уэйну должно было быть тупо не до этого. Работа отнимала у него кучу времени и сил, а остаток собирался добить я, оставив ему список мелких поручений длиной фута в три.       Заморачиваться с получением международного портключа в сотрясаемом переменами Министерстве я не стал. Пошел уже проторенным морским путем. Оборотку отменного качества мне из запасов Упивающихся выдал Хвост, а фунты на билет и всякие мелкие траты по удобному для всех курсу с удовольствием обменяли Хопкинсы. Два дня круиза "все включено", и вот я уже ступаю на землю Испании.       В порту, как договорились заранее, по почте, меня приняли посланцы Лусеро. Охрана дождалась, когда срок действия оборотки закончится, тщательно осмотрела меня, признала безопасным и через пару мгновений мы оказались в мэноре испанцев.       Лусеро встречали меня всей семьей. Риккардо Мигель де Лусеро и Асусена Инесса де Кармона совсем не изменились за те пару лет, что я их не видел. Антоннита Мария де Лусеро-и-Кармона стала еще красивее. Хотя южноевропейский типаж совсем не в моем вкусе, но не признать достоинств этой полностью распустившейся во всей своей красе знойной испанской розы я не мог. А вот друг мой Наваха, он же Гильермо Риккардо де Лусеро-и-Кармона, изменился здорово. Вытянулся, раздался в плечах, лицо почти потеряло детскость. Уже сейчас, несмотря на относительно сопливый возраст, он выглядел больше молодым мужчиной, чем крупным ребенком. Впрочем, вся взрослость мигом слетела с Рика, стоило отцу, матери и, главное, строгой старшей сестре пропасть с горизонта. В глубине души мой старый приятель остался все тем же веселым шалопаем, мечтающим о подвигах и приключениях, а пока не дающим расслабиться своим учителям и одноклассникам в Эскуэла де ла Магика.       Заселение произошло быстро. Мои прошлые комнаты остались за мной, да и вообще, судя по поведению Лусеро, те не просто предназначались для моего временного проживания, а были лично моими. Потом был праздник в честь встречи после долгой разлуки. Так как из всех присутствующих только один человек имел причину не любить меня, ужин прошел в теплой и спокойной обстановке. Никаких залов на сотню персон вне зависимости от числа присутствующих. Никаких сотен приборов и десятков перемен блюд. Никаких расфуфыренных платьев и костюмов с впивающимся удавкой в горло галстуком. Свободная одежда. Небольшая уютная комната. Столик с мясом, рыбой, закусками, фруктами и вином. Домовой эльф, что в невидимости быстро подносил и аккуратно подливал… Все просто и по-домашнему, чтобы можно было максимально расслабиться. С приемами в Министерстве или у Малфоев даже не сравнить. Разговор был под стать обстановке — прост и легок. Даже слегка угрюмый Риккардо Мигель рассказал пару баек из своей молодости.       После мы с Навахой оккупировали одну из выделенных мне комнат и проболтали почти всю ночь. Письма письмами, но живое общение — это совсем другое. Чтобы беседа протекала веселее, а горло не пересыхало, мы взяли с собой легкого вина по паре кувшинчиков на брата. Для начала, по паре…       Насколько оно было легким, я узнал тогда, когда проснулся на следующий день… к обеду. После настала традиционная сиеста, которую я решил потратить не на сон, выспался, а на подготовку к беседе со своим отцом-в-магии. Я уже не раз репетировал ее, причем не всегда — мысленно, однако лорд Лусеро — это не Уэйн. Осталось только дождаться удачного предлога…       Впрочем, как показала практика, традиционно я оказался далеко не самым умным человеком в мире. Не успел даже на вторую ветку вероятного развития событий перейти, это которая у меня была помечена: "недовольный, но договороспособный", как с домовиком пришло приглашение от Риккардо Мигеля подойти в его кабинет. Собравшись с духом, я отправился вслед за домовиком к хозяину поместья. Как ни печально было бы напороться на третий, "очень недовольный и совсем недоговороспособный" вариант, но оттягивать серьезный разговор в слепой надежде "а вдруг" — это уж совсем несусветная глупость. Пусть даже придется сразу же после разговора отправиться обратно домой, но нарывы нужно вскрывать до того, как гангрена пойдет вглубь. А конкретно этому нарыву уже два года…       Кабинет, в котором меня ждал Лусеро, в отличие от его личного, был обставлен в минималистическом стиле. Ни картин на стенах, ни штор на узких окнах. Пустой стол по центру, два кресла для собеседников с разных сторон, одно напротив другого. И магия. Чудовищное количество защитных чар, от которых у меня волосы на спине, будто от статики, встали дыбом. Именно так выглядит в мире магии классическая переговорная комната.       — Садись, — лорд Лусеро, с мрачным лицом расположившийся в одном из кресел, кивком указал мне на другое.       Я сел.       Помолчали.       — Я думаю, нам следует серьезно поговорить, — первым нарушил тишину Риккардо-старший.       — Согласен. Однако прежде чем мы начнем, могу я задать вопрос?       — Задавай.       — Логан Крэбб, мой покойный отец. Он был вам побратимом…       — Что ж, — заметно расслабился лорд Лусеро. — Это будет проще, чем я ожидал. В частности, именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Пришла тебе пора узнать все целиком. Логан обещал написать тебе подробное письмо. Надеюсь, ты его посмотрел?       — Да.       — Это хорошо…       — Чего же там хорошего? Проклятье, из-за которого он всю жизнь вынужденно вел себя со мной как конченый ублюдок?.. А если бы я не поверил письму, что это была всего лишь маска? Или же не принял бы, после всего того, что было?       — Хорошо, что не сжег не читая. И вдвойне хорошо, что про мрачные страницы истории своей семьи ты узнал от отца, избавив меня от этой… неприятной обязанности. А насчет проклятья… Гордись! Гордись, что Логан смог обмануть судьбу, и помни цену, заплаченную им за то, чтобы ты жил!       — Я помню… — выдохнул я. "Похоже, зря я боялся этого разговора. В Риккардо больше гордости за друга и смирения перед выпавшими на его долю страданиям, чем ненависти к исполнителю смертельного приговора побратиму от Мать-ее-магии…"       — Возвращаясь к проклятью. Как ты знаешь, мы с твоим отцом оба воевали за Волдеморта. Прикрывали друг друга в бою. Сдружились. Стали побратимами. Но однажды воинская удача повернулась лицом не к нам, и я попал в плен. Так как я был иностранцем и за меня вступились… хм… родственники, участи остальных неудачников я не разделил. То есть не был зарыт где-нибудь без суда и следствия, и даже не посажен навечно в Азкабан, а отделался всего лишь штрафом и клятвой "никогда не ступать на земли Британии". Окажись на моем месте Логан, за него бы заступиться было некому…       Когда Волдеморт пал, на его соратников началась всеобщая загонная охота. Честно скажу, не без оснований, ибо творили они… хм, мы, всякое… Крэбб убежать не успел. Его взяли. Одно то, что не казнили сразу же под предлогом "сопротивления при задержании" — уже чудо. Скорее всего Дамблдору, верховному судье на процессах восьмидесятых, требовались актеры и должники… Логан хотел жить, но еще больше он хотел, чтобы выжил ты. Единственным способом спастись, что друг смог найти из камеры Аврората, стал вассалитет у Малфоя.       — Эм, погодите. Если отец так любил меня, но боялся проклятья сыноубийцы, то почему же он тогда… ну… не погиб в бою?       — Он рассматривал и такой вариант. После войны, когда Волдеморт выиграет… Но Темный Лорд проиграл, и без отца твоя жизнь в управляемой Дамблдором стране была бы очень недолгой.       — То есть, меня убил бы Дамблдор? Лично? — "Хм… Не слишком ли вызывающе получилось?"       — Нет, — отрицательно покачал головой Лусеро. — Дамблдор тебя бы не убил. Разные там ходили слухи, про его детство и юность, но один факт остается фактом. Дамблдор никого не убивал. Вообще. Даже участвуя в бою. Даже — на дуэлях. Даже — врагов. Это признают все без исключения. В том числе и те, кто готов повесить на него все плохое, что когда-либо случилось в мире со времен исхода дивного народа.       Однако не следует очаровываться великим светлым волшебником. То, что он никого не убивал лично, не значит, что это не сделали другие по его приказу или… с его молчаливого разрешения. А еще, бывает так, что и делать ничего не нужно. Ведь зачем убивать, если можно просто "предоставить своей судьбе"? Поверь мне, ваше… да и не только ваше общество безжалостно к слабым и беспомощным!       Тут, вспомнив свалку, Лютный, и первых умерших от моей руки людей, я не нашел, что возразить Лусеро, и понимающе кивнул.       — И прежде чем начнешь меня переубеждать, — Риккардо Мигель, видимо, принял меня за скрытого фаната Дамблдора, — ответь себе на простой вопрос. А многих ты знаешь по этому вашему Хогвартсу как детей Вальпургиевых Рыцарей? Куда все они подевались?       — Может, их никогда и не было? — не мог не спросить я, уловив слабое место в рассуждениях крестного. Чем только подтвердил его догадки в моей продамблдоровской ориентации.       — Умер бы Логан, и тебя бы так же "не было"! Хоть Дамблдор формально никого и не убивал, у него на руках, как и у вашего Мерлина — тот, кстати, детишек убивать совсем не стеснялся — море крови. Так что ни в коем случае нельзя обманываться внешними видом и считать Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора всего лишь чудаком-профессором. Он великий волшебник, мастер трансфигурации, опытный и сильный боевой маг, талантливый политик, ловкий манипулятор и крайне опасный и безжалостный фанатик. Держись от него как можно дальше!..       Возвращаясь к послевоенным временам. Если бы победил Темный Лорд, Логан был готов умереть хоть на следующий же день после победы. Нашлись бы друзья, соратники или, хотя бы, нейтралы, кто воспитал бы тебя правильно. Но чего нет, того — нет, и мой брат вынужден был придумать другой план. Нужно было продержаться, пока ты не вырастешь, а потом… Плохое отношение к тебе не доставляло ему никакого удовольствия. Это было не более чем вынужденной тяжелой, но необходимой мерой. Одним из пунктов плана. Нельзя, чтобы ты привязывался к Логану. Наоборот, нужно, чтобы ты держался от него подальше. Проклятье могло извратить любое, даже самое невинное действие. Он даже кулек конфет тебе купить боялся, только тогда, когда совсем уж сил терпеть не было!       Я помнил про найденный мной мешочек с окаменевшими сладостями, но истинный смысл находки дошел до меня только сейчас. Он не был доеден пацаном не потому, что Винсент не любил сладкое. Еще как любил. Просто это был подарок от отца. Редкий подарок…       "Вот тебе, Рон Уизли, и счастливое детство богачей-слизеринцев…" — подумал я и спросил:       — Если вы оба знали, что все окончится так плохо, то почему меня не отправили к вам? Заранее. Или потом? Да и вообще, почему я только слышал, что у меня есть крестный, но не знал — кто? И познакомились мы в итоге каким-то чудом…       — Чудом, да. Волей Магии… К сожалению, все не так просто. Во-первых, мы не знали. Знали бы — не стали бы участвовать на заведомо проигравшей стороне. Во-вторых… Был бы ты знаком с Волдемортом, то не задавал бы вопросов, почему нельзя было тебя отправить ко мне сразу после рождения. Темный Лорд тоже не собирался проиграть, так что с пораженцами разговор у него был короткий. А потом Логан просто не успел. Слишком быстрой и безжалостной была реакция Министерства, которое больше не сдерживала Палата лордов. После… После Крэббов не отпускал уже Малфой. Люциус — не дурак. Он знал про проклятье и потребовал от вассала никуда не отправлять своего сына. Такой удобный инструмент влияния терять было бы глупо. А насчет знакомства… Мы с Логаном посчитали, что так будет лучше. Я не мог приехать в Англию и помочь тебе, а ты не мог приехать ко мне. Только безысходность и злобу плодить! Но, в итоге, ты все сделал сам. Вот только как…       Мы еще помолчали. Было слышно, как ласковый южный ветерок шелестит ветвями декоративного кустарника под окном.       — Кх-м, — прочистил я горло и развернул беседу обратно к той теме, которая больше всего волновала меня в сложившейся с испанцами ситуации. — Клятва побратимства. Она требует от вас отомстить убийце… — После достаточно дорогостоящего способа, каким я обрел себе брата, пришлось собрать всю возможную информацию о побратимстве, о правах и обязанностях сторон, а также о подводных камнях данного магического договора. — А то мне как-то… м-м-м, не очень комфортно осознавать, что может случиться со мной в этом доме.       — Клятвы… — поморщился Лусеро, щелкнул пальцами, и появившийся в мгновение ока домовик вложил ему в руку бокал с чем-то ароматным и крепким. — Это больной вопрос. Как побратим я обязан отомстить за своего брата. Тебе отомстить. Как отец-в-магии — обязан всеми силами защитить. Тоже тебя. А еще есть благодарность за спасение жизни единственно сына и наследника рода. У которого тебе Долг Жизни, то есть прежде чем убить тебя, я должен убить Гильермо. Или убиться о тебя и обязать его местью. Как он вывернется, вынужденный магией одновременно и убить тебя, и спасти — будет уже его проблемой. В итоге, какое бы решение я ни принял, я все равно нарушаю ту или иную магическую клятву. А теперь повтори, что это тебе как-то некомфортно!       — Извините, — смутился я. Под таким углом на ситуацию я как-то не смотрел.       — В этом и состоит основная опасность клятв. Магия очень любит "восстанавливать равновесие"!       — Понятно. Но как быть-то?       — Не беспокойся. Я до самой своей смерти буду готовиться отомстить. Ну а мертвому от метки предателя крови ни жарко, ни холодно… Однако есть важный момент. Магия всегда пытается все усложнить, поэтому, я прошу тебя, верни моему сыну слово, что вы станете побратимами. Не следует вашему поколению повторять за нашим… трагедии.       — Хорошо.       — И да. В обязательном порядке переживи меня!       — Постараюсь, — радостно улыбнулся я. Со страшным грохотом у меня с души свалился огромный камень. Судя по виртуальной силе удара, размером он был с Гром-камень, никак не меньше.       — Уж постарайся! — впервые улыбнулся мне Лусеро. — Ну а теперь, — пара хлопков в ладоши, и стол стал заполняться различными вкусностями и напитками, — поведай, чем ты там живешь? Я, конечно, Гильермо терзал, но вживую — совсем другое. Напомни, кстати, выдать тебе потом связное зеркало.       — Что рассказывать-то?       — А все, что хочешь!       "Хм… Вы хотите историй? Их у меня есть!" — подумал я, достал из кармана листок с посланием Волдеморта и протянул крестному.       Веселый Рикардо взял письмо, открыл и вздрогнул, изменившись в лице.       "Печати-то, поди, такой давно уже не видел. Но помнит, помнит…"       — Знаешь, что тут? — серьезно спросил он.       — Не-а, — покачал я головой. — У меня нет привычки читать переписку своего учителя-в-магии, — с деланной небрежностью бросил я, добивая своего собеседника.       — Рассказывай! — подался вперед Лусеро. — Все рассказывай!       И я рассказал. Про Волдеморта и Дамблдора. Про ученичество и грань окклюменции. Про кентавров и Амбридж. Про Пия и Азкабан, что мог, что было не закрыто клятвами. Про личный отряд и скорую сессию Палаты лордов, о которой я ничего не знаю. Про Каркарова и Уэйна. Умолчал я только про убийство Боунс и мои отношения с Церковью. Все же гордость-гордостью, но и здравый смысл терять не нужно. Мало ли, как он среагирует, и кто знает, где потом эта горячая информация всплывет…       С каждой следующей невыдуманной историей из моей жизни брови Риккардо Мигеля взлетали все выше и выше, а хмыки и мычание становились все выразительнее и выразительнее. Где-то минут через двадцать Лусеро вызвал в кабинет жену, а еще через час в дверь просочился и притих в уголке на трансфигурированном стуле Рик-младаший.       — Где-то вот так вот, в общих чертах если… — подвел я черту под своим рассказом, когда черная, как кофе, южная ночь уже давно приняла мир за окном в свои объятья.       — М-да, — потер виски крестный. — Однако… Знаешь, и отец, и мать тобой бы гордились!       — Ага! Вот это приключения! — восторженно вторил из своего угла Гильермо. — Мне бы так! — брякнул сдуру он, и тут же затих, напоровшись на выразительные взгляды отца и матери.       — Никаких приключений! Забыл про цепь? — прошипела Асусена Инесса.       — Нагрузка на тренировках уже мала стала? Так я накину! — с угрозой добавил лорд Лусеро.       — Никаких приключений, никаких приключений, — пробормотал Наваха и покорно склонил голову, спрятав таким образом полный непослушания взгляд.       — Так, — лорд внезапно осекся, и замолчал надолго, глубоко о чем-то задумавшись. — Да, можно попробовать, — пробормотал он. — Так. Значит, завтра-послезавтра отдыхай. Инесса, займи его чем-нибудь полезным. А потом, я думаю… Попробую помочь тебе с проблемой. И да. Письмо с ответом я напишу, а на словах учителю своему передай, что сейчас у нас столько свободных бойцов нет.       На следующее утро меня рано-рано растолкал Рик, и мы отправились на зарядку. Размялись, потренировались, кто как умеет, с любопытством кося глазом на соседа. Потом, пользуясь отсутствием куда-то отправившегося по делам отца и крестного, но под присмотром начальника охраны поместья, смахнулись. В магических дуэлях Наваха смог взять не больше трети, но с каким же разгромным счетом я продул дуэли обычные! На ножах быстрый, юркий и выносливый парень не отдал мне ни единой победы, хотя большинство моих проигрышей не было "всухую". Зависть-зависть-зависть!       После обеда и сиесты меня взяла в оборот леди Лусеро. Попросив никуда не убегать, она привела в мои комнаты незнакомого пожилого волшебника самого благообразного вида. Сей достойный муж с благородной сединой на висках оказался испанским колдомедиком, специализирующимся на ментальных повреждениях. Магически осмотрев меня, пощупав легкой легилименцией память, позадавав вопросы, аналогичные таковым от его английского коллеги, и немного подумав, он выдал свой диагноз.       — Ядро создается без особых перекосов. Повреждений памяти нет. Прорехи от заклинания забвения и магических клятв присутствуют, но минимальны. Я у вас ничего страшного не вижу.       — То есть, как "ничего страшного"? — удивленно спросил я. — Ядро у меня из плохих, а это, как мне говорили, ошибка! А остальное? Изменение сознания? Новая, непохожая на старую личность после перехода за грань? А чужой контроль? Это что, все ложь?       — Нет, не ложь. Действительно, создавать ядро из одних только плохих воспоминаний — чудовищная ошибка, которая приводит к очень опасным последствиям. И, несомненно, вследствие изучения окклюменции происходит изменение сознания. Да, что после перехода грани личность меняется, тоже верно.       — Тогда как это все соотносится с вашим диагнозом?       — Полностью. Дело в том, что сколько ни смотрел, ничего из вышеописанного я у вас не нашел!       — Как не нашел? — опешил я. — Мне говорили, что занимаясь без учителя, я сделал все возможные ошибки, какие только можно было сделать!       — Да. Ошибки вы сделали. Да, действительно, много. Вот только тяжесть этих ошибок вами серьезно, скажем так, преувеличена.       — Стоп. То есть меня что, обманули?       — Нет. Я, каюсь, посмотрел эти воспоминания. Благо они совсем свежие и лежали на самом верху. Видимо, на вас та встреча произвела неизгладимое впечатление.       Восхитительный пример британской риторики! Вам принесли стандартную клятву говорить только правду. Вот он и говорил правду, только правду и ничего, кроме правды… но не всю! Зато клятву "не дать обмануться самому" никто — ни вы, ни тем более он, не давали.       Например, мой почти коллега рассказывал вам, что ваше "веретено" создавалось неправильно, без участия специалиста. Это правда. Далее, он сказал, что ваше ядро сформировано из плохих воспоминаний. И это правда. А вот то, что помимо плохих на вашем "веретене" в обязательном порядке есть и другие воспоминания, он не сказал.       Дело в том, что даже самые отвратительные и тяжелые воспоминания всегда связаны с хорошими. Например, съели горькое — пойдет и часть воспоминаний о сладком, как о неком эталоне, почему горькое — плохое. Кто-то вам отомстил? Пойдут и приятные воспоминания о том, за что вам отомстили. Погиб близкий человек? За этими воспоминаниями последует и часть приятных. Тех, почему этот человек был вам близок и дорог. Из-за этого свойства человеческой памяти создать ядро из чистых, моноэмоционально окрашенных воспоминаний можно только в двух случаях. Либо кто-то извне создает искусственный фильтр, тот самый учитель, которого у вас не было, либо ваша жизнь должна состоять только из ужасного. Последний вариант: а) невозможен в принципе, ибо если все вокруг чернее-черного, то на фоне него и серое будет казаться ярко белым; б) новая личность ничем не будет отличаться от старой.       Другое умолчание — серьезные изменения психики после грани. Да, такие случаи возможны. Они подробно описаны в книгах, так как их, в среднем, не больше… сотой доли процента! Да-да! Таким неудачником оказывается лишь один из десяти тысяч! В большинстве же случаев "ужасные изменения" личности выражаются в такой серьезной форме, как, к примеру, изменение любимого цвета, или проявившаяся любовь к устрицам, хотя раньше человек их ненавидел. Лично я за все время моей без малого тридцатилетней практики встречал только такие! И ни одного по-настоящему опасного!       — Тогда зачем это все было сделано?       — А он, случайно, вам не предлагал лечение?       — Предлагал.       — Дорогое?       — Очень.       — Вот вам и ответ… Догадываюсь, какое именно лечение вам предстояло. И оно действительно было бы полезным. Однако степень этой полезности… Вам же прямо сказали — никаких гарантий.       — То есть, меня хотели развести на деньги?       — Это вы сами предложили развести себя на деньги. Он лишь задрапировал все в тряпки, нарезанные из кусков истины.       — Так что вы мне посоветуете делать? Ведь потеря контроля уже у меня была, и не раз.       — А скажите, было ли то, что сделали другой-вы, неверным?       — М-м-м…       — Или же таким, что после долгих размышлений сделали бы и лично вы?       — Ну-ну-ну…       — Знаете, молодой человек, мой вам совет — для начала перестаньте забивать себе голову всякими ужасами. В нынешнее время у вас гораздо больше шансов умереть от авады или маггловского автомобиля, аппарировав в неудачное место, чем сойти с ума от ошибочно изученной окклюменции. В конце концов, если бы все было настолько ужасно, то окклюменция как магическая дисциплина уже бы века назад безнадежно отмерла в связи с естественной убылью носителей-практиков!       Не согласиться с этим логичным доводом было нельзя. Да, честно говоря, и не особо хотелось не соглашаться. Надежда, как говорится, умирает последней, так что верить хочется в то, во что хочется верить. В хорошее.       — Поэтому… что вам там посоветовали? Больше ярких, хороших впечатлений? Совет абсолютно правильный. Следуйте ему!       В общем, всю следующую за посещением врача неделю настроение у меня было приподнятое. Его не могло испортить даже то, что как такового отдыха у меня и не было. Антоннита Мария уехала. Подозреваю, из соображений "как бы чего не вышло" родители услали ее куда подальше. Гильермо, чтобы не мешал, тоже изрядно нагрузили подготовкой к учебе и тренировками. А вот крестный и его жена практически все свое время посвятили мне. Видимо, пытались отдать скопившиеся за годы разлуки долги внимания, общения и обучения за оставшиеся до сентября деньки. Ну, или, хотя бы, начать это делать.       На этот раз не было никакой языковой практики. "Слишком мало времени, чтобы тратить его на всякую ерунду. Потом, если захочешь, поболтаешь с Гильермо". И до родовой библиотеки Лусеро я не дошел. Фехтование, спарринги — только в объеме короткой утренней зарядки, чтобы быстро и надежно проснуться. Путешествия, развлечения, расслабление — все нахрен. Время сна больше пяти часов в сутки — четыре ночью и один днем — туда же. "Чтобы не спать и не чувствовать потом себя овощем, есть соответствующие зелья. Потом, после них, тебе будет плохо, но время это сэкономит сейчас, так что — пей!"       Будь я в действительности школьного возраста — уже на второй бы день такого распорядка бегал бы по потолку от ярости! А так — ничуть не обижался на ушедшие далеко за горизонт развлечения. Ибо то, что я получал взамен них было воистину бесценно. Знания! Прикладные знания о мире, в котором я живу!       Крестный и его жена занимались со мной по очереди. Утром Асусена Инесса читала мне лекции о домоводстве, управлении эльфами, брачных договорах, стратегии выбора жены и прочих "не важных" мелочах, которым меня должна была бы обучать мать и без которых немыслим повседневный быт. После сиесты эстафета переходила к Риккардо. Он знакомил меня с такими серьезными вещами, как: основы межгосударственной политики (кто, кому и сколько в этом мире должен), межродовая политика (то же самое, только в размерах волшебных кланов), экономика рода (как получить больше, чем отдано), логика и методы ведения переговоров (как собеседника вежливо оскорбить или невежливо поставить в безвыходное положение) и прочие "высокие" материи, которым вынужден заниматься глава рода.       Какие-то из этих лекций для меня уже казались наивными и примитивными, какие-то — наоборот, почти божественным откровением. Но и те, и другие я внимательно выслушивал и тщательно осмысливал. Ведь рассказывали все подробно, вопросы не только не запрещались, но и всячески приветствовались. Насколько же это удобно, когда есть человек, которому можно без всяких опасений задать любой вопрос, и он тут же даст ответ! Не нужно ломать голову, в каких книгах это может быть написано, далее как-то эти книги доставать, а потом — прелопачивать гору ненужной информации ради требуемого ответа. Которого, кстати, в этой книге может и не быть, или быть — но неправильным! И все это с максимальными терпением, честностью и откровенностью, приятно отличающимися от "это не я так плохо объяснил, а ты, дурак, ленишься учиться, круцио!", которым частенько под плохое настроение грешил Волдеморт.       Естественно, за настолько короткое время передать можно было только базовые знания, и то не все. Поэтому остальное, в качестве домашнего задания заочного обучения, должно будет поехать со мной в Англию в виде батареи пробирок, заполненных воспоминаниями-уроками. Быстренько, одним глазком, глянул в омуте памяти одно такое. Там лорд Лусеро, выглядящий чуть моложе, чем сейчас, с угрюмым видом рассказывал пустой комнате прошлое и настоящее политических конфликтов внутри английской Палаты лордов. Кратко, но весьма и весьма познавательно.       "Посмотрю — буду знать много про основных игроков, — подумал я и аккуратно упаковал пробирку в специальный держатель. — Как бы только на таможне меня не завернули…"       А за пять дней до намеченного на тридцатое августа отъезда домой я получил обещанный подарок. Вместо послеобеденной лекции Лусеро-старший повел меня в подвал. Там, в хорошо защищенной и не менее хорошо освещенной магическими лампами небольшой комнате стояло шесть письменных столов. Два были свободны и подготовлены для работы с документами (перья, чистая бумага, чернила, закладки), а остальные — буквально завалены горами книг.       При ближайшем рассмотрении книги оказалось не книгами, а толстыми папками для бумаг книжного формата с хорошим, твердым переплетом. Переплеты были трех цветов: черного, желтого и зеленого. Папок черного цвета было больше остальных, они занимали два стола. Меньше всего было желтых. Также папки различались по толщине. Черные, в среднем, были заметно тоньше зеленых и желтых. Если присмотреться, то у каждой папки на корешке и обложке можно было различить какие-то фамилии.       — Вот. Все здесь! Ровно пятьсот десять! — пояснил мне Лусеро.       "Мне это число должно что-то сказать?" — подумал я и взял первую попавшуюся папку. Повертел в руках, не открывая.       — И что там? — спросил я.       — Открой и посмотри, — разрешающе мотнул головой Риккардо.       Я открыл. Начал листать и читать, выхватывая тут абзац, там абзац. Пораженный прочитанным, я отбросил первую папку, схватил вторую, третью, еще одну… и полностью охреневший от осознания, что я вижу перед собой, присел на рефлекторно притянутый магией стул.       — Я же не успею даже просто пролистать! — простонал я.       — Заберешь домой.       — Заберу, даже если их придется волочь на собственном горбу без всякой магии! — уверил я крестного, сделавшего мне воистину царский подарок. Если в остальных папках было то же самое, что и в четырех только что просмотренных, то передо мной сейчас лежало досье на всю верхушку Магической Британии! Генеалогическое дерево и число активных членов, предположительное "количество палочек" в личной дружине, политические пристрастия и ориентировочный вес слова в Палате лордов, друзья и враги, объем доходов и их источник… В ужатом магией досье было собрано абсолютно все по каждому роду!       Что еще было очень удобно, так это отсутствие в тексте воды и экивоков. Сухая, холодная констатация фактов. Если, например, некий род Фарелл (из черной папки) жил с того, что похищал и перепродавал на континент девочек и девушек, и за посягательство на дочь рода Блэк этим самым родом был уничтожен до последнего члена, то так и было написано. Прямо и честно: сколько, за что, почему, каким образом. А не как сейчас — "Блэки — темный род, погрязший в глубинах черной магии, это известно всем и поэтому истинно". Или, если некий род Десмонд, неформальный глава ирландских лоялистов, приторговывает ингредиентами из магглов, снабжает кровью вампиров, то никаких любимых в Англии эвфемизмов вроде "поставщик особых ингредиентов маггловского происхождения" в папке тоже не было. Так и было написано — мясник.       Глупых вопросов о том, откуда у простого испанского волшебника взялась такая горячая информация, да еще в таком объеме, я задавать не стал. Если до того, как я рассказал про свои достижения, мне предназначались краткая выжимка, а теперь — полные досье, которые могут быть только у очень мощного рода (намного мощнее Лусеро) или у серьезной спецслужбы… Зачем спрашивать, если тут и так все понятно?!       — Читать начни с зеленых, — посоветовал мне довольный Лусеро. — В таких папках действующие магические семьи, чьи представители заседают в Палате лордов. Желтые — есть живые представители, но кольца лорда никто не надел. Черные — мертвые рода. Могут подождать. Ну как, понравился подарок?       — О да! Да! Да-а-а-а!!!       "Ну держитесь, лорды! Посмотрим, как вы сможете после такого, и сможете ли вообще, мне отказать! Осталось только где-то найти лишние каникулы, чтобы все это "съесть" и "переварить"! Теперь, опираясь на испанцев, я уж точно создам третий полюс силы!"