Судья судеб

«Кому-то все, кому-то ничего», – пришла мне в голову известная фраза. Как ни хотел, но невольно прислушивался к хвастовству Сереги Полтавского. Тот, окруженный своими шестерками, распинался, как погулял на выходных. Тридцатник профукал на все выпивки-закуски и прочее. – Прикинь, батяня расщедрился и еще нам байкеров с аттракционами подогнал. Парни зачетные, – продолжал повествование Серега. – Обещали меня потом научить трюкам. Мамаша, конечно, завыла. Но не должен же мой «железный конь» простаивать?! Полтавского я презирал, но завидовал его обеспеченности. Вот уж кто «упакован» по самую макушку. И с родителями однокласснику повезло. Правда, понять не мог, что такой парень делает в нашей обычной школе, но примерные мысли были. Серега не рвался учиться в элитных гимназиях. Это здесь он «первый парень на селе». А в других школах для богатеньких учеников так себя не покажешь. Только у нас в классе что пацаны, что девчонки восторженно слушают похождения этого мажорчика. Результаты ЕГЭ Полтавскому тоже не сильно важны. Где-то отучится потом для проформы и будет у родителя в компании работать. Оттого выпендреж для него был важнее всего. Он, чтобы проставиться перед своей кодлой, потратил тридцать тысяч! Для меня это сумасшедшие деньги. Недавно отчим мою заначку отыскал. Там-то и было всего четырнадцать тысяч, но я их почти два года собирал, убираясь в ресторане. А отчим-мудак отыскал и пропил! Еще и меня поколотил, мол, зачем скрывал, что накопил деньги. Мне тогда с нашего балкона хотелось сигануть вниз. Такое отчаяние накатило! И ведь не нажалуешься никому. Раньше мать еще заступалась, а после ей стало плевать на все и всех, кроме выпивки. Соседи на прошлой квартире, правда, иногда бдительность проявляли, если я орал громко от побоев отчима. Но он мне потом такого наобещал, что хоть вешайся или еще как лишай себя жизни. За два последних года я научился лавировать и не часто попадаться родственничку на глаза. Только обидно было, что этот алкаш мои деньги отыскал. Потом взял себя в руки. Придумал, что это моя плата за полученный урок. Впредь буду умнее. Теперь деньги, что зарабатываю, домой не ношу. Прячу там же, в подсобке ресторана. Между прочим, правильно делаю. Меня один раз поздно вечером, уже возле дома, какие-то парни тормознули. Ну, как обычно: «Дай закурить, деньги и телефон в придачу». Отметелили меня тогда знатно. Я в школу неделю не ходил, да и на работу тоже. Думал, уволят, но обошлось. За такие гроши вкалывать в этом ресторане никто не будет. Это я за сто пятьдесят рублей соглашаюсь пахать шесть часов подряд. Да еще никак официально не оформленный. Других дураков наш менеджер не найдет. Попенял мне потом насчет того, что в мойке и в коридоре разгрузки полы никто не мыл, а вдруг проверка какая нагрянет. Я молча ведро прихватил и пошел убираться. Болели ребра у меня еще долго. Наверное, парочку трещин заполучил. Да только пожаловаться было некому. Перевязал потуже, аспирин купил в аптеке и снова за работу. Зато со злорадством вспоминал, какие удивленные морды были у тех гопников. Ладно, сигарет и денег они не нашли, но долго поверить не могли, что в наше время кто-то может не иметь телефона. Да что там телефон! Отчим уже телевизор куда-то продал. Он бы и нашу квартиру «пристроил». Только по закону в ней прописан несовершеннолетний. Тетки из какой-то опеки приходили, когда риэлтор покупателя привёл. Мне тогда только пятнадцать исполнилось, понятное дело, что оставить без жилья не могли. Но риэлтор ушлый оказался. Отчим с ним и первую нашу квартиру продавал. Раньше у нас с мамой была шикарная трёшка улучшенной планировки. Отчим уговорил мать разменять на двушку с доплатой. Мамаша тогда уже выпивала крепко. А отчим ей «бутылочки» каждый день покупал. Так что с оформлением сделки проблем не возникло. И если по той квартире еще что-то можно было отсудить, то эта считалась «совместно приобретенным имуществом». А после смерти мамы отчим вообще полностью этой недвижимостью распоряжался. И на однокомнатную умудрился ее разменять. А поскольку этот урод нигде не работал, то спустил деньги быстро. Пил в те дни «не просыхая». Но я хоть какую-то свободу имел. Правда, убирать блевотину и прочее приходилось каждый день. А потом стало еще хуже. На работу этого алкаша никто не брал. Он пытался что-то еще продать, постепенно унося из дома все более-менее ценное. Старые книжки, что еще от бабули остались, отчим так никому и не пристроил и бросил в закоулке за магазином. Еле сдерживая слезы, я собирал что еще не промокло. Эти классики сейчас не модны. Оттого у отчима их никто и не купил. Но сборник Агаты Кристи я почти весь собрал, принес домой и спрятал на балконе. Но отчим, гад, отыскал вскоре и все с балкона покидал. Порой мне хотелось убежать из дома куда подальше. Но мысль о том, что такие запойные алкаши долго не живут, меня останавливала. Мать ведь от цирроза печени померла. Допилась, как говорится, до ручки. Так что я лелеял надежду, что и отчима постигнет подобная участь. Собственно, бежать мне было некуда. Других близких родственников не имел. Были где-то двоюродные дядьки. Но те, еще когда мама была жива, от нас отказались. А мы уже два раза адрес поменяли. Конечно, если бы хотели найти, то отыскали бы, несмотря на то что мы в разных городах живем. Но, похоже, лишняя обуза не нужна никому. Так что я ждал и терпел. Терпеть приходилось много чего. Отчим, скотина, придумал, где еще денег раздобыть. Он теперь частенько каких-то дружков приводил. Насиловать несовершеннолетнего пока никто не рискнул, но минет мне делать уже приходилось. Отчим первый раз меня хорошо веревкой связал. Пригрозил, что еще один зуб выбьет, если я тому мужику не отсосу. Повезло, что у самого отчима давно такой проблемы не было. Он и мать-то в последние года два не трахал по причине импотенции. Уверял, что и пить начал на почве стресса. Не знаю, что за стресс случился у этого лодыря. Он, кажется, в жизни никогда не работал. Жил за чужой счет. А теперь еще с помощью меня пытался на выпивку заработать. И если летом я мог домой поздно вернуться, то зимой у нас даже в подъезде не посидишь. Холодно. А бросать квартиру насовсем не собирался. За свое имущество я держался и переживал. Какой-то начальник из домоуправления приходил, и не раз. Обещал как-то хитро нас отключить от отопления и электричества, если не будем платить. Я, собственно, тогда и начал искать подработку вечером. Половину отдавал за оплату коммуналки, а остальное прятал. И таких трат за вечер, что мог позволить себе Полтавский, просто не понимал. Тот день в школе для меня прошёл, как в тумане. Хвастовство Сереги выбило из колеи. Каково оно это, когда тебя любят родители, потакают капризам, а все окружение ловит каждое твое слово? Нет у меня ничего из вышеперечисленного и не будет. Но имеется огромное желание достичь чего-то в жизни. Как я это буду делать – не знаю. Университеты мне точно не светят. Даже дело не в деньгах. Учебу я в последнее время подзапустил. Помню, когда мы только переехали в этот район, Полтавский со своими шестерками с меня каждый день домашнее задание требовал. Сам он себя решением задач не утруждал. Силы были не на моей стороне и списывать домашку я давал. А когда мать начала куролесить, мне уже не до уроков стало. Гулял дотемна, потом прошмыгивал в квартиру и укладывался спать. У нас тогда две комнаты было. Это сейчас в однушке от отчима только разве что в туалете можно схорониться. И то не факт. Задвижек на дверях не осталось. Отчим как-то напился и заперся изнутри. И ему, пьяному, что-то померещилось. Бился и колотил кулаками в дверь. Вышиб задвижку, да ещё мне накостылял. Так и не поверил, что это не я его запер. Но защелки потом все оборвал. Так что заниматься дома я успевал в короткие моменты отсутствия отчима. А если учесть, что сам еще работаю до десяти вечера в ресторане, то не так уж много у меня остается времени. До Сереги Полтавского не сразу дошло, что учиться я перестал. Он мне как раз какой-то реферат дал. А я не успел. "Помяли" меня шестерки Полтавского знатно. Били в туалете. А потом еще дружно помочились. Только учиться я лучше не стал. Не помог даже такой «стимул». И вскоре от меня отстали. Но подколки слышу каждый день. Мол, одежда заношенная и прочее. Одно время насмехались, когда я информатику в классе старался делать. Тогда даже наша преподавательница не поверила, что у меня дома компа нет. Я эту дуру расфуфыренную в гости пригласил. Она, конечно, не пошла. Но с нашей классной побеседовала. Та и подтвердила, что жилищные условия у меня хуже некуда. И вмешиваться смысла нет. Летом мне уже восемнадцать лет исполнится, и вообще это не проблемы школы. Главное, чтобы ЕГЭ хоть как-то написал. Окончания школы и я ждал с нетерпением. До осени как-нибудь переживу. А там армия. За это время отчим точно до смерти допьется. Главное, чтобы квартиру за долги не отобрали. Последнее время уж больно «мутных» собутыльников отчим домой притаскивает. Этим вечером мне снова не повезло. Шляться по улице я не смог, поскольку был сильный мороз. Так что пришлось домой возвращаться. Купил себе по дороге макарон. Кто-то считает, что быстрорастворимая лапша дешевле? Это, наверное, кому готовить лень. Я лучше кастрюлю макарон наварю. Собственно, отчего я в том ресторане до сих пор убираюсь? Только потому что там жрачку можно бесплатную раздобыть. Иногда все эти слоеные рогалики засохшие. Их постояльцам гостиницы, к которой относится ресторан, на завтрак подают. А мне они перепадают поздно вечером. Но все равно я их ем. И не могу понять, как отчим умудряется где-то еду находить. Макароны я сварил и потом умял половину. Пришлось часть оставить. Иначе «папочка» унюхает, что я хомячил без него, и снова накостыляет. В этот день отчим снова приволок собутыльника. Как потом оказалось, мужику где-то нужно было переночевать. Отчим сразу стал сватать мои сексуальные услуги. Я мысленно заскулил. Хоть и мало жрет этот гад, но все равно был сильнее меня. Во мне веса килограммов пятьдесят. Так что вырваться от двух здоровых мужиков точно не получится. – Не... я мальчиков не очень жалую, – отнекивался от «сервиса» мужик. – Так он сосать будет, какая тебе разница? – продолжал «рекламировать товар» отчим. – Была бы девочка, а так... – зевая, расположился незнакомец на нашем диване. – Ты глаза закрой и пусть сосет, – не унимался отчим. – Давай за триста, – сбавил он цену. Но мужик уже захрапел и явно ничего не хотел. Я под это дело прошмыгнул в коридор, чтобы смотаться из дома. Да только отчима разозлил отказ. – Сам бы мог уже зарабатывать, – пнул он меня кулаком в спину. Поскольку я к тому времени уже натянул ботинки, то отвечать не собирался. – Девочку мудаку захотелось! – распалял сам себя отчим и снова двинул мне, теперь уже в бок. Одеваться я перестал, а просто схватил одежду. Лучше побыстрее смотаюсь. Зато, когда вернусь, отчим будет спать. Но выяснилось, что выпивки как раз и не было. Так и не понял, зачем отчим мужика притащил, если тот никакой «оплаты» не дал? Похоже, подобные мысли были и у моего опекуна. А я оказался достойным объектом для вымещения злости. На лестничную площадку я все же потом выполз и отключился. В себя я пришёл в машине скорой помощи. С интересом разглядывал все это оборудование, что мигало разноцветными огоньками. Женщина-медик что-то вколола в вену и только потом обратилась ко мне. – Нужно форму заполнить, – кивнула она на планшет. – Сам сможешь говорить, или мне потом с родственниками общаться? – Игорь Корнилов, семнадцать лет, – начал я говорить еле-еле, добавил адрес, зачем-то номер школы и класс. – Кто тебя избил, ты видел? – продолжила женщина. – Нет, – коротко ответил я. Действительно не знал, что отвечать. Кто-то отчима приструнит? А меня куда денут? Еще полгода до совершеннолетия. В детский дом? Когда-то отчим пообещал, что если кому пожалуюсь на побои, он меня продаст на органы. Верю. Этот продаст. В общем, решил, что обдумаю ситуацию. Лучше потом спишу всё на частичную потерю памяти, а пока прикрою глаза, чтобы отстали с вопросами. Дышать почему-то становилось все тяжелее. А потом вокруг меня засуетились. Как-то издалека я слышал обеспокоенные голоса медиков, но открыть глаза не сумел. Казалось, какая-то невидимая воронка засасывает и куда-то уносит меня, далеко-далеко. «Так умирают?» – пришла в голову мысль, и я окончательно погрузился в темноту.