Цена свободы

- Как вы, Тринушка? – заботливо поинтересовался Алексей, когда женщина с еще одной служанкой вошла в его покои, принеся кувшин с водой, холодный квас и легкую закуску. - Благодарствую, ваша милость, божьими молитвами, - тихо ответила мать Мефодия, наливая воду в медный таз, - извольте умыться, барин. Когда вторая служанка, оставив поднос с едой, неслышно выскользнула за дверь, Ланской стянул камзол, шейный платок и батистовую сорочку, обнажившись до пояса. С шеи до середины груди свисал тонкий шнурок, на котором в виде медальона поблескивал золотой империал, подарок матушки. - До чего же вы стали статным и подтянутым, раздались в плечах и выросли! - щебетала Трина, невольно восхищаясь стройным и поджарым телом Алексея. – А мне помнится, ваша милость, были совсем тощим и росточку невысокого. Быстро умывшись, Ланской потянулся за белоснежным льняным полотенцем, любезно протянутым женщиной. - Непривычно от вас слышать "барин" да "ваша милость", - заметил юноша, вытирая руки, лицо, шею и торс. – Кличьте меня, как и раньше, Алёшенькой. - Христос с вами, Алексей Петрович, я не смею, - оглядываясь на дверь, тихо молвила Трина. – Как Кирилла Карповича не стало, мы с Мефодием у новых господ стали не в чести. Его на конюшню определили, а меня личной горничной Натальи Дмитриевны, а барыня меня не жалует и относится хуже, чем к собаке приблудной. - Мне нужно с Мефодием с глазу на глаз переговорить, - обратился к ней Ланской, доставая из принесенного слугой саквояжа чистую сорочку. – Он так холодно меня принял, будто и не узнал вовсе. - Уж и не знаю, чем вам помочь? Уверена, он рад, что вы приехали, просто гнева барского боится. Если бы не я - давно бы он сбежал, да Николай Карпович грозились меня насмерть засечь. Однако, заболталась я, - молвила Трина, вновь с опаской глянув на дверь, как бы кто из слуг не подслушивал. – Я передам Мефодию вашу просьбу, будьте покойны. Пойду я, - засуетилась женщина, - ежели что, кличьте Трифона или Дуняшу. Желаете еще что-нибудь, Алексей Петрович? - любезно поинтересовалась мать его друга. - Пока это все, Тринушка. Ступайте, - мягко ответил Ланской, одаривая женщину понимающей улыбкой. За ужином он поинтересовался у хозяина дома, по какой такой надобности тот решил выставить на продажу имение Трегубово? - Опостылела нам жизнь деревенская да, матушка? – ответил помещик, накрывая ладонью руку сидевшей рядом супруги. - Мы с Николаем Карповичем и Антошей планируем переехать в Санкт-Петербург, ближе ко двору его императорского величества, - подала голос барыня. «При дворе те же павлины расхаживают, - подумал Ланской, переглянувшись с дядей, - глупые, напыщенные злословы и сплетники, только хвосты у них куда шикарнее деревенских. Худо-бедно владей французским, кланяйся непринужденно, ходи расфуфыренным франтом, и ты среди сливок общества. Та же тоска да скука, только приправленная более изысканно». - Посетим пару балов, сыщем Антоше достойную партию для брака, а потом Николай Карпович обещал меня в Бат на воды свозить, - продолжала хвастаться Наталья Дмитриевна. - Много ли времени займет осмотр владений и оформление купчей? – спросил Павел Сергеевич, глядя на Трегубова. - Я завтра же пошлю за стряпчим из Санкт-Петербурга, - угодливо улыбнувшись, поспешил заверить его помещик, - ежели желаете, завтра же сможем проехаться и ознакомиться с окрестностями. Я также хотел бы вам предложить обратить свое внимание на второе наше имение в соседней деревеньке Карповке. Если вы, достопочтенный Павел Сергеевич, соизволите купить и его, я хорошо вам уступлю. Надеюсь, Алексей Петрович составит нам компанию? – спросил помещик, уставившись на юношу. - В том нет надобности, я найду, чем себя занять, - сквозь зубы процедил Алексей. - Как вам будет угодно, - заискивающе согласился Николай Карпович. - Вы правы, и мне угодно прокатиться завтра к реке, - услышал Ланской-младший свой голос, - пускай ваш конюх Мефодий меня сопровождает. Трегубов с супругой переглянулись, не сразу дав свой ответ. - Какие-то проблемы? - недоумевающе спросил Алексей. - Ваша милость, - неуверенно начал Николай Карпович, - наш Антоша с удовольствием составил бы вам компанию… - В том нет особой надобности, - ответил молодой дворянин, бросив беглый взгляд на сидящего ровно и неподвижно, словно мумия, барского сынка. – Я полагаю, Николай Карпович, что вы, Антон Николаевич и ваша дражащая супруга окажете моему дяде огромную честь, ознакомив его со здешними окрестностями. Он здесь впервые, а я все это уже видел. - Воля ваша, - пожав плечами, ответил Трегубов. – Если мы придем к обоюдному согласию, - обратился он к Павлу Сергеевичу, - осмотр, опись и оформление купчей займет не более недели. За неимением пышных балов и шумных сборищ, дабы вы не умерли от деревенской скуки, приглашаю вас, Павел Сергеевич и вас, Алексей Петрович на охоту. В здешних лесах водится много дичи, а еще зайцы да рябчики. - С огромной благодарностью принимаем ваше предложение, - молвил Павел Сергеевич, вставая из-за стола, - ужин был отменным, а теперь прошу нас с племянником извинить, путь был долгим и утомительным. Мы хотели бы сегодня пораньше лечь спать. Откланявшись семейству Трегубовых, оба Ланских вышли из столовой. Подхватив племянника твердою рукой, Павел Сергеевич вместе с ним проследовал в его покои. Плотно притворив за собой дверь, он, нахмурившись, спросил: - Что это сейчас было, Алёша? Ты не забыл, кто тут хозяин, а кто гость? Твой тон был непозволительным и слегка резковатым. Что ты задумал? - С ними так и надо! - процедил Алексей. - Благодаря их стараниям, мой друг теперь на конюшне, а его мать вынуждена расплачиваться за то, что любила прежнего хозяина и подарила ему сына! - Они крепостные, Лёша, а Трегубовы их хозяева, не вмешивайся в это! – пытался убедить его дядя. - Ни Трина, ни Мефодий этого не заслужили. Не такой участи я хотел для своего друга. Если бы ты знал его раньше, то понял, что я имею в виду. И если существует какой-нибудь шанс выбраться ему из того дерьма, в котором он оказался по милости этих завистливых людишек, я должен ему помочь. - Ты так похож на своего покойного батюшку, моего брата, - изрек Павел Сергеевич, кладя руку на плечо племянника, – справедливый, добрый и решительный. Ты уже почти взрослый, Алёша и, надеюсь, поступаешь правильно. Павел Сергеевич Ланской, как и его старший брат, Петр, посвятил свою жизнь науке. Был географом и картографом Российской академии и часто, как и отец с матерью Алексея, странствовал по миру, открывая новые земли. Племянника он мог видеть не так часто. В первый раз графу посчастливилось присутствовать на его крестинах, потом - когда ему минуло годков пять и вот теперь, посетив пансион Бергера, он видел перед собой двенадцатилетнего юношу, в глазах которого стояло неузнавание и непонимание происходящего. - Алёша, вы, наверное, меня плохо помните, - начал Павел, не зная, как подготовить юношу к горькому известию о том, что тот стал сиротой, - я ваш дядя Павел Сергеевич Ланской. - Вы привезли весточку от маменьки с папенькой? – с надеждой в глазах и нечаянной радостью в голосе спросил юноша. – Ибо за два года пребывания здесь я получил от них всего одно письмо. - Мужайтесь, сударь, как бы ни было горько, я должен вам сообщить, что ваши родители погибли в корабельном крушении при заходе в порт Архангельска. С навернувшимися слезами и тихим всхлипом Ланской бросился к дяде, и тот крепко обнял его, пытаясь разделить с ним боль потери. «Мефодий! Где ты сейчас, когда так мне нужен?! - стучало в голове юноши, отчего тот еще теснее прижимался к Павлу Сергеевичу, ища утешения. – Говорил, что убежим вместе, а сам кинул меня на произвол судьбы, скрывшись неизвестно куда! Зачем?! Ведь все было так хорошо, а ты бросил меня, ничего не сказав! А вот теперь и папенька с маменькой меня покинули!» Душу юноши заволокло такой тошнотворной печалью, а сердце болью нестерпимой, что долго сдерживаемые рыдания вместе с горькими слезами прорвали плотину, возведенную сдержанностью и попытками быть мужественным при любой ситуации. Возможно, в тот момент Ланской выплакал все свои слезы, так как эта предательская влага, свойственная кисейным барышням, больше никогда не опозорит его как мужчину и потомственного дворянина. - Я пробуду в Петербурге недолго, - тихо сказал Павел Сергеевич, когда Алёша, все еще находившийся в его объятиях, затих и отстранился. - Вы можете остаться здесь и продолжить обучение, либо я, как опекун, могу забрать вас отсюда и отвезти обратно в Архангельск. Когда вы чуть подрастете, я бы смог брать вас с собой в экспедиции, - предложил он, кладя руки юноше на плечи и заглядывая в покрасневшие глаза. - Сколько у нас времени до отъезда? - поинтресовался Алёша, сглатывая ком в горле. - До отплытия корабля всего неделя, - ответил дядя, пожимая плечами. Оглядев стены просторного помещения пансиона Бергера, учащихся и учителей, снующих по его коридорам, которое без его друга и правда выглядело удручающе и смахивало на клетку, юноша уверенно сказал: - Через неделю я буду готов к отплытию. Для Ланского оставшаяся до отъезда неделя была опутана сетью томительных ожиданий и несбывшихся надежд. Он до последней минуты верил, что Мефодий обязательно вернется, объяснит причину своего очередного побега, и все будет как прежде. Но у них не было шанса даже попрощаться. Когда Алёша вместе с дядей покидал заведение Бергера и Санкт-Петербург, Трегубов так и не вернулся. Окончив работу в конюшне и в кузнице, ближе к вечеру Мефодий засобирался было к себе в ветхую избу, которую он делил с матерью. Проходя мимо барского дома, его окликнул Николай Карпович. - Чего изволите, барин? – процедил Мефодий сквозь зубы, глядя мимо помещика. - Изволю, чтобы ты вымылся да в порядок себя привел. Пусть Трина тебе рубаху даст чистую, да штаны одень поприличнее. Алексей Петрович изъявили желание завтра утром к реке прокатиться, - сказал, словно выплюнул помещик. – Приготовь также коляску и лошадей для нас с его милостью, Павлом Сергеевичем, они желают вотчину свою будущую осмотреть, перед тем как решиться приобрести. Ни меня, ни барыни с Антошей тут не будет, оставлю за главного приказчика Платова. Ступай! - Как скажете, Николай Карпович. Чего-нибудь еще изволите? - Гляди у меня! – повысил тон помещик, взирая ненавистно на своего племянника-байстрюка. – Веди себя подобающе с его милостью, да не смей искать его защиты и покровительства. Не забывай, кто ты, а кто он! Ежели вы с матушкой думаете, что при покупке сего имения перейдете в руки к новому владельцу, то спешу тебя огорчить - вы тут не останетесь. У меня на тебя и Трину особые виды, - добавил помещик, змеёй ощерившись. – Ступай, холоп, это все! Мефодий попервах зубы стирал в порошок да до хруста кулаки сжимал, слыша эти пренебрежительные оскорбления. А потом просто стал их мимо ушей пропускать, браня про себя барина разными словами да представляя его жирной свиньей или напыщенным индюком, что скоро лопнет от гордости. Вести себя подобающе с Ланским была для Мефодия задача трудная. Он вообще не знал, как себя с ним вести, после того как бросил его в пансионе и сбежал на столь длительный срок, но уже совсем по другой причине, нежели насмешки эгоистичных учеников и наказания строгих учителей. К четырнадцати годам Мефодий стал крепким, рослым и сформировавшимся юношей. Голос его ломался, и спустя время, в нем уже слышались тембр и интонация взрослого человека. Глаза глядели более выразительно, линия губ стала жёстче, скулы и подбородок выделялись чуть резче. Чувства Трегубова обострились, он стал более раздражительным, несдержанным, а временами и агрессивным. Но все это быстро сменялось необъяснимым чувством эйфории, нечаянной радости и абсолютно непонятно откуда взявшегося влечения. Мефодию снились странные сны, а поутру его льняные кальсоны были непривычно мокры и тесноваты в паху. Возможно, то же самое происходило и с Ланским. За эти два года, что они проучились вместе, он вытянулся, возмужал, но при этом оставался все так же ангельски красив. Алые губы, молочная кожа с проступившим от усердия румянцем, небесно-голубые глаза, скулы и лоб обрамленные светлыми локонами, которые он подвязывал ленточкой. Детские, миловидные черты лица Ланского уступили место юношеским, чуть угловатым. И когда только всепоглощающее чувство крепкой дружбы переросло в нечто совсем другое? Когда они вот так время от времени шептались по ночам, изредка засыпая рука в руке? Или когда делали уроки, обмениваясь колкостями по поводу непроходимого тупизма и врожденной неповоротливости? Или же когда выполняли сложные танцевальные па, наступая при этом друг другу на ноги, готовясь к приезду в их заведение барышень из института благородных девиц. О, да! В тот день Ланской пользовался огромной популярностью среди юных прелестниц. Они, шепчась и хихикая, глядели на него и гадали, кого из них он первой пригласит на полонез. - Ревнуешь, байстрюк? – услышал Мефодий в спину ехидную реплику одного из ненавистных ему учащихся. – Твою барышню, кажись, закадрили. Трегубов, сперва отмахивался от этих «участливых» комментариев, как от назойливых мух. Но с каждым днем ему все труднее было отмахнуться от своих чувств, начинавших выходить за рамки приятельских. Тело Мефодия стало слишком чувствительным к дружеским похлопываньям по плечу, панибратским объятиям Ланского и его мягкому рукопожатию перед сном, как это бывало раньше, что теперь вызывало необъяснимый трепет и томление плоти. И вот тогда, спустя краткое время он совершил свой очередной незапланированный побег, пытаясь убежать от этих необъяснимых чувств и самого себя.