***
Встреча в Министерстве позже утром была примечательна разве только тем, что позволила Фридриху добавить красок в картину ситуации. Министр Лич, принявший посетителей в своём рабочем кабинете, оказался сосредоточенным человеком с волевым подбородком и взглядом того, кто отовсюду ждёт нападения. При нём всегда находится один мракоборец, дежуривший во время переговоров за дверьми кабинета. За исключением этого небольшого штриха и взгляда, нельзя было сказать, что министр встревожен. — Смею вас заверить, ситуация находится под контролем, — серьёзно ответил он, когда герр Кестенхольц спросил об этом. — Мы не недооцениваем Волан-де-Морта и его организацию, однако на сегодняшний день они не давали нам повода принять жёсткие меры. — Но как же периодические акты вандализма в Косом переулке? Есть сведения, что в них участвовали отпрыски некоторых членов организации Волан-де-Морта, — произнёс Фридрих, по сложившемуся сценарию задающий острые вопросы, давая начальнику возможность наблюдать и вмешиваться на своё усмотрение. — Сведения эти приходят из непроверенных источников, — прежде министра ответил его заместитель герр Шафик. — Целью этих слухов, скорее всего, является опорочить имена чистокровных семей. — Ни одного из подозреваемых не поймали с поличным на месте преступления, — мрачно сказал министр Лич. — Улик против них также нет. Это тормозит расследование. — Приношу извинения, могу оказаться неправ, — продолжил настаивать Фридрих после короткого взгляда начальника в свою сторону. — Однако не является ли само по себе наличие сведений поводом для разговора с теми, на кого свидетели указывают? Шафик раздражённо дёрнул плечом. — Скажите, молодой человек, стало бы Управление правопорядка Швейцарии вызывать вас, сына барона фон Винтерхальтера, на допрос, если бы вас обвинил в вандализме какой-то бродяжка? — На допрос, конечно же, нет, — ответил Фридрих. — Однако сотрудник Управления посетил бы меня и задал определённые вопросы. — Это делает честь вашему Управлению, — сказал министр, перебивая вновь открывшего рот Шафика. Теперь в его тоне сквозила досада, которую Лич не сумел скрыть. — Наши же отделы ни при каких обстоятельствах не хотят ссориться с чистокровными… Ах, вот и мистер Гиллеспи! Можем переходить к внешнеполитическим вопросам… Остаток встречи Фридрих молчал, лишь делал пометки в блокноте. Он знал, что герр Кестенхольц доволен тем, что они получили ответы на некоторые вопросы касательно положения дел внутри британского правительства — был доволен и сам; ещё больше сведений Фридрих рассчитывал получить этим вечером на приёме. «Мероприятие устраивается Блэками. Конечно же, на нём будет присутствовать весь цвет чистокровного общества, от Малфоев до Фоули. Будут там и Пожиратели Смерти». Эта организация интересовала Фридриха, а особенно — её загадочный глава. Здесь была сила, стремление к власти… то, что можно как-то использовать в будущем? Вот это неясно, сомнительно. Конечно, Фридриху нужны единомышленники и сторонники и на этом острове, однако лорд Волан-де-Морт уже сейчас не казался ему надёжным союзником. Если правда то, что доносили слухи, что Фридрих сам подозревает, этот маг — Тёмный, могущественный и жадный. С такими выходят плохие союзы. На выходе из приёмной министра их окликнули. — Мистер Дамблдор! — повернувшись, герр Кестенхольц приветственно кивнул нагнавшему их пожилому волшебнику. — Какая приятная неожиданность встретить вас здесь. — У меня были дела к мистеру Нотту, он курирует вопросы образования, — беспечно ответил Дамблдор, улыбаясь. И всё же его глаза за стёклами очков-половинок смотрели испытующе. Этот взгляд одновременно понравился и нет Фридриху — слишком хорошо был знаком. Этот взгляд мог принадлежать только опасному игроку. Дамблдор больше ничего не добавил, и герр Кестенхольц тактично заметил: — Моего помощника, полагаю, вы прежде не встречали, мистер Дамблдор. — Не имел удовольствия, — ответил Дамблдор и повернулся к Фридриху. — Фридрих фон Винтерхальтер, — представился он. — Да-да, — несколько отрешённо кивнул Дамблдор, внимательно рассматривая лицо Фридриха. — Я знаком с вашим отцом, мой мальчик. Обращение «мой мальчик» задело, но Фридрих сдержался и вежливо улыбнулся. Порассматривав его ещё несколько мгновений, Дамблдор вновь обратился к герру Кестенхольцу: — Что за срочность привела вас к нам в канун Рождества, мистер Кестенхольц? — Никакой срочности, рядовая деловая поездка, — ответил герр Кестенхольц с присущим ему непоколебимым спокойствием. — У нас есть предложение для госпиталя святого Мунго, которое я решил предварительно обсудить с министром Личем. — Понимаю… — голубые глаза Дамблдора за стёклами очков блеснули. — Какие у вас планы на вечер? — резко сменил он тему разговора. — Для меня было бы честью принять вас — и мистера Винтерхальтера, разумеется — этим вечером в Хогвартсе. — Ваше предложение очень лестно, мистер Дамблдор, однако мы вынуждены отказаться, к великому сожалению, — сказал герр Кестенхольц. — Мы уже приглашены сегодня. Дамблдор улыбнулся. — И кто же украл вас у меня? — Боюсь, что мистер Блэк, — с мягкой улыбкой ответил герр Кестенхольц. — Вот оно что, — протянул Дамблдор. Облачко недовольства и будто бы укора мелькнуло на его лице. Фридрих не сдержался: — Вы имеете что-то против нашего общения с мистером Блэком, директор Дамблдор? — Я? Вовсе нет, — расслабленно откликнулся Дамблдор. — Наоборот, я считаю, что компания мистера Блэка и его домочадцев придётся вам по душе, мой мальчик. — Попрошу вас воздержаться от фамильярности, сэр. Я не ваш студент, — процедил Фридрих. — Также прошу объяснить, что вы имели в виду. — Но вы и впрямь мальчик для меня, мистер Винтерхальтер, — спокойно заметил Дамблдор. — Но хорошо, если это задевает вашу гордость… — Покорно благодарю. — Что до пояснения моих слов, — продолжил Дамблдор, чуть склонив голову к плечу, — вы кажетесь мне слишком сыном своего отца, чтобы предпочитать компанию, отличную по крови и взглядам от той, которую предоставит вам мистер Блэк. Фридрих стиснул кулаки. Слова Дамблдора несмолкающим колоколом звенели в его голове. «Слишком сын своего отца…» — Я… — Я думаю, нам стоит проститься с вами, мистер Дамблдор, — вмешался в разговор герр Кестенхольц, глядя на часы. — Нас ждут дела, — он вернул золотой брегет в карман жилета и посмотрел на Дамблдора со слегка вскинутой в вопросе бровью. — О, конечно, не хочу вас задерживать, — тут же сказал тот. — Уверен, у вас очень насыщенное расписание. — С этим нельзя поспорить, — отозвался герр Кестенхольц и простился с Дамблдором, после чего швейцарские маги двинулись к выходу из Министерства. К тому времени, как они выбрались на свежий воздух, Фридрих с большего успокоился. Начав анализировать ситуацию, он ощутил злость на себя за то, как легко поддался на провокацию британца. Впрочем, стоит отдать должное, бил Дамблдор метко — сходу попал по болевым точкам Винтерхальтера. Это опыт прожитых лет? Или легилименция? В любом случае, ещё одно подтверждение, что Фридрих ошибался, а герр Кестенхольц был, как и в большинстве ситуаций, прав: Альбус Дамблдор — могучая фигура в политике острова, которую не стоит сбрасывать со счетов… — Скажите мне, Фридрих, — произнёс герр Кестенхольц, — что является одной из важнейших отличительных особенностей швейцарского дипломатического корпуса, если не самой? — Нейтралитет, — дал Фридрих давно известный ответ. Предчувствуя, что будет следом. — Были ли вы нейтральны в разговоре с герром Дамблдором? — Нет. — И какие выводы вы делаете из этой ситуации? — Выводы были сделаны мной уже давно, сегодня я неосмотрительно позволил себе их забыть, — ответил Фридрих сквозь стиснутые зубы. — Приношу извинения за это. — Мне не нужны ваши извинения. Мне нужны дела. — Я понимаю, герр Кестенхольц. Разговор на том затих, и Фридрих знал, что начальник предпочтёт его не возобновлять некоторое время. Не только потому что Винтерхальтер вызвал своим поведением неудовольствие герра Кестенхольца — они шли по улице, полной маглов, и это явно не место для беседы волшебников. За годы, проведённые рядом с ним, Фридрих хорошо изучил привычки начальника, а потому всегда в поездках одевался максимально нейтрально, с учётом возможной необходимости смешаться с магловской толпой. Эти прогулки не нравились Фридриху, но он заставлял себя сдерживать норов, мысленно повторяя, что это для его же собственного блага — отличная тренировка самоконтроля. Этот навык однозначно не будет лишним при любом раскладе. Но то, как легко Дамблдор приравнял его, Фридриха, к отцу, ощутимо задевало. Конечно, Фридрих признавал, что его отец — выдающийся политик и маг, многого добившийся за свою жизнь; во многом благодаря барону Конраду фон Винтерхальтеру Гриндевальд и его приспешники были выбиты и более не допущены в Швейцарию в самом начале войны… И всё же Фридрих не хотел быть таким, как отец. В нём не было слепого восхищения или тем более любви к родителю — только не после того безразличия, полного отсутствия даже намёка на интерес и поддержку, которые отец демонстрировал ему каждый чёртов день. Для него Фридрих был ресурсом — не больше не меньше, — таким же, как деньги, магическая сила, влияние. Залогом будущего для рода, но не более того. И вот таким Фридрих совершенно не хотел быть. В будущем, лет через пять или семь, он непременно женится и обзаведётся семьёй. К тому времени он наберётся знаний и опыта, умения держать себя, договариваться с людьми. С такими навыками, несомненно, найдёт подход к жене и сумеет наставить её на путь истинный — не быть безвольной жертвой договорного брака, как мать самого Фридриха, а стать его надёжным союзником. Ну а если мозгом супруга не будет наделена — тоже неплохо, главное отстранить её от воспитания детей. Купить дом у моря, отправить её туда и встречаться раз в год на Рождество, в то время как самому взращивать в детях уважение, преданность и привычку быть открытыми с ним. Он сам будет открыт. Он хочет этого всей душой.***
Ожидая начальника в кафе напротив входа в лондонское отделение Гринготтса, Фридрих без интереса изучал взглядом Косой переулок. Улочка мало чем отличалась от торговых зон любого большого города за исключением разве что строгого Берлина и статной Вены, где даже торговые операции приобретали определённую изысканность. В более раннем возрасте Фридрих нередко бывал в Вене — его тётка жила там в красивом трёхэтажном доме в самом сердце магического квартала австрийской столицы. Овдовевшая во время войны, бездетная, тётушка Урсула находила в Фридрихе отдушину и с радостью принимала его под своей крышей (а мать всегда была рада от него на несколько недель избавиться). Теперь красивый дом со стерегущими вход атлантами пустовал; тётка умерла в позапрошлом году, завещав дом, как всё остальное, наследнику своего брата. Это вызывало в Фридрихе тёмное удовлетворение — эта собственность и эти деньги были безраздельно его уже сейчас, никто из родителей не имел доступа к ним. Те, впрочем, и не претендовали — основное состояние Винтерхальтеров поистине огромно. Публика в Косом переулке также не была примечательна — обычные припорошённые декабрьским снегом маги, одетые кто победнее, кто подороже, с семьями или одни, в сопровождении домашних эльфов или без слуг. Люди как люди, город как город. Способна ли изменить его ощущения назначенная на вечер встреча? По какой причине Арктурус Блэк пригласил их с герром Кестенхольцем, чужестранцев, на свой закрытый приём? Не была ли это, на самом деле, воля другого человека, представителем чьих интересов является герр Блэк?.. — О чём вы думаете, мистер? — вдруг спросила его сидевшая за соседним столиком белокурая девочка лет десяти. Она была одна, но явно не потерялась и уж точно не скучала — перед ней лежали открытый альбом и несколько карандашей. — О работе, мисс, — отозвался Фридрих вежливо, но без намерения заводить беседу с ребёнком. — А где вы работаете? — В Министерстве магии. — О-о! Прямо как мой папа! — девочка улыбнулась и, схватив карандаш, добавила что-то в рисунок. — А кем? — Вы устраиваете мне допрос, юная леди? — всё ещё вежливо, не позволяя себе показать раздражение, полюбопытствовал Фридрих. — Нет-нет! — замотала головой девочка. — Простите. Я просто хочу понять, почему вы так смотрите. — С моим взглядом что-то не так? — уже с лёгкой нетерпеливостью уточнил Фридрих. Девочка поджала губы и сосредоточенно нахмурилась, но так и не нашла слов. Вместо этого она поднялась со стула и, поправив платьице, взяла альбом и подошла к Фридриху. Посмотрев на положенный перед ним рисунок, Фридрих вздрогнул — до того живым был набросок его портрета, на котором особо выделялись глаза с потрясающе переданным выражением, которому и вправду сложно подобрать точное название. Пожалуй, это было мрачное, меркантильное любопытство, сдобренное холодным чувством собственного превосходства. «Так вот как, — Фридрих сглотнул, — я выгляжу, когда не контролирую лицо…» В точности как отец на колдографиях из молодости. — Лисанна! — прогремел совсем рядом мощный голос, на который и Фридрих, и девочка мигом обернулись. — Я, кажется, запретил тебе общаться с незнакомцами! — Глупая, — хмыкнул мальчик, пришедший вместе с грузным мужчиной; на пару лет старше девочки, он между тем был отчаянно похож на неё — по всей видимости, свою сестру. — Я приношу извинения, сэр, — поднявшись, произнёс Фридрих с достоинством. — Я сам спросил, что юная леди рисует. Грузный мужчина подкрутил пышный ус. — Немец? — бросил маг мрачно. — Я имею честь быть швейцарцем, — отчеканил Фридрих. — Фридрих фон Винтерхальтер. При звуке его фамилии лицо мужчины изменилось в момент. Больше никакой агрессии — любопытство и тень смущения. — Ах вот как, вот как… Прошу прощения, мистер Винтерхальтер. Моё имя Монтгомери Розье, — он протянул руку, которую Фридрих твёрдо пожал. — Надеюсь, вы поймёте меня. Отцы склонны волноваться за безопасность детей. — Я вас понимаю, мистер Розье. — Да, вот как… — пробормотал Розье невпопад, разглядывая Фридриха. Затем спохватился: — Мой сын, Эван, — мальчишка важно кивнул. — С моей дочерью, Лисанной, вы уже познакомились… Она вечно докучает своими рисунками, не обращайте внимания. — Я нахожу рисунок мисс Лисанны очень талантливым, — сказал Фридрих, заметив обиду и грусть на лице девочки. — Вы планируете стать художницей, мисс? Обрадовавшись его поддержке и вопросу, Лисанна закивала. — Да! Я буду… — Лис будет чьей-нибудь женой, — перебил её брат. — Эван! — возмутилась девочка, стиснув кулачки. — А что? Это всем понятно, кроме тебя, глупая!.. — А ну прекратите! — громыхнул старший Розье, отчего дети мгновенно вжали головы в плечи, и повернулся обратно к помрачневшему Фридриху. — Извините, мистер Винтерхальтер. Дети… — и тут же, потеряв к Лисанне и Эвану всякий интерес, жадно спросил: — Стало быть, вы будете сегодня на приёме у Блэка? — Верно, — кивнул Фридрих, насторожившись. — Вы также? — Само собой, — не без гордости подтвердил Розье. — Где же мне ещё быть… — его фраза сошла в задумчивое бормотание; когда Розье продолжил, в его голосе была твёрдость: — Вами интересуются, мистер Винтерхальтер. Фридрих подался вперёд. — Кто? — Вечером узнаете, — туманно ответил Розье и поторопил дочь, чтобы та собрала альбом и карандаши. Не прошло и пяти минут, как семейство Розье покинуло кафе, в дверях разминувшись с герром Кестенхольцем. Устроившись за столом напротив вновь севшего Фридриха и заказав кофе, начальник внимательно посмотрел на его лицо. Уверенный, что на этот раз хорошо владеет отражёнными эмоциями, Фридрих завёл разговор о результатах встречи в Министерстве.***
Со всеми делами маги покончили к половине шестого вечера и вернулись в отель, чтобы немного отдохнуть и подготовиться к приёму. Фридрих также использовал это время для того, чтобы набросать шаблонное поздравление с Рождеством родителям, чуть более тёплое — Лукашу с Анной, Маркусу, Флавиу и ещё нескольким приятелям и знакомым. Вызвав своего домовика, Фридрих отдал ему карточки для доставки, взамен получив ворох входящей почты. Та включала в себя три деловых письма — из Швеции, Бразилии и Венгрии; открытку с видами Сиены от Свидерских, путешествующих вместе с детьми по Италии; справку из банка о том, что отец сделал ему подарок в размере трёх тысяч галлеонов; витиеватую поэму с поздравлениями от матери (каждый год она заказывала такую какому-нибудь добротному поэту и затем на позолоченных карточках рассылала всем знакомым) и пахнущее ванилью письмо от Лоры Пробст. Фридрих наскоро пробежал его взглядом и уяснил, что Лора разошлась с очередным ухажёром и в который раз горит мыслью, что никого никогда не любила так, как Фридриха, после чего без зазрения совести отправил бумажку в огонь. Больше романтических приключений Лора Пробст любила деньги и тех, кто ими располагает. Во время отдыха герр Кестенхольц, кажется, тоже разбирал почту — его взгляд искрился, когда маги встретились в холле гостиницы, и Фридрих вежливо поинтересовался, как дела у его домочадцев. — Они все дома, в Монтрё, — мягко ответил герр Кестенхольц. — Пишут, что много снега, и наш сенбернар больше похож на полярного медведя. Мои сыновья привезли детей и внуков, и в доме кутерьма… Я отправляюсь туда в девять. — Вы не останетесь на всё время приёма? — удивился Фридрих. Герр Кестенхольц вздохнул. — Я хочу провести хотя бы это Рождество с семьёй. Вспомнив о своей семье, Фридрих отвернулся, не в силах смотреть в глаза счастливому человеку. За стуком крови в ушах он расслышал: — К тому же, я уверен, что вы справитесь сами, Фридрих. — Я приложу все усилия, — механически откликнулся тот. — Ещё раз, наша цель — только информация для составления полной картины? — Исключительно она, — подтвердил герр Кестенхольц. Фридрих кивнул, давая понять, что ответственно отнесётся к выполнению поставленной задачи. Воспользовавшись камином «Савойя», маги переместились в поместье Блэков аккурат к семи часам. Как и зачастую бывает, к самому началу приёма прибыли далеко не все; впрочем, хозяину дома это давало возможность более обстоятельно поговорить с каждым из пунктуальных гостей. Завидев швейцарских волшебников, Арктурус Блэк оставил своего собеседника и подошёл к ним. — Добро пожаловать в мой дом, мистер Кестенхольц, мистер Винтерхальтер, — чопорно произнёс Блэк. Этот маг с густой сединой в чёрных волосах был высок, широкоплеч и породисто красив, хотя годы и оставили свой отпечаток на его гордом профиле. Он был типичным главой старого магического рода, каких немало знал Фридрих. — Надеюсь, ваше путешествие на наш остров проходит приятно. — Вполне, мистер Блэк, благодарю вас, — ответил герр Кестенхольц. Они продолжили обмен любезностями и проходной разговор, которого требовали светские приличия, и Фридрих употребил это время на то, чтобы осмотреться. Бальный зал поместья Блэков, пусть и уступал оному в родном Фридриху замке роскошеством, производил впечатление. Торжественный и важный под стать хозяину, зал был украшен в необычной для Рождества серебристо-зелёной гамме, исполненной холодного изящества. У одной из стен на невысокой сцене уже наигрывал негромко оркестр, и молодая пара со смехом кружила в танце вокруг огромной ели, занимавшей почётное место в центре зала. Тем временем Блэк увлёк герра Кестенхольца к небольшой компании — седовласому магу с тяжёлой челюстью и его сухопарому собеседнику, — и Фридрих оказался предоставлен самому себе. Отойдя из центра зала к стене, он двинулся вдоль неё к высокому столу с вином и закусками, где уже обреталась группа молодых волшебников. — Добрый вечер, господа, — произнёс Фридрих, со спокойной уверенностью вторгаясь в их разговор. — Добрый вечер, — кивнул старший из них, мужчина лет тридцати, в котором Блэк угадывался моментально. — Нам раньше не доводилось встречаться, не так ли? — В точности так. Моё имя Фридрих фон Винтерхальтер, — он легко поклонился и в упор посмотрел на собеседников. — Сигнус Блэк, — представился старший в компании. Вспомнив, что знал о Блэках, Фридрих выяснил, что этот господин — младший из племянников главы рода. Это мгновенно понизило его ценность в глазах Винтерхальтера. — Джентльмены со мной — Рудольфус Лестрейндж, Эмори Фоули и… — Меня можешь не представлять, Сигнус, мы знакомы, — блеснул белозубым оскалом Антонин Долохов и протянул Фридриху руку. — Не ожидал встретить тебя здесь, — сказал Фридрих, после секундной заминки отвечая на рукопожатие. Старше Винтерхальтера на пять лет, Долохов учился в одном классе с Лаубе, только в русском отделении; между ними всегда существовало соперничество за звание лучшего дуэлянта школы, и не сказать, чтобы Лаубе, теперешний преподаватель боевой магии, всё время побеждал. — Я нахожу, что высшее общество в Британии получше нашего, — пожал плечами Долохов и переглянулся с Лестрейнджем. — К тому же полно развлечений мне по вкусу. — Как совращение мисс Блэк, к примеру? — проронил тщедушный инфантильный Фоули. Сигнус поморщился и глотнул вина. Долохов повернулся к Фоули. — О какой из мисс Блэк ты сейчас говоришь, Эмори? — полюбопытствовал Долохов с недобрым прищуром. — Я слышал об увлечении тобой мисс Кассиопеи, — всё так же безразлично ответил Фоули. — Однако, быть может, мы чего-то не знаем?.. — Придержи язык, Фоули, — буркнул Сигнус. — Мои дочери не… Пока они спорили, Лестрейндж, серьёзно молчавший на протяжении перепалки, взял Фридриха под руку и отвёл в сторону. — Нам нужно поговорить, пока Долохов отвлекает этих петухов, — тихо сказал Рудольфус. Его горбоносое лицо и мрачный взгляд коричневых глаз из-под нахмуренных бровей придавали ему схожесть с хищной птицей. — О чём, мистер Лестрейндж? — поинтересовался Фридрих, взглядом найдя на другом конце зала герра Кестенхольца. Тот в компании Арктуруса Блэка с супругой и её нескольких пожилых пар вежливо улыбался и пил вино. — О будущем, — ответил Лестрейндж. Ровесник Фридриха или даже чуть младше, он между тем проявлял определённую покровительственность, что смешило, но больше того — раздражало. — Вами интересуются, мистер Винтерхальтер. — Это я уже слышал сегодня от мистера Розье, — сухо заметил Фридрих. — От него я не получил объяснений — рассчитываю услышать их от вас. Он остановился, и Лестрейндж тоже. Уже наполнившийся людьми зал весело шумел, никто не обращал внимания на молодых магов, застывших напротив друг друга с видом, будто сейчас схватятся за волшебные палочки. Лестрейндж дёрнул бровями и резко спросил: — Что вы знаете о расстановке сил в Британии? — Многое. В том числе и то, кто спланировал и осуществил налёты на Косой переулок. — Тогда вы должны понимать, кто стоит за такими людьми, как я и Розье, — сказал Лестрейндж, этими операциями и руководивший. — Кто привлекает таких, как Долохов. Фридрих скупо кивнул и сузил глаза. — И что потребовалось от меня этому человеку? — Это он вам скажет сам, — Лестрейндж жестом пригласил его пройти в неприметную дверь, возле которой они стояли. Быстро взвесив все за и против, Фридрих принял приглашение. Ускользнув незамеченными из бального зала, молодые маги прошли по хитросплетению полутёмных коридоров — вёл Лестрейндж, хорошо ориентировавшийся в этом доме — и оказались в просторной, освещённой лишь пламенем камина гостиной. Стеклянные двери, ведущие на террасу, были распахнуты, и в комнату залетали редкие снежинки. Лестрейндж остановился и кивнул в сторону открытых дверей, но Фридрих и без его пояснения понял. Собравшись с силами — ментальными и магическими, — он уже без провожатого вышел на покрытую снегом террасу. Там у самого парапета в одиночестве застыл высокий маг, облачённый в чёрный плащ с капюшоном. От волшебника исходила удушливая, Тёмная энергия, развеивавшая все сомнения касательно того, кто он. — Добрый вечер, мистер Волан-де-Морт. Мне сказали, вы хотели меня видеть. — Стало быть, вы, юноша, наследник барона фон Винтерхальтера… — маг не повернулся, но Фридрих буквально почувствовал, как Тёмное облако прощупывает его собственную силу. Фридрих мгновенно закрылся окклюменционным щитом, что вызвало усмешку Волан-де-Морта. — Что ж, Флинт не врал о ваших магических талантах. — У вас под началом сыновья многих чистокровных родов Британии, как я вижу, — сказал Фридрих. — Не только сыновья, — тень неудовольствия промелькнула в тоне, так похожем на шипение змеи. — Но вы правы: пока что только Британии. Опасное заявление. — Не забывайте, сэр, что вы говорите с представителем Департамента международного сотрудничества Министерства магии Швейцарии, — напомнил ему Фридрих. — Я говорю с наследником сильнейшего чистокровного рода Европы, — Волан-де-Морт наконец повернулся. У него было странное лицо — пергаментно-белая, словно бы оплавившаяся маска, больше подходившая личу, чем живому человеку. Его кроваво-красные, бесчеловечные глаза с вертикальными зрачками уставились на Фридриха въедливо и подчиняюще. — Вы умный юноша, Фридрих, и знаете, зачем вы здесь. Более того, позволили привести себя ко мне. — Я хотел познакомиться с вами лично, — признал Фридрих. — И только? — вкрадчиво прошипел Волан-де-Морт. Фридрих посмотрел на заснеженный сад, больше не рискуя встречаться с собеседником взглядом. — Что вы мне предлагаете? — прямо спросил он. — Я предлагаю вам… стажировку, — ответил Волан-де-Морт. — Вы провели два года в Бразилии — можете на следующие год или два получить должность в швейцарском представительстве в Лондоне. Скоро взгляды всей Европы будут прикованы к нашему острову, и вы это знаете. Вы можете находиться в самом сердце предстоящих событий. Фридрих ответил не сразу, делая вид, что изучает самшитовый лабиринт. Мозг работал лихорадочно, учащённо стучало сердце. Такое предложение… этот маг явно уверен в своём праве и своих силах. Старается быть вежливым с потенциально выгодным ему иностранцем, но командность и бескомпромиссность всё же проскальзывают в тон. Волан-де-Морт — не из тех людей, кто спокойно принимает отказ. А соглашаться плясать под его дудку, становиться очередным Флинтом, Розье или Лестрейнджем его армии Фридрих не собирался. — Благодарю за предложение, сэр. Однако решения касательно того, куда я буду направлен, принимает мой начальник. — И даже ваш отец не может помочь вашему начальнику принять верное решение? Фридрих вспыхнул, но поспешил задушить в себе порыв схватиться за палочку. — Я поговорю с герром Кестенхольцем сам, — проговорил он, с трудом сохраняя спокойствие. — А сейчас я, полагаю, должен вернуться в зал — меня могут хватиться. Было приятно познакомиться с вами, сэр. Волан-де-Морт кивнул и вновь отвернулся, устремив взгляд куда-то в сад. Осторожно, не исключая вероятность удара в спину, Фридрих вернулся в гостиную с горящим камином. Однако лишь покинув её и пройдя значительное расстояние по тёмным коридорам он позволил себе чуть ослабить самоконтроль — с тихим рычанием ударил кулаком по стене, испугав спящие портреты. «Он считает, что я такой же, как его пешки, — со злостью подумал Фридрих, потирая кулак. — Этот самопровозглашённый лорд не на того напал».***
— Итак, что вы можете сказать о Волан-де-Морте? — Тёмный, властный, эгоцентричный, — ответил Фридрих, с удобством устраиваясь в кресле перед столом начальника. После раннего расставания двадцать четвёртого и выходного двадцать пятого лишь к полудню первого после Рождества рабочего дня у них выдалась возможность поговорить о произошедшем в Лондоне. — Он тот игрок, который предпочитает пешек офицерам. Также теперь я ещё больше уверен в том, что когда Волан-де-Морт начнёт действовать — а это произойдёт уже очень скоро — полагаться он будет в первую очередь не на хитрость и тайную дипломатию, а на силу. — Почему вы так считаете? — спросил герр Кестенхольц. На мгновенье Фридрих замялся, но всё-таки ответил честно: — Он прощупывал меня во время разговора и, судя по всему, остался доволен моим уровнем как мага. Кроме того, он наводил справки о моих способностях у мистера Флинта, одного из участников международного дуэльного турнира, который я выиграл в выпускной год. И в конце беседы он… — Фридрих едва удержал себя от того, чтобы скривиться, — предложил мне стажировку. Намекнул, что мне стоит попросить вас о командировке в Британию, чтобы я смог оказаться в центре событий. Герр Кестенхольц обратил на него взгляд, в котором читались строгость и беспокойство. — Имейте в виду, Фридрих, я не намерен эту командировку одобрять. — Я не собираюсь просить вас о ней, герр Кестенхольц. После этих его слов начальник, по взгляду Фридриха видя, что тот не врёт, заметно расслабился. Склонив к плечу седую голову, он устало улыбнулся. — Когда-нибудь вы станете большим человеком, Фридрих, — негромко, почти мягко произнёс он. — Ваше упорство и знания вкупе с родовым именем и средствами позволят вам подняться высоко, а гордость не даст прогнуться под других. Фридрих опустил взгляд, смущённый, полный тёплого чувства благодарности и удовольствия, которое не испытывал никогда прежде. — Благодарю вас за столь высокую оценку, герр Кестенхольц. — Единственно мне жаль, — добавил начальник, — что вы не согласитесь занять это кресло, — он легко хлопнул по подлокотникам, — после меня. — Я не могу, — совладав с собой, сказал Фридрих. — Принадлежность к роду… — Я знаю, — спокойно перебил его герр Кестенхольц. — Поэтому и говорю, что вы станете большой потерей для Департамента… Впрочем, я рассчитываю, что в вашем лице Швейцария обретёт достойного представителя и защитника интересов, Фридрих, — послав ему ещё одну мимолётную улыбку, герр Кестенхольц поправив очки и заговорил по-деловому: — Теперь давайте перейдём к событиям на Ближнем Востоке…