Simona

Simona... Однажды я полюбил женщину. Человеческую женщину. Тогда, во времена Холодной войны я был в Штатах. Начиная еще с середины шестидесятых годов я работал с КГБ. Был одним из лучших советских разведчиков - даже Америка долгие годы не мог меня вычислить. Вплоть до 73-го года никто даже предположить не мог, что я сам занимаюсь шпионской деятельностью. А в 73-м... Я познакомился с Симоной в 73-м. Она была нежной шатенкой с яркими синими глазами, тонкими горячими губами и вечным румянцем на щеках. Simona/Симона, You're getting older/Ты стареешь. Your journey's been/Твой жизненный путь Etched on your skin/Оставил отпечаток на твоей коже. Тогда ей было двадцать два года. Конечно, сейчас она наверняка не такая хрупкая и красивая, как сорок лет назад. Впрочем, я не знаю... Я очень давно ее не видел. Это был крупнейших успех американской контрразведки во всей Холодной войне. Я не сразу понял, что Симона - агент ФБР. До сих пор не понимаю, как я - я! - мог дать ей позволить какой-то человеческой девчонке водить себя за нос. Всего лишь глупая самоуверенная девчонка, которая, к тому же, была младше меня более чем на тысячу лет! Но, кажется, я любил ее. По-настоящему любил. Simona/Симона, Wish I had known that/Жаль, что я не знал, What seemed so strong/Что даже кажущееся сильным чувство Has been there and gone/Придёт и уйдёт… Скорее всего, Америка и ФБР даже не догадываются о том, что она так запала мне в сердце. Даже когда я понял, что она работает на контрразведку, я не сразу нашел в себе силы порвать с ней. Андропов в Москве не находил себе места, а я предпочел забыть о своем долге, я продолжал звонить ей, приглашать ее, целовать ее, танцевать с ней. Она была - в мыслях, в сердце, в постели. Всегда. Я помню, как в моих руках оказались документы, подтверждающие ее связи с ФБР. Тогда мозаика сложилась - ее загадка, ее недосказанная история, за которые я ее и любил; куда она иногда пропадала, почему мало говорила о себе и что за насмешливые искорки порой появлялись в ее глазах. И за них я ее тоже любил. Я тогда положил ее в нижний ящик письменного стола. Я просто закрыл на нее глаза. Я был готов сейчас же забыть все, что только что узнал. Я и забыл. Все, кроме одного. Она была знакома с Америкой. Она хорошо знала Америку. Она, видимо, была близка с Америкой. I will call you up every Saturday night/Я звонил тебе каждую субботу вечером, And we'd both stay out 'til the morning light/И мы были вместе до рассвета, And we sang, "Here we go again"/Мы пели: "Вот мы снова вместе"... Я позвонил ей. Я пригласил ее в ночной клуб, тот самый нью-йоркский клуб, где мы когда-то познакомились. Когда я увидел Симону впервые, она танцевала в центе толпы. Она была одета в короткое серо-голубое платье. Она смеялась и откидывала назад длинные каштановые волосы, которые спадали ей на глаза. И я не смог поверить, что эта девушка пришла сюда с кем-то. Она должна была быть моей, только моей. Нет, она не была тогда девственницей, но я не мог себе представить, чтобы она спала... с Америкой? And though time goes by/И хотя время не дремлет, I will always be/Я навсегда останусь In a club with you/В клубе вместе с тобой, It was nineteen seventy three/Как в далёком тысяча девятьсот семьдесят третьем, Singing "Here we go again"/Когда мы пели: "Вот мы снова вместе". Я встречался с ней еще несколько месяцев, не пытаясь вернуться в Союз, игнорируя попытки КГБ связаться со мной; и все это время одна мысль не давала мне покоя. "Неужели... она и Америка?" Кажется, это было одно из крупнейших поражений в моей жизни. Нет, мой лидер и мой народ не имели к этому ни малейшего отношения. Это было мое личное поражение. Когда "мозаика сложилась", я вдруг понял, что Симона меня не любила. Никогда не любила. Simona/Симона Wish I was sober/Я хотел бы быть трезвее, So I could see clearly now/Чтобы ясно всё увидеть, The rain has gone/Ведь дождь прошел… Это было как наваждение, чистое безумие. Я понимал, что должен бежать, бежать без оглядки, но шел только к ней. Она заменила мне меня, а я был не я. У меня не хватило бы слов, чтобы описать тот период моей жизни, но я делаю это, как могу. Потому что понимаю, если я этого не сделаю, то никогда не смогу нормально жить дальше. Мы все еще гуляли вместе, ходили в этот клуб, занимались любовь - но теперь я ясно понимал - она не испытывает ко мне ничего, никаких чувств. Она все еще была милой и до нереальности красивой, но она не любила меня, а может быть, даже ненавидела. А я ее любил. Очень любил. Единственный способ спасти себя - бежать. Simona/Симона, I guess it's over/Думаю, всё кончено. My memory plays our tune/В моей памяти всё звучит наша мелодия, The same old song/Та самая старая песня. Я никогда не смогу забыть ее, да и не хочу, в общем-то. Несмотря на то, что она - человек. Обычная человеческая девчонка... Такой она, наверное, осталась для Америки. А для меня она была чем-то большим. Тот год - всего один год! - что мы были вместе, стал для меня целой эпохой, когда она была для меня всем миром. Подумать только - я люблю глупую человеческую женщину. I will call you up every Saturday night And we'd both stay out 'til the morning light And we sang, "Here we go again" And though time goes by I will always be In a club with you It was nineteen seventy three Singing "Here we go again"