Восемь негритят

Кабинет директора А. П. В. Б. Дамблдора, председателя Визенгамота и прочее, и прочее… В просторном кабинете за столом сидел директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, и что-то рисовал на желтом пергаменте, высунув кончик языка, изредка поглядывая на вазочку с Лимонными Дольками. Он тихо мурлыкал откровенно пошлую песенку на русалочьем языке, что случалось с ним лишь в периоды очень хорошего настроения. Вокруг него стояли различные жужжащие, крутящиеся, блестящие предметы, которые придавали кабинету таинственность и создавали какой-то особый шарм, а так как большинство вещей было незнакомо никому из посетителей — это придавало веса директору, как великому и ученому магу. На самом деле даже сам директор не знал истинного значения многих предметов, окружавших его. Помимо типичных для мага его уровня чрезвычайно точных вредноскопов и проявителей, а также других магических установок, были и совершенно необычные и непонятные предметы. Что-то из них было куплено в магазинах Лондона, что-то найдено или досталось в наследство от покойных директоров, что-то было просто прихвачено с блошиных рынков. Альбус вообще часто любил появляться в различных местах, где продавали странные диковинки, даже не особо волнуясь относительно маскировки. Старость — очень интересное время жизни. Никто особо не обращал внимания на эксцентричного старика, объясняя все странности его почтенным возрастом. И директор постоянно этим пользовался. Все интересные магазины, которые продавали различные занятные вещи — во всех он был почётным клиентом. Многие продавцы, реализующие товары на блошином рынке, в четверг всегда оставляли для него самое причудливое и необычное. Часть предметов была произведениями скульптора, живущего в северной части Глазго, с которым у директора уже сложилось какое-то подобие удаленного сотрудничества. Этот автор создавал причудливые и бессмысленные механизмы, которые очень красиво вращались, звенели, даже иногда переливались, в общем, гармонично вписывались в атмосферу загадочности в кабинете. А если бы Альбусу было не лень доработать эти предметы магически, то патент мог принести неплохие деньги. Но деньги для директора были не главным уже давно. За столько лет он успел поднакопить и собрать порядочно, чтобы не заботиться о таких мелочах. Многие из предметов, купленных на рынке, были зачастую для него совершенно непонятными. Не то чтобы он очень хотел узнать предназначение тикающего прибора на его полке, все странное его забавляло, но узнать до покупки о цели иногда стоило. С этим незнанием были связаны не очень приятные ситуации, когда этот предмет узнавали. Один из самых примечательных случаев произошел во время разговора с очередным маглорожденным, попавшим на Слизерин. На самом деле дети не из семей волшебников попадали на Слизерин не так часто, как на другие факультеты, но все же попадали. Ребенок в тот раз поинтересовался, зачем директору самогонный аппарат, указывая на странную конструкцию. Стало сразу понятно, почему, после того как установка заняла место на полке, Северус так подозрительно косился то на прибор, то на Альбуса. Пришлось отдать причудливую вещицу в фонд школы в кабинет зельеварения с пометкой «перегонный куб», а мальчику стереть память, так, на всякий случай. После этого умных маглорожденных студентов директор старался не приглашать к себе в кабинет, а беседовать с ними в коридорах. Но, в основном, предметы были вполне безобидными. У него в коллекции уже была вращающаяся модель вселенной, глобус, металлические шарики на ниточке, странный шар, отвечающий на простые вопросы, просто тяжелый шар с тремя дырками, который он использовал как пресс-папье, чтобы вылетающий из кабинета зельевар случайно не сдул их. У него были даже причудливый огромный чайник с маленьким носиком, целая россыпь различных колесиков разных размеров, с шариками внутри, создававших обратное вращение. Всё это зачастую были просто занятными штучками маглов. Но иногда среди них оказывались и очень ценные предметы. Несколько месяцев тому назад, в начале февраля, Альбус, в очередной поход в магазин, принес с собой прибор, выглядящий как скопление каких-то увеличительных трубок, похожих на устройство телескопа, но которые увеличивали любой положенный предмет зрительно в несколько раз. Правда, когда его увидел алчный зельевар, как назло принесший в тот вечер документы на подпись, то тут же решил прибор конфисковать. Профессор зельеварения был так несказанно рад этому «мелкоскопу», что его нанимателю пришлось сказать, что это, на самом деле, был подарок именно ему, мол он знал, что у профессора скоро день рождения. Ну и что, что он купил его еще за год? Как увидел, так и купил. Рассыпавшись в благодарностях, а точнее, буркнув «спасибо», что для профессора было несказанно щедро, его верный сотрудник унесся в свои подземелья. Альбус тогда почти не обратил на это внимания, он сидел и думал об эксперименте, который он провел с мелкоскопом до того, как его увидел Северус. Положенные им на смотровое стеклышко рядом два волоса выглядели совершенно одинаково. Но дело было в том, что один волос был единорожий, а второй директорский. Интересно, что будет, если добавить его волос в рецепт вместо шерсти единорога? Насколько изменится эффект? Нет, это было бы слишком опасно. Но все-таки, насколько интересно! Два таких разных магических элемента, а так похожи. Вспомнив старую легенду о свойствах магических волос единорога и их возможности исполнять желания, Альбус вырвал из своей бороды длинный волос, а затем, разорвав его на две части, загадал. — Скорее бы это уже закончилось. Пусть Лорд наконец-то исчезнет и Гарри никогда не придется с ним разбираться. Альбус и не предполагал, что по какому-то странному стечению обстоятельств именно это его действие послужит началом череде событий, которые в корне изменят все вокруг. Случайно ли, или может от того, что судьба была стара, как само мироздание, и не смогла различить волос единорога и старика, или в роду у директора присутствовала кровь магических существ, или просто потому, что это смешно, но с этого все и началось. Никто так и не узнал этого, но события крутились и закручивались уже некоторое время, чтобы, наконец, раскрутиться, сметая все на своем пути. Но, как бы то ни было, все уже начало меняться, хоть никто этого не видел. Пожилой маг отложил перо и потянулся. Раздался жуткий хруст. Фоукс, сидевший на жердочке, взъерошенный больше обычного, нервно вскрикнул и уставился одним глазом на хозяина. — Тьфу. Снова раздавил, да что за напасть, — Дамблдор достал из-под спины небольшую помятую коробку, из которой сыпался какой-то белый порошок. Раньше она была наполнена усовершенствованным средством от остеохондроза, что принес Снейп накануне, какой-то особый нюхательный порошок. Почему-то прием средства, описанный Северусом, показался директору странным, разделить порошок на полоски и вдохнуть. — Придется опять просить Северуса приготовить, и опять говорить, что не помогает. Интересно, сколько месяцев после следующей партии я буду летать, как молодой, и какие побочные действия будут? Это уже третье улучшение. Ладно. Фоукс, ну что ты переполошился? Феникс обиженно щелкнул клювом и демонстративно отвернулся. — Фоукс, ну не обижайся, давай я тебе дам лимонную доль… Не успел Дамблдор договорить, как феникс тут же в ужасе повернулся к хозяину, страшно по-птичьи взвыл и боком передвинулся на самый край насеста, со страхом смотря на протянутое лакомство. — Ну что ты, не хочешь? Зря, очень вкусно, — и, закинув лимонную дольку себе в рот, директор захрустел конфеткой. От каждого нового хруста птица вздрагивала и с опаской косилась на хозяина. Фоуксу хватило того, что четыре месяца назад он вынужден был съесть целых три кислых сладости, а все потому, что после перерождения он был еще слаб, чтобы сопротивляться. А сколько Альбус запихал своих долек в него при жизни — Фоукс даже боялся представить. На самом деле точно он этого не помнил, перерождаясь, птицы утрачивали часть своих воспоминаний о прошлых жизнях, мозг даже магической твари не смог бы такое вынести. С директором у магического существа была связь, поэтому он прекрасно знал основные данные, которые она сохраняла и не собирался улетать. Но большинство навыков фениксу приходилось учить заново. Да, часть знаний передавала его магическая сущность, т.е. развивался он в свой прежний облик за пару дней, но большинство фактов, не важных, по мнению опыта — были для него не известны, и их снова приходилось познавать. Однако, некоторые события прошлого были столь значимыми, что магия вплетала знания об этих событиях в магическое ядро птицы. Это были различные сложные умения, как способность переноситься в пространстве, знать об основных умениях, о свойствах своих слез и перьев, и когда он мог их отдать, ну и банальные: слышать зов самца или что делать при откладывании яиц и с будущим потомством. Да, хозяин бы очень удивился, узнав, что Фоукс — ни разу не самец. Но, что самое интересное, видимо информация о лимонных дольках была настолько важной, что, только возродившись, феникс уже знал — ничего хуже этих сладостей на свете нет. Птица засунула под крыло голову, взъерошилась и попыталась снова уснуть, ну или притвориться спящей. Перед директором на столе лежал пергамент с нарисованной картой. Председатель Визенгамота взмахнул палочкой, и на пергаменте нарисованные рисунки обрели объем, над ними засветились полупрозрачные проекции. Посторонний человек вообще не распознал бы ничего, если бы это увидел, но Альбус Дамблдор прекрасно знал сам, что они означают. Маленькая свинья-или-табуретка возле дверей, подразумевала злобного трехглавого цербера, странные хаотичные линии — дьявольские силки, зал, где парил ключ и вокруг него летала метла (больше похожая на клетку во время мейоза), еще можно было как-то распознать, шахматы угадывались только по расчерченной шахматной доске, нечто не понятное, похожее на какую-то странную кляксу — тролль, нарисованное пламя и какая-то бутылка явно элитного французского вина с кривым горлышком — загадка с зельем — тоже не выглядело достоверно. К сожалению, или к счастью, рисовать Дамблдор никогда не умел. По крайней мере, по этой карте разобрать что-то, если бы ее даже выкрали из-под носа враги, было невозможно. Дамблдор торжественно прожурчал последний куплет песни и, взяв из вазочки лимонную дольку, положил ее рядом с кривым прямоугольником, который, по-видимому должен был быть зеркалом — финальный пункт препятствия. Тренировочная площадка для маленького героя и ловушка для остатков темного мага была готова.