Это был обычный день. Я шёл домой и остановился перед чёрными воротами, как вкопанный. Да, я всегда боялся кладбища. Но кладбище «дух смерти» меня тянуло к себе, и как будто шептало: «Миша, миша… иди сюда…». Я всегда боялся и хотел идти домой из школы другой дорогой, но сейчас я даже не знаю, почему моя душа позволила телу пойти этой дорогой.
Я вздохнул и шагнул вперёд к чёрным воротам. Я снова слышал голоса, которые стонали и звали меня к себе. Я сделал ещё один шаг. Потом ещё один. Такими маленькими шажками я добрался до чёрных ворот, на которые была прибита надпись из золота, хотя по виду она напоминала обычное железо, покрашенное золотом, которая гласила: «Кладбище. Дух смерти».
Я это сделаю — так я себя уверял. И сделал. Я открыл чёрные ворота, которые так и дышали смертью. Они со скрипом отворились и я зашёл на кладбище, проходя мимо кустарника, который, как мне показалось, давно завял. Я прошёл мимо могил. Гробовая тишина.
«Может, лучше идти домой?» — Думал я. Но тут услышал крик. Я побежал в сторону голоса. Когда я прибежал, то увидел девочку, которой где-то 13 лет. Мне она показалась призрачной.
— Кто ты? — Спросила она. Я сглотнул слюну. — Я тебя раньше не видела здесь, — она подлетела ко мне погладила моё лицо, хотя её рука прошло сквозь меня и она стала грустнее, — ты жив?
— Да, — я был напуган.
— А я тебя знаю, — ответила девочка, — ты приходил с семьёй на похороны твоей бабушки Евгении, — она снова попыталась меня погладить по лицу, но я отошёл и её рука зависла в воздухе. Девочка смутилась.
Я, чтобы разрядить обстановку, свистнул и посмотрел на небо. Тьма. Деревья были так высоки, что не видно было солнечного света. Я перевёл взгляд на девочку. Она смотрела на меня. Это немного меня напугало, но я вздохнул и спросил её:
— Здесь всегда так темно?
— Да, — ответила девочка и села на своё надгробие, — темнота нравится всем умершим, — она вздохнула, — а тебе сколько лет осталось до смерти? — Я переспросил, на что она смутилась вновь и ответила: — в смысле сколько тебе лет?
— Мне тринадцать, — с гордостью ответил я. Но позже мне показалось, что это было слишком уж гордо, — а тебе сколько?
Я не знаю, зачем я это спросил у неё. Видно было, что она моего возраста. Хотя, она уже давно умерла. Пока она смущённо смотрела на меня, думая, как бы ответить по разумнее и по круче, я успел прочитать надгробие: «Лаванда Мэри Скилнейрс. Умерла 19 февраля 2009 года». Ого, её смерти уже 7 лет. Через три года будет юбилей.
— Эй! — Крикнула на меня девочка-призрак и закрыла ногами надпись на надгробии, но её ноги были призрачны, как впрочем и всё тело, и я смог прочитать сквозь её ноги ещё раз. Лаванда Мэри Скилнейрс смущённо смотрела на меня, но видно было, что она довольна тем, что я это прочитал. — Это моё надгробие, а не твоё.
И она отвернулась от меня. Я погладил её плечо, но получилось, что я погладил воздух. Она повернулась вновь и её хвостики крутились очень солидно. Она снова смутилась. Я хотел у неё опять спросить, сколько ей лет, но она опередила:
— Я умерла в двенадцать лет, — ответила она на поставленный ранее мной вопрос. Я посмотрел в её призрачные глаза. Через них было видно кладбище, — сейчас мне должно быть девятнадцать лет, но как повернулась судьба семь лет назад: меня сбила машина, — она хихикнула, хотя мне это показалось отнюдь не смешным. Её сбила машина? Семь лет назад? Когда он, Михаил Соколов, заканчивал детский сад, когда его группа 19 февраля 2009 праздновала «день цифр»: все наряжались в цифры, в другом уголке России погибла двенадцатилетняя девочка Лаванда Мэри Скилнейрс! — Я приезжая, — продолжила свой рассказ Лаванда, — я из США.
— Да? — Спросил её я.
Она кивнула. Мне было очень интересно узнать больше о ней. Она из Америки, приехала в Россию, и там её… сбила машина. Мэри посмотрела на меня и кивнула. И только теперь до меня дошло, что все мои рассуждения я говорил вслух.
Тут я почувствовал на своих плечах чьи-то холодные руки. Лаванда испугалась и нырнула под землю, в свой гроб. Я осторожно обернулся и увидел… монстра. Да-да, самого настоящего монстра. Я вскрикнул, а монстр рассмеялся и снял маску. Это была моя бабушка Евгения.
— Зачем ты приехал на кладбище, — спросила она меня, бросая на землю маску, — ты же боишься кладбищ!
— Я не знаю, они меня сюда заманили, — я показал на чёрные ворота, — кстати, у меня встречный вопрос: почему ты можешь дотронуться до меня, если ты — призрак?
— Неважно, — ответила бабушка.
Я обратил взгляд на одно очень красивое надгробие рядом с надгробием Лаванды. Там было написано: «Здесь покоится Михаил Соколов. Совершил самоубийство 26 мая 2016 года». Я вскрикнул: это же завтра! Завтра я умру!
***
Дома я всё делал аккуратно и боялся каждой машины: не хотел умереть, как Лаванда. Она мне рассказала, как всё ЭТО произошло.
Она шла по улице ночью и не заметила, как из-за угла выехала машина. Трагичная история.
Я опасался всего. Если мама доставала нож — я уходил подальше. Если папа что-нибудь чинил — я вообще боялся войти в дом. Так и сидел на лестничной площадке до самого конца его работы.
И вот, вечером, 26 мая 2016 года я уже забыл про надгробие, но помнил, что должен был умереть. Мне это надоело. Я дождался, пока родители уйдут на работу, а сестра в школу.
Почему ты не пошёл в школу? — Спросите меня вы. Я наплёл маме с папой, что в школе у нас выходной.
Вот, я взял столовый нож. Я не мог поверить, что это делаю. Я поднял нож и воткнул его в свое сердце. Темнота.
***
— Ну зачем он это сделал! — Я открыл глаза. Видел, как мои знакомые собрались у какого-то горизонтально лежавшего шкафа. И тут до меня дошло.
Это был мой гроб. И меня везут на ЭТО кладбище. И положат рядом с Лавандой.
