***
Прошло несколько месяцев, Канеки окончательно смирился, что он гуль, что он вынужден питаться плотью самоубийц. Самое главное, что парень научился скрывать это. Глянув со стороны, и не скажешь, что за чудовище живет в этом бывшем студенте. — Канеки! — как всегда его громко окликнула Хидэ, легко толкая в спину. — Мети усердней! Иначе вышвырнут с работы! Девушка с рыжими волосами уселась на лавочку неподалеку, весело махая ногами в воздухе. Ее незамысловатый смех вызывал ответную улыбку на лице парня, что подметал листья у окон Антейку. — Чего уставился? — она бросила небольшим камешком в плечо друга. — Просто так, — смущенно отвернулся Кен, продолжая усердно махать метлой, справа налево. — Уже нельзя? Хидэ вытянула руки, потягиваясь всем телом к солнцу над головой. Кости у девушки уж слишком громко захрустели, почти так же, как кости у очередного трупа, который он помогал разделывать. Канеки и сам был не в восторге от такого своего сравнения. Парень скучал по тем денькам, когда мог спокойно прогуливаться рядом с лучшей подругой, не опасаясь того, что от голода может наброситься на нее. Он понимал, что она осталась последним светлым моментом из его прошлой жизни, что был и теперь. Он не хотел ей навредить. — Тебе я разрешаю почти все, ты же знаешь, — рыжая снова улыбнулась, гладя Кена по голове. — Ну, чего раскис? Ну как тут не киснуть, когда ежеминутно хочешь прикоснуться к Хидеёши? Пусть она знает, что Кен гуль, но, почему ведет себя так, будто все нормально? Девушка не боится прогуливаться рядом с ним поздним вечером, после своей подработки. Для заметки, то Канеки сам это предложил, не по наслышке зная, что их район один из опаснейших. — Все нормально, — как можно непринужденней ответил гуль, поднимая взгляд на подругу. — Просто устал. — Ну, мы все устали! — Хидэ надула губы, сложив руки в замок, подтолкнула, опять же, в спину. — Есть предложение! Пошли сегодня ко мне? Хоть так тебя, наверно, отпустят тяжелые мыслишки! Кен аж выронил метлу из рук, от такого смелого заявления. Ну как она не понимает, чего стоит Канеки постоянно удерживать себя в рамках, которые он сам и создал. Ради ее же блага! А она ведь все понимает. Но смотря в эти большие золотые глаза, он не смог ей отказать. — Ну ты же знаешь… — он поднял метлу. — Я не могу тебе отказать. И мне спокойнее будет, что ты не одна. — Спасибо, — облегченно выдохнула девушка, отворачиваясь и смотря на часы в телефоне. — Так! Я приду в шесть часов, не заставляй меня ждать! От наигранного строгого тона лучшей подруги стало сразу теплее на душе. Кен был безгранично благодарен Хидэ, что она, узнав о его секрете, не побежала сдавать его голубям. Он совершенно не хотел впутывать ее в свои проблемы, в свою жизнь, но не смог. Когда на нее в очередной раз напал гуль, Канеки был рядом. Он вступился за рыжую, этим же показывая, кто на самом деле. Парень не понимал, почему подруга в тот вечер смотрела на него с благодарностью и тянулась обнять. В ее больших глазах не было наималейшего намека на страх или ненависть. Она нервно улыбалась, смотря, как за спиной друга извивался кагуне. — Успокойся, все уже хорошо, ты убил его, мне ничего не угрожает, — дрожащий из-за шока голос еле-еле пробился сквозь плотную стену сознания гуля. — Хидэ, — Канеки заплакал, понимая, что все испортил. — Прости! Я… — Я здесь, — немного с опаской, подходя ближе, ответила девушка, поглаживая гуля по черным волосам. — Все хорошо. В серой тиши улицы он отчетливо слышал все так же громко окликающий его голос. Хидэ возникла прямо перед носом одноглазого гуля. Парень слышал ее голос, но не мог разобрать слов. Она что-то твердила про то, что купила гамбургеры и еще что-то, а Кен просто смотрел на ее губы. Ему резко захотелось укусить Нагачику, услышать ее крики боли, снова почувствовать ее кожу. Как тогда, когда он, не управляя собой, впился в ее ладонь, только чудом не отгрыз ее полностью. Нежеланные воспоминания того, что гуль в нем слишком опасен, снова всплыли, но теплая рука Хидэ, что теперь покоилась на его лбу, все мысли отмела на второй план. — Хидэ вызывает Канеки, — та театрально машет перед лицом гуля. — Прием! — А, прости, — виновато отворачивается парень. — Пошли скорее, скоро будет слишком темно. — Да перестань ты! Я же знаю, что с тобой мне нечего бояться, — Нагачика поправила юбку и, подталкивая лучшего друга, зашагала в сторону своего дома. Благо, что он не так уж и далеко.***
— А, потом, представляешь! Я чуть не упала с лестницы! — восторженно рассказывала девушка, сидя напротив Кена. — Это было опасно, — взволнованно ответил гуль. Рыжая снова зашлась в приступе чистого смеха. Ничем не превзойденного. А Канеки, в который раз за вечер подумал, как было бы приятно, несомненно, снова укусить подругу. Снова почувствовать ее пьянящую кровь во рту, ощутить мягкость кожи. Но он снова отмел эти страшно-приятные мысли. Гуль понимал, что не имеет никакого права так поступать с Хидэ, той, кто приняла его таким, какой он есть. Уже в который раз за вечер, его взгляд останавливался на яркой, зарубцованной отметине на ее левой руке. Такая уродливая метка, что оставил когда-то Канеки, но такая красивая. Девушке определенно она шла. — И не думай, я не дам себя еще раз укусить, — серьезно сказала рыжая, поедая гамбургер. — Мне того раза хватило. Могу предложить гамбургер, но ты такое не… — Не откажусь, — Кен виновато посмотрел на стол. — Как знаешь, — удивленно ответила девушка, пододвигая к другу тарелку. — Вкусно? Канеки кивнул, мол, да. Но мысленно понимал, что ее не обманешь. Ту, кто знает о тебе все. И все же, терпеть эту боль в животе куда лучше, чем терпеть терзания совести, что причинил страдания лучшей из всех людей, кого только знал гуль. Как же он хотел целовать эти губы, что так солнечно изогнулись в улыбке. Именно не кусать, не грызть, а целовать… Мягко, игриво, дразня Хидэ. Но он не мог. Гуль давно отказался от любой мысли, что сможет когда-то позволить себе думать о Нагачике, как не о подруге. Она человек, он — гуль. Вообще непонятно, как они ужились вместе. — Ну, если очень хочешь, на, кусай, — Хидэ не могла больше видеть такого расстроенного друга. — Только, прошу, помягче. — Нет, — стойко отверг предложение парень. — Я помню этот вкус, мне этого достаточно. Я помню вкус этого гамбургера, этого тоже достаточно. Всего, что связано с тобой, мне достаточно. Хидеёши впервые за весь вечер пустила слезу. Она впервые показала, насколько ей жаль Канеки. И уже за это гуль был благодарен ей еще больше. Кен пообещал себе, что никогда не сделает ей больно, поэтому, ему только и осталось улыбаться Хидэ и жевать невыносимо гадкий гамбургер. А Нагачике только и пришлось стереть рукавом слезы и снова улыбнуться, создавая иллюзию того, что все так же, как было несколько месяцев назад.