Спаситель

— Академия Стражей Справедливости. Лига Правосудия. Академия по подготовке Сверхсильных Защитников мира сего. На каждой из миллиарда различных Звёздных Систем название нашей Академии варьируется в разную сторону. Её первоначальное имя давным-давно затерялось за спутанными ветвями тысячелетий. И знаете что? Я не намерен вдаваться в подробные поиски первоначального названия. Это не лекция по истории. И это даже не урок, это… Как бы… — Вступительное слово Старшего в напутствие Младшим. — Наша Академия была основана задолго до формирования Межгалактического Совета Внутренних Пространственно-Временных Дел. Основная задача студентов её — пройти полный курс Универсальной Подготовки и научиться обуздывать и направлять свои сверхспособности в нужное русло. Далеко не каждый рождается талантливым, далеко не каждый достоин Выпуска, — заканчиваю я, полностью игнорируя вставленную подсказку Фокси, которая сидит за преподавательским столом. Весь её скучающий вид выражает лишь одно: «Какого чёрта они выбрали его главным?» — Мы здесь для того чтобы начать передачу начальной информации, которая вам потребуется в дальнейшем. Такова обязанность старост перед первокурсниками, — говорит она, доброжелательно улыбаясь. — Верно, — киваю я, — А вот усвоение материала зависит только от ваших мозговых клеток. Я вам прямо скажу — он достаточно сложен для понимания. Но не унывайте. С этими словами я одной лишь мыслей запускаю генератор на полную катушку. Аудиторию мгновенно заливает синеватое свечение огромного полупрозрачного экрана с многочисленными желеобразными проводами и трубочками, каждая из которых заканчивается внушительными иголками. Смешные детские лица новоиспеченных первокурсников дружно бледнеют. Кто-то даже испуганно ойкает. — Это не больно, — заверяю я и оборачиваюсь к Фокси, — Будь так любезна. — Ладно. Она поднимается из-за стола и широким взмахом руки запускает механизмы информационной системы внутривенной передачи данных. Вспыхивает красный огонек. Фокси действует с безукоризненной скоростью. Никто даже не успевает ничего понять. Спустя пять секунд процесс передачи знаний заканчивается, и головы детей уже забиты лекциями и уроками на тематику вроде «Два плюс два равняется четырем». О, чудесные юные годы… Беззаботность и невинная чистота мозга. Что может быть лучше? — Замечательно. На этом заканчиваем. — Постой! Ты же ещё не… Но я уже не слушаю её, вылетая в открытое окно и чувствуя за спиной завистливые взгляды. Первоклашки ещё не умеют летать. Когда я влетаю в приемную директора с отчётом, под потолком раздается чудовищный грохот, сопровождаемый воплем, полным яростного негодования: — СПЛЭНДИД, ТЫ ИДИОТ!!! Я ловко отпрыгиваю от едва не рухнувшей мне на голову старинной люстры и устремляю свой взор на постепенно превращающийся в мелкое крошево потолок. — Сплэндид. Я оборачиваюсь и вижу директора, восседающего в глубоком кожаном кресле у шикарного письменного стола, чья поверхность щедро усыпана резными изображениями диковинных растений. Лицо его, перечеркнутое двумя неестественно ровными шрамами, ещё более старыми, чем все те безделушки, что погребены сейчас под руинами потолка и разбитой люстры, представляет собой совершенно невозмутимую в своем спокойствии маску ледяной статуи. Волосы его густо покрывает белая пыль и крошечные крупинки стекла. Несколько ужасных секунд Отец просто молча прожигает меня взглядом внимательных глаз. Едва заметно вздыхает и неуловимым движением руки смахивает пыль со своей головы. — Сплэндид, — произносит он вновь. Он не повышает тона, но его спокойный сухой голос в несвойственной для стен Академии мёртвой тишине звучит оглушающе-громоподобно и заставляет меня врасти спиной в ближайшую стену. — Да, сэр, — отвечаю я очень и очень тихо. — Ты забыл выключить генератор, — замечает директор, обводя взглядом руины своего кабинета. — Да, сэр… — Взрыв такой силы мог уничтожить множество жизней. Понимаешь ли ты это? — Да, сэр. Но… — И, тем не менее, ты забыл, — подытоживает Отец, награждая меня очередным тяжелым взглядом, преисполненным мучительного разочарования. — Но в Академии невозможно причинять кому-нибудь смертельный вред. И… — Я знаю. Но это не оправдывает твой проступок. Разумеется, в наших стенах нет и никогда не было уязвимых форм жизни, которые могли бы быть уничтожены. Но в соответствии с правилами Академии я обязан исключить тебя за сегодняшнее происшествие. Правда?.. Это он серьезно?.. Но я ни на десятую долю секунды не способен поднять головы и посмотреть на лицо директора, чтобы убедиться в этом. Более того, в течение всех его слов я даже не смею дышать. Если выбирать между смертью и исключением — я предпочту первый вариант. Любая смерть, даже самая долгая и мучительная никогда бы не вселила в меня такого всепоглощающего ужаса и страха, как исключение из Академии. — Но я этого не сделаю. Я резко отрываю взгляд от пола и таращусь на директора немигающим пристальным взглядом, от которого тот бы непременно обратился в кучку пепла, если бы не был совершенно неуязвим. — П-почему?.. — только и выдавливаю я. Ужас всё ещё сковывает мой разум и тело, не давая ни малейшего шанса на адекватное осмысление происходящего. Отец поднимается из-за стола. Он громко хлопает в ладоши и в ту же секунду кабинет возвращается в свой прежний вид. Потолок вновь сияет целостностью и белизной, а люстра всё так же озаряет помещение тусклым светом допотопных ламп медленного накаливания. Директор подходит к огромному окну с затемненными стеклами и вглядывается в далекие горизонты нашей искусственной планеты. — Потому что, Сплэндид, — отвечает он, не оборачиваясь и продолжая смотреть на ярко-зеленое небо, окаймленное волнами разноцветного сияния восьми стеклянных башен Академии, плавающих высоко над поверхностью земли и простирающихся вплоть до чёрных недр космоса. Что значит «потому что»? Это не ответ! Но всем своим видом директор ясно дает понять, что разговор закончен, и все вопросы исчерпаны. Мне ничего не остаётся кроме как извиниться ещё раз, на всякий случай, попрощаться и вылететь за дверь. Что я и делаю. * * * * Едва только я появляюсь в коридоре, как тут же сталкиваюсь с Фокси, быстро шагающей возле двери из стороны в сторону. Заметив меня, она останавливается в некотором замешательстве. Приземляюсь рядом с ней и смотрю на неё вопросительно. — Тебя исключили? — спрашивает она, старательно разглядывая стены. Я ловко прорываюсь сквозь её актёрское мастерство и улавливаю в её безразличном тоне едва различимые нотки внутреннего беспокойства. Ослепительно улыбаюсь. — Нет. — Очень жаль. — А мне нет, — улыбаюсь ещё ослепительней. — Хватит ухмыляться! — недовольно буркает девушка, — В правилах Академии ясно написано, что неправильное использование компонентов программного обеспечения или несоблюдение условий хранения, а также несвоевременное отключение генератора, в соответствии с пунктом семьсот сорок три подпункта тысяча девятьсот… — Это я и без тебя прекрасно знаю, — прерываю я поток бесполезной информации, — Да и директор тоже. Но это не помешало ему пренебречь этим знанием. — И каковы причины? Он это хоть как-то объяснил? — Как будто ты не знаешь нашего директора. Фокси фыркает и возводит очи к потолку. Мы проходим коридор наискосок и ныряем в Западную развилку, ведущую в сторону Вечнозелёного Сада. Третье солнце неторопливо выплывает из-за горизонта и быстро пожирает второе. Соседние звёзды вздрагивают и зарываются в серебристую паутину облаков, на мгновение превращаясь в стайку разноцветных мыльных пузырей. Небо неумолимо становится восхитительно-синим. — Такое бывает раз в тысячу лет, — замечает Фокси, замирая на месте и в восторженном благоговении устремляя свой цепкий взор в небо. — Я вроде слышал, что на какой-то планете небо всегда такое, — задумчиво говорю я, — И солнце почему-то только одно. — Это в Дыре так, — отвечает девушка, — Хочешь отправиться туда? — Нет уж, спасибо. — Зато там небо красивое. — Да кому нужно небо, которое никогда не меняется? Тоска смертная! Фокси кидает в меня взгляд, преисполненный глубокой снисходительности. — В тихом омуте черти водятся, — изрекает она. — Ну и что? — я корчу кислую мину. — Ох, Сплэндид! У меня всё чаще и чаще создается впечатление что все эти годы ты только и делал, что спал на «галёрке», вместо того чтобы нормально учиться. Я не хочу тем самым сказать, что ты глуп, словно валенок клисанский, но я просто не могу найти подходящего объяснения твоей вопиющей неосведомленности и тунеядства! — О, Великая Сущность Материи и Пространства! Ты же это только что сказала, госпожа Всезнающая! — Милостивый государь! Покорнейше прошу меня простить за сие скромное оскорбление, что марширует с истиной наравне. — Touche, ma chère. Выдвигай аргументы в пользу Дыры. Если они у тебя есть. — Следуя из пословицы, что я цитировала двумя минутами ранее, можно сделать достаточно простой и лёгкий вывод. — Не всё так гладко? — Вот именно. Ты же ознакомился с данными Первопроходцев? Так вот, они неоднократно упоминали о ненужности и слабости этой Системы в качестве Избранной. И именно поэтому туда было решено посылать лишь второгодников, отстающих или провинившихся. Но за всю историю Академии таких случаев практически не было. Понимаешь? Эта планета настолько позабыта и заброшена всеми, что в настоящее время о положении дел в её развитии и культуре известна только самая малая четверть информации! А это лишь мельчайшая частица молекулы во всей Вселенной! Хочешь сказать, что в Дыре может быть сокрыто от наших глаз что-то исключительно тайное и неизвестное? Это было бы сенсацией, не будь это так чертовски нелепо! В глазах Фокси пляшет яростный огонь жажды познаний. Или это только отблески третьего солнца? В любом случае никто и никогда не отправит лучшую ученицу Академии в Дыру. Наш директор редкостный чудак, но даже он ещё не настолько выжил из ума.