Aeterna urbs

      Рим. Вечный город.       Древний, согретый солнцем, умытый кровью, воспетый в поэмах. Веками даровавший и отнимавший.       Не раз павший, но всегда восстающий из пепла. Словно Феникс.       Франческо не верит в языческих тварей. Но образ красив.       Город плавится в золоте лучей заходящего солнца. И эти мгновения наполнены упоительной тишиной.       Звон колоколов Собора Святого Петра в этот день не знаменует завершение вечернего богослужения – Франческо распустил паству.       Времени уйти у них, правда, нет.       Небо меняет оттенки. Золото разбавлено багрянцем, дерзким малиновым и лёгкой примесью сирени.       Воистину, Отче любит баловать красотой своих глупых и неблагодарных детей.       Руки Франческо скользят по ледяному мрамору лестничных перил, каблуки туфель чеканят каждый шаг, шёлк папских одежд едва слышно шуршит.       Всё вышло не так, как он планировал. После падения Тимишоары, в пламени гнева его гореть должны были Византия и Лондиниум. За брата его, за народ его, за веру его.       Но у врага человечества тоже есть козырь в рукавах.       Оказывается, Папская Тиара слишком тяжела. А гнев Франческо и его жажда расправы сделали её тяжесть непомерной.       И как брат его младший столь долго носил её? Как выходило у него – слабого, плаксивого, мягкого – хранить мир? Почему он – взрослый, опытный, мудрый и куда более достойный быть наместником Божьим – принёс с собой пламя войны и гибель пастве Его?       Краски сгущаются. Небо темнеет. На вечный город падает тень.       Франческо, взирая в небесную высь, грустно улыбается.       «Прости меня, Боже».       Рим горит.       Но, обернувшись пеплом, он восстанет.       Ибо по древнему, незыблемому закону, все дороги ведут сюда.