Кровавое вино.

Тёплые огни восковых свечей горели более трёх дней, и будут гореть век, пока рядом ворон и безликий. Их свет падал на некогда яркое фото, на котором отразился лик рыжеволосой девушки, чьи губы скрывал букет белых лилий. Она любила их за чистоту и сладкий запах. Сравнивала с душой Канеки — чи, или же с ребёнком. В целом, она сама была ребёнком. Никогда не грустила, вечно весёлая, храбрая личность. Она была чем — то больше, ярче. Она не должно была родится гулем, не в это время. Итори была первым и единственным дрогом, которому могли доверять мужчины. Была той, которая только своей улыбкой могла остудить пыл друзей. Той, что защищала, заботилась о двух насосных гулях, подобно матери. Но, разве так жизнь должна была отдать должное молодой девушке? Конечно нет, они просто не уберегли её. Отпустили одну, когда ей нужна была помощь рук друзей. Позволили пасть перед следователями. Дева стала песком сквозь пальцы, который ушёл настолько быстро, как и её жизнь. — Ты, помнишь как она умерла? — Безликий перевёл взгляд туманных глаз на старого друга, из чьих уст тихим шёпотом вышел вопрос. — Да. — Он не любил разводить широкие беседы, после смерти подруги. Чаще молчал, уходил в себя. Отвергал друзей. — Не меняйся, Ута. Ты дал обед. Ей. — Ворон опускается на колени, повторяя за черноволосым. Вновь они умолкли, находясь перед неким алтарём в честь их товарища. Каждые дни, они приносили лилии. Попровляли её маску клоуна, зажигая новые свечи, едва гасли старые. Ждали чего — то. И вновь, стоило их взгляду пасть на маску, они уходили. Вспоминая день смерти. — Three days ago. — Ворон! — Возмущению девушки казалось ни было приделу, как и её нарастающиму гневу в сторону двух гулей, которые уже разнесли половину её бара. — Ута! Однако, её никто не слышал, усердно игнорируя просьбы. Но, стоило её рукам, подобно шёлку опуститься на лица мужчин, их пыл уходил, уступая спокойствию. — Знаешь, тебе бы стоило не лезть в чужие дела, это порядком бесит, Итори. — Безразличие неформала, часто бесило. Но, она смеялась, закрывала глаза цвета крови на его колкие фразы. Обидные слова. Таила в себе. - Он прав, ты часто влезаешь туда, куда не стоит. - Беловолосый недовольно фыркнул, не обратив внимание на мрачную тень в глазах подруги. - Я не хотела вас задеть. Просто, не смотря на всё, вы оба моя семья, и мне больно смотреть как вы... впрочем, не важно. - Рыжеволосая поднимается с места, удалившись прочь. - Зря мы так резко. Стоило быть намного мягче, она ведь и правда одна кто, заботится о нас. - Йомо опускается в кресло, сцепляя руки в крепкий замок. - Сейчас довольно поздно, ей не стоит ходить одной в нашем районе... - Да, не столь она слаба. Нежели нужно, себя в обиду не даст. - Безликий отводит взгляд в сторону, касаясь тонкими пальчиками тату на шеи. А ведь он сделал её ради Итори. - Не столь мне понятно, для чего они каждый божий день ссорятся? - Молодая девушка, в чьих жилах текла кровь гуля, всё крепче прижимала к себе пару новых книг, не забывая о маске клоуна. - И всё же, они славные... - Значит, это последние моменты в твоей жизни. - Холодный голос следователя по гулям, заставил её остановиться, выпуская с рук книги, которые поглатила лужа. - Арима... - Итори обернулась, собираясь дать отпор. Но, искусственный кануне пришёлся ей раньше, чем она думала, пронзив сердце. Арима заставил опуститься гуля на колени, сжимая рыжие волосы в цепких пальцах. Сладкая, но в то же время кислая усмешка следователя, кислотой проедала жизнь владелецы алых глаз. - Красива, но мёртва. - Арима выпустил Итори с рук, позволяя её телу рухнуть на холодный асфальт. Мужчина не стал зазадерживатьсяерживаться, он просто исчез. - У - чан... - Девушка прогнулась под табуном дрожи, колкой боли, что пропитала её тело, медленно убивая. Всё что могла девушка, этот просто смириться с гибелью. Каралловые губы слегка дрожали, выпуская змейку алой крови, некогда так любимой самой Итори. Масочник был прав, когда говорил что, в мире мало трагедий. Люди сами устраивают их, развлекаясь друг с другом. И так же гули. Она получила с полна. Убивая жизни, её казнь была всё ближе и ближе. Но... как же... она могла вот так просто погибнуть? В какой - то грязной подворотне, лёжа под холодным, как и её тело ливнем. А ведь, она помнит дождь... именно в эту погоду, девушка потеряла семью. Тогдашняя боль, казалось была настолько сильной, что кости хрустели при каждом вздохе, и тело тлело при каждом выдохе. Итори горела медленно, мучительным огнём. Это и был её собственный ад. Но, из этого ада её спасли два негодных гуля, Выдохнув в её тело и душу новую жизнь. Жизнь с ними. В совершенно другом мире. Ута, научил её быть столь аккуратной, научил быть выше, кукловодом. А ворон, научил рыжеволосую просто жить. - Итори! - Знакомые, чуть осипшие голоса от волнения, заставили её распахнуть глаза. Сердце вторило имена друзей, которые в те же минуты уходили в глубокое, спутанное мраком сознание. - Ре... - Жёсткий ком, глубоко засел в горло, не позволяя ей говорить. - Итори... - Ворон, опускается на колени, подхватывая дрожащие тело подруги на руки, стараясь удержать. Сберечь. - Ты, не посмеешь умиреть. - Именно сейчас, она впервые в жизни увидела слёзы У - чана. Он, некогда безразличный мастер, сейчас стоит перед ней на коленях, крепко сжимая её руку, попутно прижав её к груди. Мысли. Слова. Моменты. Воспоминания. Итори вспомнила все моменты двадцати даух лет жизни. Вот она ещё ребёнок, который игриво треплит отца за алые локоны, попутно щебеча что - то матери. А вот, на её руках застыла кровь близких, вот слова клятвы о мести. А вот... они, родные душе люди. А сейчас? - Ута, прошу тебя не меняйся в дряную сторону. Будь таким же, интересным и дружелюбным... не отталкивай тех, кто тебя и правда любит. Я верю, ты ещё обретешь своё счастье. Да, нулём родится не легко, но и человеком тоже быть не проще. Понимаешь, люли и гули не разные. Просто, рацион питания различный. И, да, спасибо за надпись. - Девушка улыбается широко, застилая сие улыбкой колкую боль. - Реджи... а ты, я прошу тебя. Как старший, не позволяй ни Уте, ни Кену отступиться. Береги У - чана, не потеряй. И прошу, улыбайся чаще. Оглянись, в мире ещё столько мест, где ни был ты! Ты обязательно увидишь небо а глазах беременной жены. - Её жизнь угасла с последними словами. Итори умерла тихо, горько. Её душа пала, а душа наоборот вывернулась пеплом.