Past, Tense

Кастиэль, ангел четверга, посланец Господень, не поддаётся обаянию. Его не переубедишь улыбочками, комплиментами или любым другим скрытым за вежливостью способом принуждения. Только слабые, сами не способные убеждать, могут позволить кому-либо повлиять на свои поступки одним своим обаянием. Конечно, существует исключение в образе Дина Винчестера, видимо, обладающего недоступными большинству людей силами, включающими (но не ограничивающимися этим) способность ощущать опасность даже во сне, Ту Штуку Языком и дар манипулировать Кастиэлем, как небесной марионеткой, созданной исключительно ему на радость. Поэтому Кастиэль оказывается рядом с мотелем в Аризоне 24 января 1997 года, пока Дин сидит внутри и пьёт пиво с только что ставшим восемнадцатилетним собой, будто подобное допустимо и вовсе не нелепо. Вообще-то Кастиэль старается не предпринимать путешествий во времени без хорошей на то причины, вроде удачной подмоги на охоте; например, чтобы найти книгу или оружие, когда-то им принадлежавшие и понадобившиеся снова; можно просто взять их из другого времени и спустя мгновение вернуть — с небольшой ангельской помощью. Против этого Кастиэль ничего не имеет; это полезно. Это помогает людям. Это использование сил во благо. Насчёт сегодняшней же затеи Дина и его целей он не вполне уверен, но подозревает, что благом тут и не пахнет. Дин каким-то образом убедил его перенестись в 1997 — частично искренне, частично наигранно умоляя и твердя, что только так он может достать чрезвычайно важные для машины детали. Кроме того, заметил он, завтра у него день рождения, и раз уж Кастиэль не купил ему подарок, немножко «временной маны» как раз подойдёт; Кастиэль не очень понимал именинные традиции и сделал бы буквально что угодно, лишь бы нога его не ступала в торговый центр, так что он был вынужден подчиниться и согласился перенести Дина в выбранный им день и время на пару часов. Дин выбрал свой восемнадцатый день рождения по трём причинам: возможность достать запчасти для Импалы, знание того, что Сэм и папа в этот день вернутся поздно, и, наконец (с этим Кастиэль спорил дольше всего), желание выпить и поболтать с прошлым собой. Как Кастиэль ни старался объяснить, что это плохая затея, которая может изменить будущее, оба всё равно знали, что Дин получит то, чего хочет, и Кастиэль, недовольно хмурясь, согласился. Наконец они решили, что в семь вечера Кастиэль присоединится к ним, подчистит восемнадцатилетнему Дину память, и они вернутся домой. Дин обещал не говорить об ангелах, конце света и прочем, что могло бы его встревожить, и, главное, обещал не делать ничего глупого. Кастиэль добавил это условие, подумав хорошенько; в основном не потому, что рассчитывал на это обещание, а чтобы снять с себя всякую ответственность. Так вот, в семь часов вечера двадцать четвёртого января 1997 года Кастиэль стучит в дверь мотельного номера в Аризоне с чувством, уже знакомым ему как тревога. ~~~ — Привет. — Дин с улыбкой опирается о косяк. — Здравствуй. — Кастиэль проходит в номер. Ни огня, ни мёртвых тел. Уже хорошо. Но восемнадцатилетний Дин таинственным образом отсутствует. — Где он? Надеюсь, твой приход не сильно его встревожил. Дин берёт бутылку пива со стола и делает глоток. — Не, всё было нормально. — Он небрежно опирается о стену. Блеск в его глазах определённо не нравится Кастиэлю — или нравится слишком сильно. — Немного святой воды, серебра, всё такое — и нормально. — Ты до сих пор не сказал, где он. — Кастиэль снова обводит комнату взглядом. — Ах да. — Дин ухмыляется в бутылочное горлышко. — Он в душе. Захотел освежиться перед… предстоящим. — О чём ты? — Кастиэль сужает глаза. Дин явно что-то придумал. Со вторым Дином. Очень, очень нехорошо. — Ну… — Дин ставит бутылку на стол и становится перед Кастиэлем. Блеск в его глазах становится ещё ярче. — Мы тут говорили о всяком, а потом стали говорить о тебе и как-то перешли к сексу с тобой, и, коротко говоря, я хочу посмотреть, как ты его трахнешь. Если хочешь. Он полностью за — руками и ногами. И прочим, — ухмыляется он. Иногда Дин просто лишает Кастиэля дара речи. Это один из таких разов. Он просто медленно склоняет голову к плечу и хмурится. Он не вполне уверен, зачем это делает, но иногда это помогает словно посмотреть на ситуацию под другим углом и внести в неё некоторую ясность. В данном случае это лишь дарит ему новый вид на Дина, и из сумасброда тот становится сумасбродом на боку. — Если не хочешь, я ему просто так и скажу, — неуверенно говорит Дин. Ему хотя бы хватает совести выглядеть смущённым. — Дин, почему ты вообще этого хочешь? — спрашивает совершенно растерянный Кастиэль. — Ты что, шутишь, Кас? Что может быть горячее? — Рука Дина проскальзывает под плащ Кастиэля и опускается на его бедро. — Это как смотреть динокас-порно, только вживую. А восемнадцатилетний я… Может, я и пристрастен, но он ещё какой красавчик. — Дин поигрывает бровями; его губы находят губы Кастиэля, а потом соскальзывают по его шее. — Твоя скромность никогда не перестаёт меня удивлять, — сухо говорит Кастиэль, но его дыхание запинается; поцелуи Дина очень отвлекают. — Можешь изображать хмурика, но ты знаешь, что тебе это нравится, — шепчет Дин ему на ухо, сталкивая его плащ и пиджак на пол. Кастиэль даже не успевает начать ничего отрицать. Дин тянет его на себя за галстук, но Кастиэль чувствует какое-то движение и отрывается от него, выпутываясь из полоски ткани на шее; он почти забыл, что здесь есть кто-то ещё. — О, не прерывайтесь из-за меня, — плотоядно и протяжно произносит молодой Дин. Он опирается о косяк дверного проёма ванной. На нём нет футболки, а ширинка джинсов застёгнута не до конца. Он трёт волосы полотенцем, и Кастиэль таращится на него, потому что не таращиться невозможно. Этот Дин знаком ему, и в то же время он другой. Он прекрасен, как и всегда, но по-иному; он строен и подтянут и выглядит необычно рядом с широкоплечим будущим собой. А ещё он немного ниже — как раз ростом с Кастиэля. — Дин, — неуверенно кивает Кастиэль. Это всё очень странно; юный Дин не глядя швыряет полотенце куда-то в ванную и подходит ближе, оглядывая Кастиэля с ног до головы. А под джинсами на нём определённо ничего нет; не то чтобы Кастиэль смотрел. — Ты, должно быть, Кас, — ухмыляется он. — Наслышан. Ты так же горяч, как он и говорил. Он просто излучает небрежную уверенность, и Кастиэля это изумляет. Он гадает, осознаёт ли Дин собственную власть, осознают ли они оба, что эти их дерзкие улыбки и зелёные глаза заставят пасть ради них кого угодно. Перед ним Дин, которого он знает очень хорошо, и всё же он понятия не имеет, как с ним держаться. — И что же именно он тебе рассказал? — спрашивает он — частично из любопытства, частично из потребности сказать хоть что-то. Его Дин уже забрался к нему под рубашку, и его пальцы вырисовывают на боках Кастиэля кружочки; кровь приятно кипит. — Ну, — отвечает юный Дин, — сказал, что ты не человек, но из хороших парней. Что ты тихий, что-то вроде гения и невероятно крут. А ещё сказал, что ты религиозен, и без обид, приятель, но никогда бы не подумал, что кто-то религиозный окажется в моём вкусе. — О да, он определённо из тех, кто молится, — добавляет старший Дин, делая шаг назад и уступая дорогу самому себе. — По крайней мере, он много времени проводит на коленях. Кастиэль пытается одарить его свирепым взглядом, но ему не удаётся скрыть улыбку, потому что это истинная правда. — Правда? — спрашивает молодой Дин, прижимаясь к нему; ноги Кастиэля, кажется, решают превратиться в желе. — Он ещё много чего говорил; хотелось бы убедиться на деле. Очень сложно мыслить ясно, когда ты очень возбуждён, а кое-кто очень прекрасный проводит по твоей щеке кончиками пальцев, а потом целует тебя в уголок губ. — Ну так что? Хочешь меня трахнуть? — мурлычет Дин ему на ухо, и Кастиэль вдруг не может вспомнить ни одного слова английского языка кроме «да». Всё же какая-то часть его всё ещё не уверена; это не его Дин. Он вообще едва ли мужчина, ему всего восемнадцать; у него свежее личико, он хорошенький, и Кастиэль ужасно хочет его. Этот Дин — сущий кошмар, ему невозможно противостоять, и всё же он именно то, чего Кастиэль, сам того не зная, желал. Дин ведёт его к кровати, и Кастиэль садится и поднимает на него взгляд. — Ты меня не знаешь, — тихо говорит он. — Да? — с придыханием спрашивает Дин. — Ну, это будет не первый раз, когда я поимею незнакомца, Кас; и не первый, когда это будет парень. Но у тебя личная рекомендация от будущего меня, так что не думаю, что у меня есть предложения получше. И он забирается к нему на колени и притирается всем телом, изящный и развратный. Кастиэль инстинктивно обнимает его за талию, удерживая, не давая упасть, и это прикосновение дарит ему ощущение обнажённой кожи и стройного тела под ладонями; желание вспыхивает ещё ярче, и он уже не уверен, может ли что-то решать, или за него всё скажут инстинкты принадлежащего ему сосуда. Ему часто бывает трудно это определить, а иногда ему кажется, что и сами люди не проводят чёткой границы между желаниями тела и разума. Ладони Дина обхватывают его лицо, кончики его пальцев щекочут щёки, скользят выше, потирают чувствительное местечко за ухом… — Ну и раз ты так беспокоишься обо мне, ты наверняка хороший парень и всё такое, так что я спокоен, — искренне говорит Дин, глядя ему прямо в глаза. Он так близко; бёдра Кастиэля сами по себе чуть вскидываются, ища соприкосновения, и в глазах Дина что-то вспыхивает. Он выдыхает смешок и понимающе усмехается, а потом вдруг начинает покачивать бёдрами; всё тело Кастиэля моментально окутывает приятный жар. Не разделяй их одежда, Дин буквально насаживался бы на него, и от одной этой мысли его член подёргивается. — Я знаю, как сильно ты меня хочешь, — мурлычет Дин, щекоча его ухо своим дыханием. — Почему бы тебе… — он проводит языком влажную полосу, — не поторопиться… — мягко прикусывает кожу, — и не трахнуть меня? Дыхание Кастиэля сбивается, потому что он отчаянно, невыносимо хочет этого. Уже ни одна причина того, почему они не могут этого сделать, не приходит ему в голову. Все его мысли наполняет желание и жар, и они становятся совершенно бессвязными; это на удивление приятно. Из кресла неподалёку до него доносится «Пожалуйста, Кас»; он никогда не мог отказать и одному Дину, а сейчас его просят двое. Так что он не сопротивляется, когда сидящий у него на коленях Дин толкает его на матрас и споро расправляется с пуговицами его рубашки. Приподнявшись на локтях, Кастиэль сам избавляется от неё, пока Дин стряхивает с себя джинсы, оставаясь великолепно обнажённым и заметно возбуждённым. — Подвинься немного, я устроюсь у тебя между ног, — ухмыляется он, стоя на коленях рядом с Кастиэлем, и наклоняется бегло мазнуть языком по его губам. Кастиэль пытается поймать его полную нижнюю губу и замечает, как его грудь слегка розовеет. Он послушно сдвигается выше, полностью оказываясь на кровати; Дин тянется к его ширинке, и ему хочется всхлипнуть от облегчения. Брюки Дин стягивает с него вместе с трусами и роняет куда-то на пол; его обхватывающие член Кастиэля пальцы сильны и уверенны. — Чёрт, — выдыхает Дин, неспешно двигая ладонью. — Выглядит аппетитно; наверняка будет выглядеть ещё лучше у меня во рту. Кастиэль шумно выдыхает, представив этот образ во всех красках, но в фантазиях нет нужды; это происходит прямо у него на глазах. Не отпуская его взгляд, Дин принимает его в рот; Кастиэль запрокидывает голову и отдаётся ощущениям. Палец Дина дразнит его вход; Кастиэль отчаянно пытается не втрахиваться в его горло, потому что Дин начинает мурлыкать, от чего по члену Кастиэля пробегает приятная дрожь, и он вдруг оказывается слишком близок к краю, а он очень, очень не хочет кончать прямо сейчас. Вернее, хочет, настолько, что может и не сдержаться, но сквозь пелену удовольствия он пытается помнить, что нужно продлить происходящее. Он хочет куда большего; всего, что позволит ему Дин. — Подожди, — сипло выдыхает он, когда Дин осторожно принимает его ещё глубже; Кастиэль ощущает, как волшебно сжимается его горло. — Я не хочу кончать сейчас, Дин, — добавляет он, тяжело дыша, пытаясь подавить ощущение Нет. Хочу, очень хочу, хочу кончить в твоё чудесное горло. Но Дин лишь на немного подаётся назад, не выпуская его член из своих покрасневших влажных от слюны губ. — Уверен, что не хочешь кончить мне в рот? Язык Дина недопустимо развратно скользит вверх-вниз по чувствительной уздечке; Кастиэль едва-едва держит себя в руках, но, к счастью, осколков его силы воли хватает на последнее усилие. — Прекрати, — решительно велит он, садится и хватает Дина за волосы, удерживая на месте. Глаза Дина тут же темнеют; его зрачки расширяются, явно находя интересным это неожиданное проявление властности. Его нахальности чуть убавляется, и он послушно ждёт. — Мы с тобой ещё не закончили, Дин. До Кастиэля одновременно доносятся два стона — от двух Динов. Он бросает взгляд на своего; тот сидит в кресле, разведя ноги. Его ширинка пока застёгнута, но стояк заметен, и он трёт его ладонью. Одно мгновение они смотрят друг другу в глаза, а потом Кастиэль снова возвращается к другому Дину. Отпустив его волосы, Кастиэль садится на колени и целует его, глубоко, неторопливо, жадно и долго — целую минуту. Он хочет одними языком и пальцами заставить Дина распасться на части, свести его с ума от желания и лишь потом войти в него. Дин вытворяет своим языком немыслимые вещи, словно имитируя то, чем занимался только что, и всё снова грозит зайти слишком далеко. Неохотно отстранившись, Кастиэль опускает ладонь на грудь Дина. — Ляг. Дин охотно подчиняется, опуская голову на подушки, развратно разводя ноги и следя за каждым его движением. Нависнув над ним, Кастиэль ощущает желание зацеловать всё его тело, но Дин тянется обхватить его плечо и тихо спрашивает: — В тебе же силы полным-полно, да? — В его голосе сквозит восхищение, и Кастиэль удивлённо смотрит ему в глаза.— Я чувствую её, — говорит Дин, водя пальцами по его рукам и груди и обводя взглядом всё его тело. Он не кажется напуганным, лишь заинтересованным. Он очень восприимчив и в силу своей молодости пока открыт всему и полагается на чувства и интуицию. — Это возбуждает, — он смотрит на Кастиэля из-под ресниц. Его обнажённая шея вдруг оказывается чересчур соблазнительной, и Кастиэль присасывается к ней. Дин издаёт такой стон, какого он в жизни не слышал; конечно, ведь Кастиэль знает все его чувствительные места и воспользуется этим знанием, чтобы свести его с ума. Он спускается к его груди, сжав пальцами его твёрдые соски и едва уловимо царапнув их ногтем — как раз как любит Дин. Тот выгибается в спине и выдыхает всё новые стоны, пока Кастиэль играет на нём, каждый раз беря верную ноту. Он невыносимо прекрасен; Дин всегда кажется Кастиэлю таким, независимо от возраста и обстоятельств, но в такие моменты, как сейчас, у него всегда захватывает дух. Дин, впрочем, слишком нетерпелив, чтобы вынести его долгий полный восхищения взгляд. Он зарывается пальцами в волосы Кастиэля и несильно подталкивает вниз. — Отсосёшь мне, Кас? — хрипло спрашивает он. Кастиэль послушно опускается, но нарочно обходит член Дина вниманием. Улыбнувшись после его удивлённого выдоха, он вжимает его в кровать за бёдра. — Чёрт, никто не… — выдыхает было Дин, но тут же стонет, когда Кастиэль лижет его дырку. Приходится сильно держать его, ввинчиваясь внутрь кончиком языка, иначе он свалится с кровати; Кастиэль всегда любил делать это и ощущать, как Дина трясёт от таких прикосновений, но его Дин никогда не был таким несдержанным и громким, как этот. Он выдыхает имя Кастиэля, как молитву, стонет, вскидывает бёдра и полностью теряется в ощущениях, когда Кастиэль проникает глубже и лижет, лижет, лижет. Наконец вдоволь наизмывавшись, Кастиэль отстраняется и стирает слюну с подбородка. — У тебя есть смазка? — Что? Взгляд Дина полностью затуманен, он широко улыбается и пытается вскинуть бёдра и потереться членом о его бедро. Что-то падает на постель рядом с ними; должно быть, это Дин с кресла бросил им смазку. Обернувшись, Кастиэль видит, что сам Дин ей уже воспользовался. Его джинсы уже приспущены, и он водит рукой по увлажнённому члену. Благодарно улыбнувшись, Кастиэль получает в ответ непристойную улыбку; Дин удерживает его взгляд, приподняв бровь и двигая рукой вверх-вниз. Заставив себя отвернуться, Кастиэль выжимает немного смазки на пальцы и осторожно проталкивает указательный внутрь Дина. Он до невозможности узок, но его тело охотно расслабляется, почти сразу принимая его в себя. Мерно двигая пальцем, Кастиэль ложится рядом с Дином и мягко целует его, заставляя расслабиться ещё больше. Между поцелуями они просто дышат одним воздухом, жарко щекоча кожу друг друга дыханием; Кастиэль почти опасается, что для Дина это окажется слишком, но тот никак этого не показывает. — Не любишь торопиться, да? — спрашивает он дрожащим голосом. Кастиэль слышит в его словах улыбку и снова целует его, одновременно проталкивая язык ему в рот и второй палец внутрь. Шумно выдохнув, Дин делает поцелуй более страстным. Кастиэль воспринимает это как подбадривание и резче двигает пальцами, большим проводя по его промежности. — Ты такой дразнила. Не прибавишь газу? Я тебе не девственник, — стонет Дин, а Кастиэль, улыбнувшись, сгибает пальцы и умелым движением задевает простату. Он надавливает на неё несколько раз, и Дин выкрикивает о боже о боже о боже; смазка с его члена капает, не переставая. Он и без того был влажен, но тонкая прозрачная струйка теперь стекает по его животу, собираясь в пупке; Кастиэлю до безумия хочется вылизать его. Вместо этого он продолжает работать пальцами, уже не дразня простату, но мягко растягивая Дина и одновременно удерживая его на грани оргазма. Он не уверен насчёт того, в какой момент Дину лучше кончить, но точно не сейчас. Спустя пару минут он прислушивается к неистовым мольбам Дина и вынимает из него три пальца. Зрелище его растянутой дырки радует глаз, и всё тело сводит от желания толкнуться в неё и ощутить наконец жар этого подтянутого тела. — Чёрт, я был так близко, — стонет Дин. — Ты меня отымеешь уже или что? Кастиэль замирает, проводя пальцами по его бокам и заглядывая ему в глаза: — Хочешь использовать презерватив? Обычно он обходится без этого, но с этим Дином они технически не знакомы. — Раньше никогда без него не пробовал, но сейчас вроде как стоит сделать исключение. Если ты тоже чист. Хочу, чтобы ты кончил в меня. Кастиэль согласно кивает. Он слегка удивлён таким доверием, но он действительно выбивается из череды остальных незнакомцев. Когда-нибудь они узнают друг друга и выстроят это доверие по-настоящему. Им станет легко друг с другом. Он садится, опершись спиной о спинку кровати, так, чтобы Дину было удобно забраться ему на колени. — Так? —спрашивает Дин, потеревшись головкой о его живот. — Если ты не против, — отвечает Кастиэль, снова опуская руки на его недопустимо возбуждающую талию. — Выбор полностью за тобой. — Не против, просто раньше не пробовал. Идеально. — Дин улыбается и устраивается в нужной позе; Кастиэль направляет свой член внутрь него. Его тело очень, очень сильно хочет толкнуться вверх и просто получить своё, но он размеренно дышит и позволяет Дину задать темп. Когда тот совсем немного опускается на него, у Кастиэля уже перехватывает дыхание; от того, как тело Дина сжимает его твёрдый член, ему почти больно. — Чёрт, чёрт, — выдыхает Дин, прижимаясь членом к Кастиэлю и опускаясь ещё немного ниже. Одна его рука отчаянно сжимает плечо Кастиэля, а другая вцепилась ему в волосы; он постепенно раскрывается навстречу его члену и вдруг одним не очень плавным движением опускается до самого конца. В то же самое мгновение он кончает, заляпывая весь живот и грудь Кастиэля, и от этого у того просто плавится мозг; он отчаянно держится, слушая стоны Дина и ощущая его дрожь. — Ты в порядке? — спрашивает он, когда Дин наконец обмякает на нём. Если Дин захочет, чтобы Кастиэль из него вышел, он просто расплачется. — Да, чёрт, это было очень. — Дин находит в себе силы ухмыльнуться. Его голос невероятно низкий и затраханный. — Ты продолжай, я через пару минут снова подниму флаг. Кастиэль поражается неизвестным ему до этого способностям молодого тела, а Дин начинает двигаться; он так восхитительно объезжает его, что у Кастиэля кружится голова. Он обхватывает член Дина ладонью и ласкает, помогая ему возбудиться снова. — Чёрт, как хорошо чувствовать тебя внутри, Кас, — выдыхает Дин ему в ухо. — Неудивительно, что мы сошлись, ты потрясающ в постели. С Кастиэля уже достаточно его дерзости, и он устал держать себя в руках, пока Дин медленно его убивает; подхватив его, он опускает его на спину, забрасывает его ноги себе на плечи и принимается жёстко и глубоко трахать его, каждый раз входя до основания и заставляя Дина кричать и комкать простыни. — Чёрт, да, трахай меня жёстче, — стонет он, притягивая его к себе. Они оказываются полностью прижаты друг к другу, Дин обхватывает его талию ногами, а Кастиэль грубо двигает бёдрами. Это сводит с ума; это одновременно нечто совершенно новое и давно ему знакомое. — Дин, Дин, я сейчас…— с трудом выдыхает он ему в плечо. От оргазма его отделяет всего ничего. — Да, сладкий, кончи в меня, хочу это почувствовать, — мурлычет Дин, оглаживая его спину. Его голоса и узости оказывается достаточно, и даже слишком; Кастиэль застывает и со стоном выплёскивается внутрь Дина. Только спустя пару мгновений он находит в себе силы медленно выскользнуть из него. — Чёрт, — шепчет Дин, обхватывая свой всё ещё твёрдый член и лаская себя, прикрыв глаза и запрокинув голову от удовольствия. И каким бы блаженно-удовлетворённым и пресыщенным ни ощущал себя Кастиэль, он хочет сам довести его до края. Достаточно лишь пропихнуть во влажную дырку Дина два пальца и взять его член в рот, чтобы он, выругавшись, кончил, пытаясь оттрахать его горло. С кресла доносится стон, будто и тот Дин очень близок к краю, но удерживает себя на самой грани. — Чёрт, чёрт, чёрт, — смеётся молодой Дин, едва дыша и глядя в никуда затуманенными глазами. — Потрясающе, чувак. Прекрасно понимаю, почему связался с тобой в будущем, Кас. Кровать проседает не с той стороны, где он лежит; Дин из будущего вдруг нависает над Кастиэлем. На нём нет футболки, и он быстро и рвано ласкает свой член. — Боже, ты так горяч, — стонет этот Дин — его Дин. Он целует его, влажно и грязно. Краем глаза Кастиэль видит с интересом наблюдающего за ними второго Дина. — Когда мы вернёмся домой, я тебя так отымею, что ты неделю будешь помнить. Его дёргающиеся бёдра сбиваются с ритма, и он кончает с тихим стоном, забрызгав Кастиэля, а потом падает на кровать рядом с ним. Кастиэль зажат между двумя Динами; они с трудом умещаются на кровати, но он до нелепости удовлетворён и счастлив. — А на это я бы посмотрел, — смеётся молодой Дин. Его хриплый смех великолепен и напоминает звук бьющегося стекла. — Хотелось бы мне, чтобы вам не нужно было уходить прямо сейчас. А ещё больше хотелось бы, чтобы вам не пришлось стирать мне память, потому что воспоминаньице было бы то ещё. — Он обиженно надувает губы и лениво проводит пальцами по животу Кастиэля, словно что-то рисуя. Будущий Дин приподнимается на локте. — Знаешь, я помню, что папа с Сэмом вернулись сегодня довольно поздно. Может, около одиннадцати. Не раньше десяти точно, — говорит он с ухмылкой. — Что значит, что у вас есть ещё пара часов. — На лице второго Дина отражается такая же ухмылка. Они с нелепой небрежностью переговариваются через Кастиэля о том, на каких плоскостях можно отыметь кого-нибудь из них в этом мотеле, как только все будут снова готовы, и о том, как вовлечь в это всех троих. Звучит это просто чудесно. Закрыв глаза, Кастиэль с довольным вздохом расслабляется. Ему точно нужно срочно втянуться во все эти празднования дней рождений.