Дурак

мы были б идеальной парой, конечно, если бы не ты

«Ты дурак», - сказала Ороро. Уоррен дрожал от злости и возбуждения, его свитер был мокрый от дождя. Дождь лупил по кронам дубов, море зелени волновалось — школа утопала в ней. Столько зелени, Ороро никак не могла к ней привыкнуть. Иногда она открывала окно в спальне, торчала из него, уперевшись локтями в подоконник, и глядела по сторонам, глубоко дыша. Целое море зелени. И пахло свежо и чисто. Хорошо было быть богатым, как Ксавье. Ороро не решила для себя — пока — считала ли она Ксавье таким же придурком, как всех богатеев. То, что он дрался с Апокалипсисом, еще не делало его не придурком. Но даже если он и был придурок, он был нормальный придурок. В отличие от Уоррена. «Если он еще мне хоть слово скажет, я ему зубы выбью», - пообещал Уоррен, не переставая дрожать. От него только паром не пыхало, как от чайника. Костяшки пальцев у него были сбиты, они регенерировали, но слабо. После падения с вертолетом он стал совсем больной. «Глупый, большой и глупый, - ругалась Ороро, когда брала его под руку. - Простынешь, заболеешь, сдохнешь — мне скучно одной будет. Пойдем». «Богом клянусь я выбью ему зубы», - зарычал Уоррен, отдергивая руку. Ороро захотелось отвесить ему подзатыльник, но она сдержалась. Она умела контролировать себя, когда надо было. От этого грозы даже сильнее выходили. «Мы здесь чужие, - она втолковывала Уоррену, пока вела его к черному ходу на кухню. Ороро сказала ему, что ему нужен горячий кофе. Тут она врала, кофе она хотела сама — из настоящей кофеварки, которая жужжала и мигала, и варила все сама. - Надо вести себя прилично, чтобы не вышибли». «Да нахуй все», - окрысился Уоррен, дергая крыльями. Когда металл сошел, оказалось что они у него как у ощипанного голубя. Да еще и перьями покрывались медленно, по перу раз в пару дней. Ороро считала что это быстро, а Уоррен психовал, что медленно и искал, с кем бы подраться. Находил он обычно красноглазого, Саммерса — а тот и рад был сцепиться. «Смотри какая машина», - из гаража выехал блестящий черный автомобиль профессора. Ни царапинки, чистый, как будто бы его вылизывали, и все железяки блестят как серебряные. Ороро не очень-то любила машины, но на этой она бы прокатилась. Уоррен говорил, что надо спереть ключи (желательно, поколотив Саммерса при этом — по традиции), а Ороро хмыкала - она могла поставить машинку на ход и без ключей, но не хотела. Не надо гадить там, где живешь. Нужно искать места. «Машина как машина», - презрительно отозвался Уоррен. Он хромал на правую ногу, из которой до сих пор не вынули спицы. Ороро смотрела на него и думала, что он совсем как она — всю жизнь дрался, а когда настало время отсидеться в углу и прийти в себя, начал сходить с ума. Только Уоррен на людей бросался, а Ороро перестала спать. Все не верила, что у нее есть крыша над головой, куча еды, одежда и не нужно ложится вполглаза и с ножом под подушкой. «Ты что, только на дорогих тачках и раскатывал?» - Ороро толкнула Уоррена локтем и он скривился — видать в больное место. Когда Уоррен переодевался — Ороро не подглядывала, она присматривала, - на ребрах у него живого места не было, сплошной синяк, но это было месяц назад. Похоже, месяц для его синяков — не срок. «До свадьбы заживет», - ободрила его Ороро. До похожих синяков ее как-то били, правда, давно. Если сразу не помрешь, потом в конце концов пройдет — и чего только Уоррен жалуется? «Я упал с вертолета», - сквозь зубы процедил Уоррен. «И выжил, - весомо заметила Ороро. - Так что не ной. Профессор не сдал нас, взял в школу, кормит, одевает, учит. Скажи, у себя там ты думал, что так может быть?» «У себя дома, - угрюмо ответил Уоррен, - я жил покруче. И машин у папаши было побольше». «Да ну, - Ороро остановилась и нахмурилась. Уоррен сразу же постарался сделать вид, что стоять ему не больно, и ходить не больно, и разреветься не хочется. Только вот когда Уоррену хотелось разреветься, это значило, что разревется кто-то еще — от Уоррена. - Тебя же в клетку посадили немцы. Если твой папаша богатенький, чего он всех на уши не поставил и тебя не спас?» «Никто меня не сажал, - Уоррен даже покраснел. Ороро никак не могла привыкнуть к тому, как быстро он краснеет. И белой кожи такой никогда не видела, на ней каждая венка казалась татуировкой. А татуировки Апокалипсиса, в отличие от железа на крыльях, на лбу и щеках Уоррена так и не сошли. - Я сам к ним пришел». «Ты что, дурак?» - округлила глаза Ороро. Ее кроссовки совсем промокли и теперь в них хлюпала вода. Ветер зашумел дубами и поверх мороси на них прыснуло водой с листьев. Уоррен инстинктивно поднял крылья, заслоняясь, и окатило их не полностью, но за шиворот все-таки налило. «Он мне крылья отрезать хотел, - сказал Уоррен, глядя в глаза Ороро с каким-то безнадежным отчаянием. - А я не могу без крыльев. Испоганили мне все. А я без них не могу». «Драться за деньги лучше?» - приподняла бровь Ороро. «Ты так вообще уличная воровка. И нечего корчить из себя мамашу, ясно? - вдруг разъярился Уоррен, краснея еще больше. У него даже шея налилась малиновым, как у огромного вареного омара на привозе. - Никто не заберет у меня крылья. А Саммерс пусть хоть оборжется. Я оклемаюсь и разберусь с ним». Ороро глубоко и медленно вдохнула, но громовой раскат — там, высоко в серых клочковатых тучах — ее выдал. От напряжения она даже моргать перестала, так ей хотелось треснуть Уоррена молнией, но она сдержалась и решила, что в награду наестся печенья как только доберется до кухни. «Ты ничего не понимаешь, - сказала она, выпрямляясь и задирая подбородок. - Вообще ничего. Если твой папка богатый, вся твоя проблема — это крылья. А у меня вся моя жизнь проблема. От начала до конца. И я до усрачки рада, что я в школе, и что Ксавье не крыса, и что у меня есть будущее. А тебе бы лишь бы орать да дуться. И вообще ты меня достал». С этими словами Ороро развернулась и решительно пошла к двери, хлюпая ногами во вконец отсыревших кроссовках. Что там делал Уоррен, до кухни он был вполне в силах доковылять сам, если затевать драки сил хватало. Да и смотреть на то, как он хромает, подергивая крыльями, словно подбитая птица, было жалко и как-то... стыдно. Стыдно потому, что Ороро хотелось обнять его, прижать его голову к груди и укачивать, распутывая пальцами светлые волосы. Восемнадцать лет — это уже взрослый мужик, многие в таком возрасте не по одной жене имеют, а этот все как мальчишка. Столько народу порешил, а Ороро все кажется, что если она прекратит таскать его за воротник он утонет в ближайшей луже. «Эй, - окликнул ее Уоррен. - Монро!» Ороро остановилась, сжав кулаки. Послать его хотелось сильно, но это бы она всегда успела. К тому же, подумала она, если бы Уоррен сказал ей очередную глупость, у нее был бы шанс послать его по точному адресу, если бы она узнала, что именно он хотел сказать. «Ну чего тебе?» - Ороро повернулась, но не вся: много чести. Повернула голову — и хватит с него. Уоррен стоял, утопая в грязи прогулочной дорожки. Его джинсы были по колено облеплены свежескошенной травой, а нос был красный от холода и из него заметно текло даже несмотря на то, что он и так был весь мокрый — как и Ороро. Открывая и закрывая рот, как рыба, он опирался на крылья, когда стоял, и никак не мог сказать то, что собирался. «Давай быстрее, я вся промокла. Ты будешь меня бульоном отпаивать потом, если я слягу?» - прикрикнула на него Ороро, скрывая смущение. Уоррен вел себя как-то совсем не как обычно, и ее это пугало. Можно драться с целым миром, но нельзя собраться и говорить как по-писанному, когда тут... такое. «Ты бы стала со мной гулять, если бы я предложил?» - наконец, решился Уоррен. Ороро открыла рот. И закрыла. Открыла рот. И закрыла. Непонимающе переводя взгляд с ободранных крыльев Уоррена на его красный нос, зеленые от травы штаны, грязь на его кроссовках и сбитые кулаки, она подняла руки вверх, словно собираясь разразиться проклятиями как заправская злодейка, и хлопнула себя по бедрам, мотая головой. «Что ты кривляешься? - сразу начал заводиться Уоррен, на лбу которого выступило несколько мелких жилок — две у виска, одна поперек лба и еще одна почти на щеке. - Не хочешь — я просить не стану. Это когда я дрался, все девчонки мои были. Бегали, упрашивали. И ты бы бегала! Но я не всегда буду калекой. Я оклемаюсь и ты начнешь бегать, но поздно будет!» Ороро поджала губы и посмотрела на Уоррена самым выразительным взглядом, который у нее был: его она приберегала для самых тупых мальчишек-карманников. Обычно за этим взглядом следовал подзатыльник, но Уоррен стоял для подзатыльника слишком далеко и пыжился слишком всерьез. Его грудь ходила ходуном, а ноздри раздувались - только копыт не хватало, и чтобы землю ими рыть. «Тебя уже кто-то позвал, - начал Уоррен угрожающе, шмыгая носом. - Кто?» Ороро уже собралась ответить Уоррену какую-нибудь гадость, но когда она уже почти придумала - какую, ей как-то перехотелось. Вот он стоял перед ней, в десяти шагах, пошатываясь от усталости и морщась от боли в незаживших костях и все равно пытался взять над ней верх. Это было как-то совсем не обидно. И очень смешно. «Никто меня не звал, - сказала Ороро, не сводя с Уоррена глаз. - И я бы ни за что не пошла с таким злобным нытиком, как ты, если бы этот злобный нытик мне — почему-то, может, приболела я, или с ума сошла немножко — не нравился». «А я тебе... - Уоррен даже побледнел слегка. Хотя, может быть, потому, что вся краска ему бросилась в уши, - я тебе нравлюсь?» «Ну... вроде того», - неловко призналась Ороро и поняла, что теперь уже она краснеет. Прошло время, прежде чем до Уоррена дошло, что она сказала. Его сурово сведенные брови начали медленно-медленно расходиться, а лицо разглаживаться, пока его губы не растянулись в ужасающей, глупой, довольной ухмылке. Он уже начал открывать рот, чтобы сказать что-то невероятно идиотское, но Ороро молнией бросилась к нему, чуть не сбивая с ног. Ороро врезалась в Уоррена и ему пришлось схватить ее за локти, чтобы не упасть. Она прижала ладонь к рту и угрожающе прошипела ему прямо в лицо: «Не смей. Даже не думай. Я не дам тебе все испортить. Хочешь гулять со мной, гуляй так, чтобы было красиво. Иначе я с тобой вообще гулять не буду. Ясно?». Уоррен что-то пробормотал Ороро в руку и та нехотя ее убрала, предупредительно зыркнув на Уоррена для острастки. Пока Ороро пугала его, она не заметила, что Уоррен обнимал ее теперь уже обеими руками, и это ему нужно было вовсе не для того, чтобы стоять. «Я вообще охрененно целуюсь, - сообщил он небрежно. - С кем бы ты ни целовалась, забудь — они со мной и рядом не стоя...» Но он не успел договорить. А все потому, что Ороро быстренько заткнула ему рот пока он не испортил всю романтику по второму кругу, и на этот раз — своим ртом. Сначала поцелуй был как поцелуй, ничего такого, что Ороро бы не делала раньше. Но потом Уоррен сжал ее локти и как впился в нее губами так, что больно стало, и... в этом тоже не было ничего особенного. Ну ничегошеньки. Просто сердце забилось быстрее, и внутри разлилось тепло, и стало легко-легко, как будто бы ноги отрываются от земли и ты летишь, летишь навстречу буре, высоко в небо, легкая как перышко, и сияющая, как солнечный луч, охваченная счастьем, словно двумя огромными, нежными крыльями — богиня грома и молний Ороро Мoнро, которой предложил гулять этот крылатый дурак Уортигнтон.