"Флоас"

Она забивается в угол, когда агент приходит опять. От него веет странным стерильным холодом, его и его одежду хорошо обработали, прежде чем пустить к ней. О чем он думает? Он рад ее видеть? Глупость какая, такого быть не может. Агент подходит ближе, и она мотает головой, прикрывая свою наготу руками. От этих людей нечего ждать чего-то хорошего, он ведь один из тех, кто держит ее в холодной камере, где светло и пусто, а вода в поилке почти ледяная, даже горло болеть иногда начинает, но она виду не подает. В его мыслях она не ощущает подвоха, и это ещё более странно, что ли. Может, эти лекарства так действуют на нее, туманят разум, и она не видит всей правды? Агент сказал что-то и теперь улыбается. Еле заметно так, самыми кончиками губ, она не сколько видит, сколько ощущает его улыбку мысленно. И с недоверием разглядывает его лицо сквозь линзы противогаза. «Как тебя зовут?» Кажется, он это спросил. А она не помнит. Все ее прошлое вместе с именем осталось очень далеко отсюда, похороненные под обломками и пеплом ее сгоревшей деревни. Здесь у нее нет никакого прошлого — только холодная камера и отсутствие одежды. Почему агент так смотрит на нее? — Ты устроила пожар? — Второй вопрос она даже слышит и опять молчит. Что он ожидает от нее услышать? Признание? Она похоронила все в горах пепла и всеобъятном пламени. Воспоминания греют, когда она касается следов старых ожогов. Хочется обнять себя за плечи и расцарапать шрамы, чтобы хоть на пару секунд перенестись в то прекрасное время. Не получается, руки не особо-то слушаются после этих непонятных уколов. Мысли у агента такие странные. Она помнит его. Он не атаковал ее при её попытке побега. А она не убила его. Все честно, ведь так? У него тогда уже мысли были не такие, как у всех. Какие-то слишком теплые, просто до смущения. Нежность и привязанность, кажется так это называется. Она чувствует, как он желает протянуть к ней руку, пойти на открытый контакт, и, наконец, не выдерживает, отворачиваясь. — Как меня зовут? Можешь сказать? — Как? Дэ-вид. Глупый. Сам ведь прекрасно знает. Он задает одни и те же вопросы каждый раз. Но он не виноват, доктора, те самые, которые следят за их общением, заставляют повторяться. Хотят все же добиться ответов на эти вопросы. Наивные. Она ведь и сама не помнит. Или настолько хорошо захотела забыть, какая разница. Агент смотрит на нее с усталой мольбой в глазах. Ему тоже надоела эта игра ученых. Она прямо читает его мысли «ответь на эти вопросы и дальше будет лучше». А что лучше? По его же мыслям она прекрасно видит, что никто не вытащит ее из этой камеры. Она будет продолжать гнить здесь, являясь объектом наблюдений и исследований. Если она ответит агенту, станет только хуже, ее начнут дергать, заставлять, пытаться устанавливать с ней дальнейший контакт. А она не хочет. Отвратительное чувство, наверное именно так себя чувствуют подопытные крысы. Он не хочет для нее этого. Такое смешное ощущение, когда он думает о том, чтобы как-то помочь ей. Ну, хотя бы одежду принести. Она не против, только они оба знают, что после она опять попытается сбежать. Не так опрометчиво, как в прошлый раз, она продумает все лучше. Может даже пойдет на какие-то уступки ученым, чтобы выждать подходящий момент, и… По отчетам, обрывки которых она видела в памяти других, от ее рук пострадало больше пятидесяти человек. Минимум половина из них мертва. Стоит взглянуть на свои ладошки, а они в крови. Теплой и липкой, которая так и манит. И хочется больше, и еще… — Фло-ас… — агент зовет… ее? Поверить трудно, но она даже поднимает голову. Сквозь мутные линзы он не увидит ее глаз, а оттого и удивления. Что он еще придумал? — «Флоас» — тебе нравится? — Он опять улыбается едва заметно, а в наушник его отчитывает один из докторов, который самый главный. Что-то про отклонение от сценария, опрометчивость, какая-то другая чепуха. Агент мысленно отмахивается, не слушает ученого и смотрит только на нее. Хорошо, что под противогазом не видно того, как она краснеет. В его разуме она читает, что ее все равно выдают покрасневшие уши. Он находит это милым, и она совсем смущается, пряча лицо — и так уже закрытое противогазом — в ладошках. Агент смеется мысленно, и от этого хочется его ударить, но беззлобно. Убивать его ей не хочется. Необычно так. — Буду звать тебя Флоас, запомнишь? — Агент старается быть дружелюбным, но она-то чувствует, как ему самому неловко. Немного совсем, но все же неловко. — Да… — Даже она собственного голоса почти не слышит сквозь противогаз. _____________________________ Лог аудиозаписи: (агента запускают в камеру SCP-2270. Четвертая попытка, повторить результата первого эксперимента не удается. По заданному сценарию агент должен задать те же вопросы, что и в первый раз (прим. Д-р Брайан: это должно было отложиться в памяти объекта, нужно попытаться выяснить хотя бы ее имя, а после переходить к чему-то посложнее)) Агент █████: — Как тебя зовут? (объект не реагирует на вопрос, делая попытки прикрыться) Агент █████: — Ты устроила пожар? (объект гладит оставшиеся от ожогов шрамы на плече, но не отвечает на вопрос) Агент █████: — Как меня зовут? Можешь сказать? (SCP-2270 смотрит на агента, склоняет голову набок и молчит. Агент садится рядом с объектом, для поддержания зрительного контакта. SCP-2270 смотрит на свои руки) Агент █████: — (выдерживает паузу и обращается к объекту) Флоас. (SCP-2270 поднимает голову и смотрит на агента) Агент █████: — «Флоас» — тебе нравится? (доктор Брайан отчитывает агента по коммуникатору за отклонение от заданного сценария. Агент не отвечает, в ожидании реакции объекта) Агент █████: — Буду звать тебя Флоас, запомнишь? (прим. Д-р Брайан: интересно, он хоть осознавал масштаб возможных последствий?) SCP-2270: — Да… (по итогам совещания докторов Брайана и ███ было принято решение дать агенту █████ возможность самому разговаривать с SCP-2270 без следования явному предписанному сценарию в виду большей эффективности данного метода)