***
Коннор стоит у лифта в холле многоквартирного дома, куда переехал три недели назад. И хотя у него нет возможности видеть обстановку здесь, но почему-то кажется, что подъезд достаточно милый и уютный. Необъяснимое ощущение. То ли дело в том, как его трость утопает в ворсинках ковра каждый раз, когда парень направляется к лифту, то ли в странном желании Лилли приходить к нему в гости едва ли не каждый день. В том, старом доме за подругой такого не замечалось. Тихий звоночек оповещает о том, что кабина спустилась на первый этаж, и Коннор, привычно ощупывая створку, делает шаг внутрь. При этом он слегка сталкивается с кем-то плечом и сразу же извиняется за то, что не заметил другого пассажира. - Какой этаж? - как-то утомлённо спрашивает тот, игнорируя их столкновение. - Семнадцатый. - Мне тоже, - сосед произносит это просто так, для самого себя, однако Коннор отвечает. - Я знаю, - он узнал этот голос с самого первого слова. - Правда? - Да, - парень, чьи невидящие зрачки устремлены в пустоту, улыбается одним уголком губ, - ты прекрасно поёшь. Трой удивлённо хмурится и, отчего-то занервничав, облизывает губы. Неужели в этом доме настолько тонкие стены? - Обострённый слух? Сочувствую, - бросает он, когда на экранчике сверху уже виднеется цифра шестнадцать. Коннор лишь слегка кивает на это, после чего лифт останавливается. Выйдя из кабины, голубоглазый парень поворачивает направо, шаря по карманам в поиске ключей, а молодой человек с тросточкой направляется к квартире в противоположной стороне. Наощупь отперев замок, Коннор проходит в не совсем обжитую, ещё пустующую прихожую, задвигает щеколду и, приставив к стене такой необходимый для него предмет, двигается вглубь квартиры. Расстёгивает верхние пуговицы на своей чёрной рубашке и устало опускается в кресло. Сегодня ровно девять лет с той аварии, в которую они попали со старшим братом, и которая забрала его у Коннора. "Потеря зрения - следствие посттравматического шока, мы ничего не можем сделать". И тогда же четырнадцатилетнему мальчику пришлось учиться жить в темноте.***
Трой начинает своё утро с похмелья, чашки отвратительного кофе и косяка. После полудня. Ступая босиком по пыльному полу, парень подходит к панорамному окну и прислоняется лбом к холодному стеклу, наблюдая за беззаботно плывущими по голубому небу пушистыми облаками. Каждый день он спрашивает себя, зачем вообще просыпается? Почему он не нашёл сил прошлым вечером залезть в петлю и прекратить этот цикличный ад? Потому что он трус и боится что-то потерять, великолепно осознавая, что терять ему нечего. И некому терять его. Так что уход из жизни был бы самым справедливым и правильным решением, но нет. Трой продолжает вставать по утрам, заведомо ненавидя себя каждой клеточкой собственного тела, испещрённого шрамами, по какой-то неизвестной причине продлевая сроки своего существования. Однажды это должно прекратиться. Он натягивает первую попавшуюся (мятую) футболку, узкие чёрные джинсы с дырками на коленях, и пишет смс Стивену о том, что сейчас приедет. Как знать, быть может, именно сегодня его собьёт машина. Или же тату-игла, пройдясь по ещё не зажившему шраму, занесёт туда инфекцию. А потом он умрёт от заражения крови, не получив должного лечения, что вполне себе весело. Трой каждый день прокручивает в голове варианты собственной смерти, надеясь, что судьба над ним сжалится и сделает всё сама. Квартира Стивена чертовски похожа на его собственную, только ещё более запущенная, потому что ежедневно тут бывают десятки людей. Высокий крупный парень с недельной щетиной на лице открывает дверь и слегка закатывает глаза, потому что ждал кого-то из своих клиентов. То есть из р е а л ь н ы х клиентов. Он зарабатывает наркотой. Татуировки - это так, хобби, чтобы не скучать в перерывах между работой и собственными трипами. Трой по-свойски проходит вглубь помещения, выглядящего совершенно нежилым, и достаёт поллитровую бутылку пива из холодильника. Стивен молча плетётся в другую комнату и начинает готовить инструменты. - Два года и один месяц, так? - спрашивает он, услышав шаркающие шаги за своей спиной. - Так. - Не желаешь всё-таки приоткрыть занавесу тайны о значении этого всего? - Нет, - коротко отвечает голубоглазый парень, снимая футболку и опускаясь на стул рядом со стоящим Стивеном. Он с каким-то мазохистским вожделением наблюдает за иглой в его руках и, улыбаясь, откидывается на спинку. - Дай посмотрю, - вздыхает заспанный дилер, наклоняясь к выпирающим рёбрам, после чего усмехается, - так ты перестал, неужели. Что будем бить? - В каком смысле? - Трой смотрит на него, как на душевнобольного. - Перестал резать себя. Ты знаешь, мне это никогда не нравилось. Пальцы Троя машинально тянутся ко вчерашнему шраму, но... нащупывают лишь абсолютно гладкую, мягкую кожу. Он моментально хмурится и разворачивается так, чтобы отметины было видно. Однако чёрточки действительно испарились, а остальные четыре татуировки перестали быть слегка выпуклыми, превратившись в обыкновенные рисунки. Парень не знает, как на это реагировать. У него что, галлюцинации? В каком-то тумане Трой натягивает футболку обратно и, даже не попрощавшись с опешившим Стивеном, выбегает из его квартиры, оставляя после себя лишь недопитую пивную бутылку и полное непонимание, повисшее в воздухе.***
Коннор, как всегда, просыпается в 9:00, отключая лежащий под подушкой будильник, и спускает ноги с кровати, нащупывая тапочки. Каждое его пробуждение начинается с попытки угадать, какая сегодня погода, и сейчас он привычно открывает глаза... По которым в ту же секунду резко ударяет солнечный свет, заставляя загородить лицо ладонями. Что это значит? Парень сидит на кровати, приложив пальцы к глазам, и, кажется, не может ни дышать, ни пошевелиться. Какой к чёрту свет? Как такое может быть? Он всё ещё спит? Коннор чувствует, как неистово бьётся сердце в его груди, распространяя вместе с кровью по телу необъяснимый страх. Глубоко вздохнув и уговаривая себя успокоиться, парень через некоторое время вновь приподнимает веки, не убирая рук от лица. Сквозь щёлочки между пальцами он расплывчато видит рисунок на паркете. Светло-жёлтые шторы. Вазу с герберами, которые принесла Лилли, на комоде. О н в и д и т. Он снова закрывает глаза, понимая, что ещё чуть-чуть - и потеряет сознание. Плотно зажмурившись, Коннор медленно поднимается с кровати и на негнущихся ногах ступает в ванную. Он невероятно напуган. Остановившись возле раковины, парень снова делает глубокий вдох и считает про себя до десяти. Ему всегда так хотелось быть нормальным, и именно поэтому в ванной висит одно-единственное на всю квартиру зеркало. Просто так. Даже если он знал, что оно никогда ему не понадобится, просто это было... нормально. И сейчас Коннор стоит у этого самого зеркала, не понимая, чего боится больше - открыть глаза и что-то увидеть, или же натолкнуться на привычную темноту. Но он решается. И моментально отшатывается назад, потому что из отражения на него смотрит незнакомый парень. В этом человеке едва ли угадывается тот подросток, каким он себя запомнил. Девять. Лет. Назад. Коннор замирает, уставившись в собственные ярко-зелёные глаза, и не знает, что ему делать дальше. И во что ему верить.***
Трой твёрдо уверен лишь в одном: он сошёл с ума. Шрамы не могут просто так испариться. Бред. Бред. Бред. Его руки дрожат, а ноги кажутся ватными, и он совершенно не помнит, как добрался до дома. Возможно, происходящее - просто глупый сон? Ему чертовски хочется надеяться на это, ибо в обратном случае - хоть самостоятельно сдавайся в психушку. Трой спотыкается о ступеньки, заходя в подъезд, и видит, что створки лифта уже закрываются за кем-то. Но он успевает добежать и нажать на кнопку, предотвращая отъезд кабины. Двери снова разъезжаются. - Семнадцатый? - зачем-то спрашивает парень, делая шаг внутрь. Наверное, это его попытка отвлечься от мыслей о своём помутнённом рассудке, перекинувшись парой фраз с незрячим соседом. В другой момент Трой бы обратил внимание на отсутствие трости в руках парня и на чистые зелёные глаза, жадно изучающие его лицо, но не сейчас. Он понимает, что здесь что-то не так, лишь тогда, когда Коннор протягивает руку к кнопке с нужной цифрой. - Я думал, что ты... - Я знаю, - парень повторяет свою вчерашнюю фразу и вдруг расплывается в широкой улыбке, - ты подумаешь, что у меня крыша поехала. Честно говоря, я и сам так думаю, но врачи сказали, что это чудо, и я понятия не имею, зачем рассказываю тебе всё это... Господи, - он встряхивает головой и останавливает свою сбивчивую речь, - извини, ладно? - Хочешь сказать, вчера ты был слепым, а сегодня уже - нет? - Трой спрашивает это и задерживает дыхание, потому что шестерёнки в его мозгах прокручиваются, подкидывая совсем нереальную версию того, что могло случиться. - Да, - сосед кивает и смотрит наверх, где загорается цифра шестнадцать, - а ещё хочу сказать, что у тебя не только голос прекрасный, - он бросает на голубоглазого парня ещё один взгляд и первым выходит из лифта. Трой машинально шагает следом, чувствуя, как всё внутри скручивается от какого-то до ужаса странного ощущения. Он видит, что у соседней квартиры стоит девушка, которая сразу же бросается к чудом исцелившемуся парню и обхватывает его лицо своими ладонями. - Коннор, это правда? - громко восклицает она, - это правда? - Да, - парень разглядывает её лицо, и не в силах справиться с дрожью в голосе, произносит, - ты такая... взрослая. - Боже, - брюнетка кидается ему на шею, и последнее, что успевает заметить Трой до того, как за ним закрывается дверь, это ручейки слёз, бегущие по её щекам. Он прислоняется спиной к захлопнувшейся двери и вздымает глаза к потолку. Это всё не может быть реальностью. Это дурацкое совпадение или чья-то злая шутка. Трой готов поверить во всё, что угодно, кроме одного. Этот улыбчивый парень за стеной никак не может являться его соулмейтом. Совершенно невозможно. И вообще, несмотря на пропавшие следы от порезов, на его боку всё ещё красуются чернильные отметины, символизирующие отсутствие любви в окружающем его мире. Символизирующие, что вся эта система с "двумя половинками" - полнейшая туфта, не функционирующая уже сотни лет. Совпадение. Просто совпадение. Трой плетётся в ванную и достаёт из шкафчика новое лезвие. Больше всего на свете ему сейчас хочется убедиться в том, что он прав, даже если уверенность будет стоить ему жизни. Возможно, всё это сумасшествие произошло лишь для того, чтобы он переступил через свою трусость и наконец совершил поступок, на который не решался долгие годы. Парень бросает взгляд на своё (отвратительное) отражение в зеркале, а затем зажмуривается, со всей силы полоснув вдоль по внутренней стороне предплечья. Окровавленный металл со звоном падает в раковину. Трой медленно приподнимает веки и... перестаёт дышать, когда огромный глубокий порез затягивается прямо на его глазах, оставляя после себя лишь тоненькую полоску бордовой жидкости. Звонок в дверь. В полной прострации парень возвращается в прихожую и дрожащими пальцами отодвигает щеколду. Это всё просто сон. Просто сон. А потому он, кажется, готов ко всему. Только не к тому, что на его пороге стоит сосед, улыбаясь не менее широко, чем десять минут назад в лифте. - Снова привет, - парень смущённо закусывает губу и протягивает ему голубую герберу. - Что это? - шёпотом спрашивает Трой, чувствуя, как колени подгибаются. - Это цветок, который подходит к твоим глазам. Они невероятные. А я Коннор. И, наверное, у меня действительно поехала крыша. - Наверное, у меня тоже, - всё так же тихо отвечает Трой и протягивает руку за цветком. - Ты в порядке? - улыбка исчезает с лица зеленоглазого шатена и он испуганно смотрит на алую линию, рассекающую белоснежную кожу. - В полном, - смеётся хозяин квартиры, пока изображение перед его глазами размывается от неожиданно выкатившихся крупных горячих слёз. И в данную секунду Трой почти физически ощущает, как затягиваются шрамы не только на рёбрах, но и под ними.