Иногда они возвращаются

Увидев на карте знакомое сочетание букв, Ривай подумал сперва, что передрочил в выходные. Он посмотрел на Петру со смесью затаённого ужаса и скепсиса, но, столкнувшись с явным непониманием, вновь опустил взгляд и ещё раз прочёл имя прибывшего пациента: «Эрен Йегер». Какого чёрта он здесь забыл?! — Странный парнишка. Он был тут пару недель назад. Помните? В голосе медсестры сквозила насмешка. Или Ривай был настолько на взводе, что принимал за насмешку любую улыбку. Помнил ли он этого идиота? Отлично он его помнил! Просто прекрасно! Особенно после работы, лёжа в постели и собираясь заснуть, он его вспоминал во всех пикантных подробностях. Чёрт бы его побрал! Надо было тогда нагрубить ему, чтобы больше и не думал появляться на пороге клиники! Видимо, задница зажила. Ривай чуть не застонал, в очередной раз вспомнив своё «весёлое приключение», но вовремя совладал с собой и, удостоив Петру лишь красноречивым «цыком», отправился в смотровую. Войдя в кабинет, Аккерман испытал очень странную смесь облегчения и досады оттого, что его пациент стоял опершись задом на кушетку, а вовсе не прятался за дверью, чтобы накинуться со спины с объятьями и поцелуями. Однако, поводов для смущения было и без того предостаточно: стройные ноги в широких шортах чуть выше колена, яркий румянец на смуглых щеках. Стараясь выглядеть как можно серьёзнее, мужчина откашлялся, поздоровался и спросил: — На что жалуемся? Паршивец искоса посмотрел на него и отвернулся. Ривай предпочёл оставить без внимания покрасневшую голую шею и пылающее ухо. Так бы и открутил к чертям! Чтобы не отвлекал честных врачей от их честного дела! — Не похожи вы на больного, — Ривай для вида опустил взгляд на карту в руках. — Эрен Йегер? Или я, может быть, дверью ошибся? Парень резко повернулся, но, наткнувшись на безразличное выражение лица доктора, слегка пошатнулся назад. — Вы… вы, что, не помните меня? Ривай удивлённо приподнял брови, ничем не выдав ни умиления, ни любования смятением этого милого и растрёпанного щеночка, но потом, немного нахмурившись, скорчил скучающую гримасу. — А, это вы? Попрошу, чтобы к вам позвали другого специалиста, — он взялся за ручку двери, с намерением выйти, но Эрен опередил его, крепко вцепившись в запястье. Ривай уставился на него и долго, бесстрастно смотрел в упор, пока тот не отвёл глаза. Румянец заливал все его щёки. Губы — слишком яркие, истерзанные сомнениями, были всё ещё влажными от слюны. Аккерман трахнул бы его прямо здесь, но грёбаная врачебная этика. Чёрт! — Мне, между прочим, больно, — тихо заметил он, пытаясь освободить свою руку из захвата. Вспыхнув, Эрен его отпустил и отступил на шаг, пряча ладони за спину. Но, стоило Риваю вновь взяться за ручку двери, как его опять удержали, на этот раз за халат. Странная игра начинала его раздражать, что напрочь вымело всю романтико-эротическую чепуху из мозгов. — Вы считаете это приемлемым? — спросил он с металлом в голосе. — Что именно? — удивился пацан, раскрыв глаза так широко, что они стали напоминать два причудливых зелёных солнца с темнеющими лучами вокруг. Нет, это было решительно невозможно! — Какого чёрта ты снова здесь делаешь?! — прошипел Ривай, давя его взглядом. Тут пацан сделался очень, даже слишком, пугающе серьёзным, медленно вдохнул воздуха и расправил плечи. Доктор Ривай, наблюдая за ним, с замиранием сердца подумал: «Неужели сейчас поцелует?» Но парень выдохнул и широко улыбнулся, хлопая невинными глазищами. — Я соскучился! — многозначительно произнёс он. — Идиот! — Ривай даже не попытался скрыть своего разочарования. — Клиника — не место для свиданий! Проваливай, и чтобы я тебя здесь больше не видел, понятно те… м? Он всё-таки сделал это… поцеловал. Совершенно бестактно заткнув Ривая на полуслове. Но какими нежными были губы, каким настойчивым и вёртким был язычок, пролезающий к нему в рот. Ривай представил его на своём члене и чуть не взорвался от нахлынувшего возбуждения. Голова поплыла. Хорошо хоть ноги не подводили — стояли крепко, как вкопанные, и даже не дрогнули. Правда, и гнуться совсем перестали, поэтому он ощутимо приложился лопатками, когда маленький нахал оттеснил его к стене. Чужие руки легли на бока доктора Аккермана и медленно заскользили к спине, поднимаясь выше, увлекая в объятья. — До-о-к, — простонал ему на ухо Эрен и прикусил нежную кожу на шее. — Ты охерел, что ли?! — доктор его оттолкнул и накрыл место укуса ладонью. — П-простите, простите, пожалуйста, я не хотел, — пацан стоял перед ним, дрожа как осиновый лист, он был отвергнутым, но не сломленным, и это Риваю нравилось. Очень нравилось. Даже слишком. Пауза затянулась. Ривай вдруг почувствовал волну невероятного смущения, исходившую от мальчишки, и от этого немного смутился сам. — Док, мне надо сказать вам кое-что… Это был самый отвратный вариант из всех самых отвратных вариантов на свете! Сохраняя видимое спокойствие и невозмутимость, Ривай оправил халат, а между делом поинтересовался: — Как твоя задница поживает? — …Хорошо. Не болит, — парень был сбит с толку столь неожиданным вопросом. — Других жалоб нет? — продолжил расспрашивать доктор, рассматривая на манжете невидимое пятно. Он мог бы уже десять раз выйти нахрен из кабинета, но его что-то крепко держало на месте. — Есть, — улыбнулся пацан и потупил взгляд. — Серьёзно? — Ривай не придал значения его глупой улыбке, а зря. — Она тоже скучает по вам. — Кто? — Ну… моя задница. Аккерман цыкнул и тут же сделался угрожающе серьёзен. — Я тебе что сказал? — Что? — Не отсвечивай здесь! Ещё раз отвлечёшь меня от работы — наизнанку выверну! — предостерегающе ткнув в воздух пальцем, Ривай поспешил воспользоваться замешательством и ринулся к двери. Однако от жадного взгляда и слуха Эрена не утаилось, как уже на пороге доктор опять коснулся пальцами места укуса и прошептал себе под нос: «Придурок!» Эрену стало обидно. При других обстоятельствах он ушёл бы и больше не возвращался, как ему и советовали. Но, во-первых, это был доктор Аккерман, о котором он с упоением мечтал две недели кряду, а, во-вторых, доктор врал. И Эрен чувствовал это кожей. Поэтому он решился на глупый, отчаянный шаг. *** Ривай не просто бегал — летал по больнице, не чувствуя ни усталости, ни привычного раздражения. Мир вокруг него наливался цветами, пульсировал звуками, радовал каждой мелочью так, что, казалось, ещё немного, и у него съедет крыша. Но зайдя в какой-то момент в уборную и начав придирчиво разбирать своё состояние по полочкам, он со всевозрастающим раздражением понял, что Йегер его накачал какой-то дрянью. Не мог мир вокруг измениться за пять минут, проведённых за запертой дверью с этим придурком! Скорее всего, он, воспользовавшись поцелуем, толкнул в него языком какую-то мелочь. Иногда и капли достаточно, чтобы уплыть. Маленькая мстительная дрянь! Осознав всё это, Ривай ещё десять минут себя успокаивал, чтобы ненароком не разломать кабинку больничного туалета. И почти сразу он стал себя чувствовать лучше, привычнее. В нос шибанул запах чистящих средств, который он не замечал до этого, и неидеальность места его пребывания. Выскочив из кабинки, Ривай направился к санитарке, чтобы как следует отчитать её за отсутствие идеального порядка на вверенной ей территории. *** Эрен ещё раз повернулся спиной к зеркалу, чтобы окончательно убедиться: пробки под тесными джинсами видно не было. Он улыбнулся и спрятал лицо за плечом. Оставались какие-то мелочи: захватить немного денег на всякий пожарный и куртку, если начнёт моросить, как с утра обещали синоптики. Он обулся и почти вышел из дома, когда уже в дверях столкнулся с Армином. — Привет. — Привет. Прости, пожалуйста, но я очень спешу, — аккуратно подвинув друга, Эрен вышел за дверь и, заперев её на замок, пошёл вниз по лестнице. После вечера, проведённого в клинике «Святого Марко», оба они стали вести себя странно и непривычно. Эрен впервые в жизни себя не корил за то, каким он уродился, и начал получать удовольствие от своих фантазий не только во время актов самоудовлетворения, но и после, всегда. Его больше не мучили глупые угрызения совести, мерзкий стыд, покрывающий спину холодным и липким потом. Ему было хорошо от своего тела и от своих желаний. Он понял вдруг, что ничем не хуже других, и не важно было кого он хотел представлять рядом с собой. От этого неожиданного открытия стало так хорошо и тепло внутри, что непременно захотелось поделиться этим теплом с кем-то ещё. И у Эрена даже был кое-кто на примете — человек, открывший ему глаза и заставивший посмотреть на себя не предвзято, доктор Аккерман. Именно к нему Эрен сейчас спешил, стараясь успеть к окончанию смены. Но Армин, как назло, увязался следом. Он просто шёл и молчал, чем нервировал Йегера невероятно. В последние две недели Эрен то и дело ловил на себе странный задумчивый взгляд, как будто Армин хотел ему что-то сказать или, наоборот, спросить, но никак не мог решиться. Эрен мог бы догадаться в чём дело, обрати на друга чуть больше внимания, но все его мысли были заняты доком и предстоящей встречей с ним. Молча друзья дошли почти до остановки, когда Армин негромко заметил: — Ты как-то странно идёшь. — Что ты имеешь в виду? — спросил его Эрен слегка грубовато, чем вызвал усиленное внимание со стороны товарища. Армин догнал его и привычно взял за руку, наверное, пытаясь успокоить, но почему-то в сложившихся обстоятельствах этот жест раздражал сильнее молчания. — Как будто у тебя опять проблемы с этим местом, — сказал Армин тихо-тихо, немного привстав на цыпочки на ходу, чтобы дотянуться до уха Эрена. — Всё со мной нормально, — огрызнулся тот и стиснул задницу ещё крепче, краснея от раздражения и неловкости. — Ты снова едешь к этому доктору? — голос Армина был тихим, как шепот ветра, гнавшего жёлтую песчаную пыль с мелким мусором вдоль обочины. — Да хоть бы и так, — буркнул Эрен, не понимая, как они перешли к этой теме. Ему было совершенно неинтересно, что думал Армин по этому поводу, но, несмотря на это, он с нетерпением ждал осуждения и ощетинивался в предвкушении спора. Однако Армин с ним спорить даже не думал. Он лишь крепче стиснул его пальцы и негромко произнёс: — Не давай себя в обиду. Эрен выдернул свою руку из его ладони и посмотрел в глаза так, что тот отпрянул. — Если ты хоть слово скажешь о том, что он какой-то не такой или сделает мне больно, я, честное слово, тебя ударю! Армин улыбнулся немного грустно, глядя на него с непривычной нежностью. — Ты даже не даёшь возможности о себе позаботиться. — Не надо обо мне заботиться! Со мной всё будет отлично! — Главное, чтобы ты сам в это верил, ведь правда? Эти слова продолжали стоять в голове Эрена нерушимой стеной, даже когда он сидел в автобусе, наблюдая движение города за окном. Он почти не сомневался в своём плане, пока друг ему не указал на один существенный недочёт — доктор Аккерман был его старше, и ему могло быть просто неинтересно возиться с такой малявкой, как Эрен. Но Армина не было рядом, когда доктор трахал Эрена в зад кулаком в смотровом кабинете, и воздух плавился от возбуждения их обоих. Эрен был уверен — доктор не сделал бы этого, будь ему всё равно. Такие вещи невозможно заставить сделать. А даже если и так, в любом случае он приедет и всё выяснит. И если Ривай — когда Эрен звал его про себя по имени, в груди у него сладко сжималось — будет делать вид, что ему наплевать на него, это всё равно не повод сдаваться. Мало ли что он скажет. Его язык во рту Эрена успел сказать куда больше. Подъехав к нужной остановке, он пожалел, что не захватил с собой зонт: за время его пути небо стало тяжёлым, серым, пошёл мелкий дождь. Хорошо хоть куртка была с капюшоном, пришлось затянуть его шнурком до подбородка, чтобы холодные мелкие капли не текли по щекам на шею. Ему оставалось ждать каких-то двадцать минут. *** Рабочий день под конец оказался несколько тяжелее, чем ожидал Ривай: одновременно поступили сразу восемь с тяжёлыми ножевыми, и мало того, что их надо было заштопать как следует, так вдобавок пришлось отбиваться от суматошной родни пациентов. Обезумевшие от горя женщины: матери, сёстры, подруги — чёрт их поймёт этих латинос, все выглядели приблизительно одинаково — то и дело кидались к своим пострадавшим мужчинам, крайне нервируя и отвлекая персонал от работы визгами и причитаниями. Бедная Петра замучилась бегать туда-сюда, раздавая успокоительное и поручения медсёстрам. Из-за всей этой кутерьмы пришлось задержаться почти что на полтора часа. На улице было темно и промозгло от проливного дождя, но Ривай чуть не улыбнулся, вспомнив, что взял с собой зонт. Ходить под дождём в такую погоду грозило как минимум острым бронхитом. Еле передвигая ноги от усталости, доктор медленно зашагал в направлении своего автомобиля, как вдруг краем глаза заметил смутно знакомый комок на скамейке — человека, поджавшего ноги к груди, уткнувшего голову в руки, лежащие на коленях. Риваю даже не нужно было к нему приближаться, чтоб убедиться в своей догадке. Настырный Йегер ждал его около входа, как верный Хатико. Спящий на лавке Хатико. Стоя на месте, уставший мужчина разрывался между желанием врезать ему, чтобы не заводил дурную привычку спать где ни попадя, и возможностью тихо уйти, не оставив надежды на продолжение их нелепого и ни к чему не ведущего знакомства. Эта заминка заставила парня пошевелиться и приподнять над руками голову. Эрен уставился на него, и глаза его засветились немного безумной радостью. Ривай на мгновение растерялся, но, смерив мальчишку ничего не выражающим взглядом, убедившись, что с ним всё в порядке, отвернулся и не спеша направился к автостоянке, скрываясь под серой завесой дождя. Поднявшись на вусмерть затёкших ногах, Эрен удивился тому, как темно вокруг. Должно быть, он задремал, ожидая доктора, а тот его разбудил, сам того не желая. Эрену всё это говорило лишь об одном: они с Аккерманом чувствовали друг друга, а подобные вещи, по его глубокому убеждению, никогда не случались просто так. Он потянулся и выскочил вслед за доктором из-под козырька здания; одежда на плечах промокала, холодея и тяжелея, но Эрен не обращал на это внимания и продолжал идти, с каждым шагом становясь всё ближе к человеку, ставшему за две недели безудержных фантазий по-настоящему дорогим его сердцу. — Нам надо поговорить, — сказал он серьёзно, когда они поравнялись. — Я хочу рассказать вам кое о чём. Ривай не приостановился, даже не посмотрел в его сторону. — Нам с тобой не о чем разговаривать, и мне совершенно неинтересно что у тебя происходит. Если тебе необходима консультация психолога, могу посоветовать очень хорошего специалиста. Правда, она сама с придурью, зато быстро поставит на место твои мозги. — Да не нужен мне никто, кроме вас! — Эрен потянулся и взял его за руку чуть выше запястья, заставив развернуться и взглянуть на себя. — Что за манера хватать меня за руки? Кажется, я на подобные вещи согласия не давал, — холодно ответил доктор. У Эрена от его тона затряслись поджилки. Он ведь только что выложил перед ним то самое, с чем шёл. А в ответ — пустота. Неужели Армин был прав? Неужели ему показалось?.. Но этого просто быть не могло! Он же чувствовал и продолжал чувствовать… — Простите, — он стушевался и отпустил руку доктора, чтобы не навлекать на себя ещё больший гнев. — Я просто подумал… — В вашем возрасте много думать — вредно, Эрен. Идите домой. Вы можете простудиться и серьёзно заболеть, — он слегка тряхнул зонт, ссыпая на землю тяжёлые капли, и продолжил свой путь к машине, буквально чувствуя, как упёртый паршивец продолжает стоять на месте и скрести его спину взглядом. Эрен был в полной растерянности. Аккерман гнал его от себя, но при этом помнил его имя и проявлял беспокойство. От этого противоречия хотелось кричать, как от боли. В такой ситуации он раньше не был и абсолютно не знал, как ему поступить и чему больше верить: чужому холодному голосу или своей интуиции. Ривай дошёл до автомобиля, забрался в салон и, утерев дождевую влагу со лба, тяжело вздохнул. Мальчишка так и стоял на месте, промокая до нитки, его замечательно было видно в зеркало заднего вида. Особенно помогал свет фонарей у него за спиной. Вода серебристыми струями сыпалась с неба, и Ривая всего передёрнуло, когда он подумал, как холодно должно быть идиоту, забывшему дома зонт. Наверное, это стало последней каплей, а, может быть, то, с какой искренней радостью глупый Йегер смотрел на него, сидя около входа. Сердце Ривая несильно дрогнуло, когда он задумался сколько мальчишка его прождал в неуютной сырости. Он протянул руку и дважды моргнул поворотниками, чтобы позвать к себе, но настырный засранец, ко всему прочему, оказался ещё и тупицей. Чертыхнувшись, Аккерман приоткрыл дверь и высунул голову, сразу же получив свою порцию отвратительно холодной воды прямо за воротник. — Эй, ты! — крикнул он. — А ну иди сюда немедленно! К его облегчению, дважды звать не пришлось. «Ты пожалеешь об этом!» — сказал Ривай сам себе и разблокировал дверь у переднего пассажирского сидения. Не успевшая согреться вода омерзительными струйками спускалась по спине и впитывалась в рубашку, отчего он злился ещё сильнее. Мальчишка протиснулся внутрь и плюхнулся рядом, распространяя в салоне специфический запах дождя и прибитой пыли. На Ривая, пожалуй, никто так ещё не смотрел: взглядом, полным отчаянного вожделения, обжигающим внутренности. Под таким, ей-богу, хотелось расплавиться, но вместо этого Аккерман придирчиво осмотрел отсыревшие вещи на пацане, прикидывая, насколько заметными будут следы от них после просушки светлой обивки сидения. Эрен же, видимо, расценил направление взгляда по-своему. — Вы ведь тоже это чувствуете, — произнёс он, явно борясь со смущением. — Что именно? Их взгляды снова встретились, и Ривай про себя отметил две вещи: первое — то, что смотреть друг на друга у них становилось традицией, и второе — у Эрена были удивительные, сияющие, опьяняющие своим блеском глаза, оторваться от них ему становилось всё тяжелее. И всё же Ривай это сделал, так и не услышав ответа. Но стоило ему отвернуться и посмотреть в окно, Эрен отчаянно выпалил: — Вы же чувствуете, как искрит между нами! И вы… хотите меня так же сильно, как я вас! — он тяжело задышал от волнения. Ривай крепко стиснул обод руля. «Что за погода?» — рассеянно подумал он, вглядываясь в беспросветную муть. О том, чтобы выкинуть этого идиота на улицу не могло быть и речи. Не хватало ещё отчитываться потом перед злобной мамашей и тем сопляком. Кстати, кем он приходится Эрену?.. — Скажи где твой дом, и я отвезу тебя, — предложил он холодноватым и ровным тоном и вытянул тонкие перчатки из кармана плаща. — Не хочу объяснять твоей матери по телефону, кто я и как ты со мной оказался. — У меня нет родителей, — ответил Эрен на удивление легко, без малейшего затруднения и сожаления, будто их уже не было очень давно, возможно, и никогда. «Очень удобно», — подумал Ривай. Ему стало не по себе от неожиданной мысли: будь на его месте кто-то другой, кто-то подлый, способный воспользоваться ситуацией, доверчивого идиота нашли бы, дай бог, через пять-восемь лет в каком-нибудь перелеске, завёрнутого в пакет, и опознали бы в лучшем случае по зубам. Ривай нахмурился, отгоняя непрошеные фантазии. — Это неважно. Уже слишком поздно. Все хорошие мальчики должны сидеть по домам. А плохие — тем более, — он натянул вторую перчатку. — Я не хочу домой, — упрямо ответил Эрен. — И вы не за этим меня позвали в машину. Ривай про себя чертыхнулся. Усталость, накопленная за день, растекалась по телу, застаивалась неприятными сгустками ноющей боли в мышцах. — Эрен, — позвал он по имени, стараясь звучать как можно строже, но у него почему-то вышло тепло и ласково. — У меня был очень тяжёлый день. Я устал и хочу спать. И мне совершенно неинтересно, какие ты сделал выводы. Они всё равно далеки от реальности, — он взялся руками за руль и положил на них голову сверху. — А поехали к вам, — предложил ему Эрен. — Если вы, и правда, устали, я могу сделать массаж, а не захотите — не буду вам докучать, посмотрю телевизор, если позволите, а утром сделаю завтрак. Я, между прочим, неплохо готовлю. От его незатейливой саморекламы Аккерман едва не расхохотался в ответ, но всё существо его взорвалось вслух словами: — Вот к кухне своей я тебя на пушечный выстрел не подпущу! — К спальне вы, значит, согласны? Ривай опешил от его наглости и, повернувшись к Эрену, удивлённо уставился на него, не понимая, как можно быть настолько притягательным и отвратительно навязчивым одновременно. А ведь это наверняка был не единственный его яркий талант. Ривай оценил бы каждый из них с удовольствием, отточил бы их под себя, заботливо и с любовью, будь у него больше времени, чем одна ночь. Но он был уверен, что Эрен уйдёт, получив желаемое, и больше их жизненные пути не пересекутся… Хотя… с каких пор вдруг подобное начало его волновать? Аккерман отвернулся и раздраженно цыкнул. — Так и быть, мы поедем ко мне. Но спать ты будешь в гостиной, — ответил он холодно. — А утром я тебя выпровожу на автобус и больше тебя не увижу ни здесь, ни где-то ещё. Ты понял меня? — Ха, — усмехнулся мальчишка. — Я думал, что… — А мне плевать, что ты думал, — шикнул Ривай, недобро сверкнув глазами. — Я с малолетками связываться не собираюсь! — Но вы уже со мной связались, — не сдавался упрямый Йегер. — Ещё одно слово, и пойдёшь домой пешком. Эрен молча пристегнулся ремнём безопасности и отвернулся, вперившись взглядом в холодную, шумящую темноту за окном. Гадкое чувство досады заворочалось у Ривая под рёбрами, но для себя он решил, что всё же так будет лучше для всех, и завёл мотор. Немного «согрев» машину, он не спеша вырулил со стоянки и свернул на шоссе. *** За двадцать минут пути они не сказали друг другу ни слова. Эрен переживал из-за этого, но для себя решил, что больше не заикнётся на тему их отношений! Пусть доктор Ривай сам теперь подбирает слова, раз он такой упёртый осёл, не понимающий очевидных вещей! Парень решил взять мужчину измором. Он считал: ни один, даже самый крепкий в своих убеждениях человек, не устоит перед искушением, когда отчаянно хочет поддаться ему. А Эрен уверен был, что доктор хотел поддаться. Это чувствовалось, когда они неуклюже столкнулись в дверях, ведущих из гаража в подъезд, когда они не спеша поднимались по лестнице на четвёртый этаж, почему-то проигнорировав лифт, когда доктор Аккерман подавал ему полотенце с пижамой и отправлял в душ, стараясь совсем не смотреть в его сторону. Эрен был терпелив и не трепал языком понапрасну, чтобы не раздражать ещё больше. Но стоять рядом, мечтая обнять и не смея даже коснуться, было безумно трудно. Это было похоже на помешательство, Эрен нуждался в ласковом докторе, что излечил бы его от этого недомогания. — У вас так приятно пахнет в квартире… Что-то медовое, сладкое, — Эрен с пижамой и полотенцем в руках медленно побрёл вдоль стеллажа, пытаясь рассмотреть корешки книг во мраке. Доктор почему-то не стал включать свет и стелил ему на диване почти на ощупь, а Эрен не решился своевольничать в чужом доме. Пока ещё чужом. Он с большим уважением относился к этому месту и его хозяину и не оставлял робких надежд на то, что доктор когда-нибудь снова его пригласит к себе в гости, уже при других обстоятельствах. — Это полироль для мебели, — равнодушно ответил Ривай, выравнивая простынь. — Хочешь сказать, что ты ею не пользуешься? Эрен растерянно замолчал и обернулся. — Я и убираюсь-то редко, — улыбнулся он. — Почему-то я в этом не сомневался, — отозвался доктор, и Эрену показалось, что в голосе всё-таки были нотки улыбки. — А вы живёте один? — Видишь здесь кого-то ещё? — Нет, я имел в виду кошку, собаку… рыбок, — он тронул рамку на одной из полок, ножка у той подогнулась, и фотография с глухим звуком шлёпнулась на поверхность. — Какого чёрта ты здесь творишь? — Ривай оказался рядом почти мгновенно, слегка оттолкнул Эрена и поставил рамку на место. — Простите, сэр, я не хотел. Мне просто стало интересно, — расстроенно проговорил юноша, виновато ссутулившись. Ривай тяжело вздохнул. — Просто иди в ванную. — Хорошо. *** От чистоты и блеска ванной комнаты рябило в глазах. Эрен развесил одежду на змеевике и закрылся в кабине. Он даже не понимал, насколько сильно замёрз, пока не полил на себя горячей воды. Постепенно прогревшись от шеи до пальцев ног, он вновь обрёл привычную чувствительность и с удивлением обнаружил, что умудрился забыть о пробке, крепко сидящей в заднице. Вытянуть эту штуковину и запрятать подальше в карман показалось самым разумным решением. Если в машине, во время подъёма по лестнице, он таил скромную надежду на продолжение утреннего поцелуя, то после этой дурацкой рамки ему стало очевидно: Ривай видел в нём капризного, привязчивого юнца и больше никого. Это открытие было весьма неприятным и болезненным для его самолюбия, но Эрен принял его со стойкостью, как все предыдущие удары судьбы. В том, что случилось именно так, не иначе, он винил только себя. Можно ведь было давать привыкать к себе потихоньку, завоевать внимание и доверие доктора, стать его другом, а после, возможно, и кем-то большим. Но нет же! Он растоптал все преграды, как варвар, как огромное чудище, не оставляя ни малейшей возможности выбирать. Это было нечестно и некрасиво с его стороны. Доктор подобного отношения к себе не заслуживал и был в своём праве злиться. Если и можно было найти какую-то лазейку из этой дурацкой ситуации — в данный момент Эрен её не видел. Поэтому он решил перестать напирать и вести себя как обычно, как, например, с Армином. Только для этого необходимо было избавиться от надоевшей пробки. Эрен даже представить себе не мог, что от такой штуковины можно устать. Он взялся за основание и потянул. Оказалось немного больнее, чем он рассчитывал, и совершенно безрезультатно. Эрен присел, попытался расслабить живот, вспомнив, как док помогал ему в прошлый раз, но от воспоминания о нём возбудился и едва не застонал. В паху стремительно потяжелело, рука сама потянулась туда, где была нужнее всего. Эрен старался выкинуть из головы все мысли, мешающие ему сосредоточиться, но навязчивое чувство стыда и неправильности того, что он делает, сковывало всё сильнее, пока, наконец, не раздался стук в дверь, прервавший его мучения. — Эй ты! Утонул, что ли? Эрен прижался плечом и виском к прохладной стенке душевой кабины, тяжело дыша. — Скоро выйду, — ответил он немного охрипшим голосом, мысленно поблагодарив Ривая за это вмешательство. *** Доктор Аккерман пребывал в растерянности. С одной стороны, мальчишка был ему симпатичен — стоило вдруг подумать о нём, как по телу бежала нервозная дрожь. Но с другой — Эрен Йегер был самой что ни на есть ходячей проблемой. По тому, с какой лёгкостью этот щенок сумел напроситься к нему домой, доктор догадывался, что избавиться от него после однократного секса будет не так уж и просто. Тут даже романом не пахло, а очень настойчиво и неприятно несло постоянными отношениями. Аккерман не хотел отношений ни в каком виде, он слишком привык жить один и не мог себе даже представить, что какой-то криворукий обалдуй начнёт в его доме сорить, разбрасывать свои вещи и пытаться готовить так, что кухню после него проще будет выжечь из огнемёта, чем оттереть. Но больше всего его удручала мысль о том, что на свете нет ничего постоянного. А Эрен был слишком молод. Ривай убеждал себя, что его увлечение — пустяки и не стоит ни капли его душевных сил, но за десять минут он успел переодеться, набить отсыревшие кроссовки Йегера газетой, чтобы к утру просохли, заварить себе чай и нарезать кекса, чтобы хоть чем-то накормить непрошеного гостя. Сам Ривай на ночь не ел, не имел дурацкой привычки. Он посмотрел на кухонные часы и недовольно цыкнул. Подобная расторопность выдавала с головой. «Никакой суеты, — наставлял он себя самого. — Утром свалит, и дело с концом. И, кстати, какого чёрта он до сих пор не вышел из ванной?» *** Эрен покинул ванную комнату в полном осознании собственной ничтожности. Он осторожно заглянул на кухню, но никого там не обнаружил и прошёл в большую комнату. Дверь в спальню доктора была приоткрыта, слабый свет его ночника терялся во тьме гостиной. Эрен постоял немного на одном месте, наблюдая за движением тени, но отступил, отвернулся и подошёл к окну. Дождь и не думал стихать, хлестал без жалости по широким резным листьям каштанов, сбивая со свечек их нежные лепестки. Казалось, что утром на месте соседних домов будет бескрайний океан, а сами они с Риваем останутся последними людьми на земле. Но даже при таких условиях Эрен не верил в свою удачу. Дверь за спиной распахнулась, слабый желтоватый свет расползся в пределах узкой трапеции. — Еду найдёшь на кухонном столе, — услышал он за спиной, но даже не обернулся. — Оставишь крошки или разбудишь меня среди ночи — убью. — Спасибо вам, сэр. — За что? — За то, что вы так добры ко мне. Другой бы на вашем месте уже давно меня выгнал на улицу. — Не пори чушь! «Другой бы на моём месте давно тебя трахнул, — подумал Ривай в сердцах. — Не спрашивая, как ты хочешь и как тебе больше понравится. Просто заткнул бы твой рот, заломил тебе руки за голову и… Чёрт!» — Не забивай себе голову всякой хернёй и ложись спать! — сказал он и сам не понял кому из них была адресована эта фраза. Ривай ушёл, чтобы не раздражать самого себя. *** «Какого чёрта я так волнуюсь? Он — всего лишь озабоченный сопляк! Надо было присунуть ему прямо там, в машине, да так, чтобы гадёныш визжал на всю стоянку, как резаная свинья, а после отправить домой! Узнал бы как связываться со взрослыми, серьёзными, занятыми мужчинами…» — Ривай прислонился затылком к блестящему белому кафелю. За такие мысли об Эрене ему захотелось разбить себе голову. Это было плохо, очень плохо. Он тяжело вздохнул и продолжил рассеянно тереться мочалкой. «Кажется, пора в отпуск, — решил он. — Завтра же позвоню Смиту, пусть ищет замену на две недели, достало всё!» Ополоснувшись в последний раз, он вышел из душа и вытерся. Его взгляд упал на одежду Эрена, кое-как разбросанную на змеевике. — Тс. Идиот! Даже шмотки свои развесить не в состоянии! Швырнув полотенце на вешалку и надев халат, он сперва расправил футболку, а после взялся за джинсы. Один карман был немного вывернут, из него торчал в несколько раз сложенный глянцевый лист, на уголке которого значился телефонный номер клиники «Святого Марко». Ривай не имел привычки лазить в чужие карманы, но этот случай был исключительным, и ничего зазорного в интересе подобного рода мужчина не видел. Он подцепил листочек и развернул его. Это был проспект о вреде курения, поверх которого чёрной капиллярной ручкой — Петра обычно пользовалась такой — было написано расписание доктора Аккермана на полторы недели назад. По всему выходило, что Эрен пришёл ещё раньше, но, видимо, доктора не застав, записал себе, когда это будет возможно сделать. И, вроде бы, это не говорило Риваю решительно ни о чём, но сердце его предательски дрогнуло, глядя на кривоватые буквы, написанные мальчишкой. Он мог прийти раньше. Тогда почему не пришёл? Был занят или боялся? Или и то, и другое? Ривай умел нагнать страху, когда этого хотел, а когда не хотел, он обычно нагонял тоску. Наверное, поэтому он и жил один. Недовольно цыкнув, он скомкал листок и сунул к себе в карман, повесил джинсы на змеевик и вышел из ванной. *** Свет на кухне горел, но внутри никого не было. От кекса явно успели отъесть и завернуть угощение «как и было». Ни крошек, ни луж из чая Ривай на столе не заметил. Помытая чашка стояла у раковины. «Даже придраться не к чему, — позлорадствовал над собой Аккерман. — Вот дуралей». В гостиной была тишина. Эрен, скорее всего, уже спал. Странный им выдался вечерок. Продолжи они общаться, наверное, припоминали бы ради смеха друг другу его подробности, только вряд ли Эрен захочет общаться после такого к нему отношения. Аккерман был не из тех, кто легко и непринуждённо сходится с незнакомцами. На работе ему это не мешало, но когда речь заходила о дружбе или ином роде близости, тот человек, что был в нём заинтересован, проходил через все круги ада, пока добирался до сердца Ривая. И продолжал проходить, находясь рядом с ним. Стоило ли говорить, что на такое решался далеко не каждый. Зато, в будущем, Эрену точно должно было повезти! Уж после такого-то приключения — обязательно! «Надо будет ему посоветовать купить лотерейный билет», — издевался Ривай над самим собой, как будто выигрыш в лотерею и обретение счастья с кем-либо могли быть хоть сколько-то сопоставимы. Думая о мальчишке, он быстро уснул, забыв погасить ночник. *** Пробка не шла. Эрен кряхтел и вертелся, сбивая простынь, пытаясь и так и эдак, но дырка сжималась настолько крепко, что каждая новая попытка приводила к острой саднящей боли, отдававшейся странным эхом где-то в районе колен. Спустя полчаса бесплодных попыток парень совсем отчаялся. Будь он сейчас не в гостях, побежал бы в аптеку за спазмолитиком или слабительным, чем угодно, лишь бы избавиться от надоевшей хреновины. Даже под дождь побежал бы! А ведь док говорил ему, чтобы не совал себе в задницу всякую ерунду и нашёл человека с членом! Ну нашёл он, а толку-то? Спит человек и ничем ему не поможет… Жалея себя, Эрен встал, чтобы расправить постель, и замер, заметив полоску света под дверью комнаты доктора Аккермана. «Нет, неудобно», — подумал Эрен, но стоило плюхнуться на диван, у него чуть не искры из глаз посыпались. Проблема была, и её срочно нужно было решать. Это, конечно, не потерянный в кишке фаллоимитатор, но тоже приятного мало. Глотая от волнения пересохшим горлом, он крадучись подошёл к двери и, нажав на ручку, слегка потянул на себя. Дверь поддалась, открывая взору юноши спящего доктора. Он улыбался во сне так легко и непринуждённо, что Эрен, забыв обо всём на свете, шагнул в его комнату. Ему захотелось насладиться улыбкой, которой его никогда не одарят наяву, захотелось украсть её, сохранить, положив ближе к сердцу, чтобы потом любоваться бледнеющим воспоминанием сколько позволит память. Сердце его билось часто, и каждый удар отзывался в ушах пугающим эхом. Эрен себя ощущал преступником, не иначе, но он подошёл и мысленно прочертил взглядом линию по растянутым в улыбке губам Ривая. И то ли от этого вымышленного прикосновения, то ли ещё от чего-то, доктор открыл глаза, пронзив его сердце холодным взглядом. — Какого хера ты здесь забыл? — спросил он немного охрипшим после сна голосом. Эрен перепугался почти что до обморока. Он попятился к двери, надеясь смыться, не ответив на вопрос, но Ривай остановил его, всего лишь сев в кровати. — Эрен, что произошло? — П-п-п-п-простите, сэр, я не хотел вас разбудить! — затараторил он. — Я думал, что вы не спите, ночник горел. Я бы не стал к вам входить, зная, что вы уже спите, простите меня! — Что-то случилось? — Нет! — голос у Эрена дрогнул и прозвучал как отчаянный писк загнанной в угол мыши. — Не очень-то убедительно, — Ривай улыбнулся ему и заметил, как парень, глядя в его лицо, расцветает ответной робкой улыбкой. — Может, ты всё-таки мне расскажешь, что у тебя стряслось? Доктор Аккерман вёл себя почти так же, как в их первую встречу. От обострённых чувств Эрена не укрылись ни мягкие, оплетающие сознание тонкой сетью интонации его голоса, ни тепло, скрытое в глубине льдисто-серых пронзительных глаз. Он осторожно, как будто бы нехотя, сделал к нему один маленький шаг и остановился. Ривай удивлённо приподнял брови, заставив мальчишку краснеть от смущения, пряча глаза. — Эрен, я так потеряю терпение и пойду сам проверять, что ты такого успел натворить, и тогда тебе будет намного хуже, чем если бы ты мне признался сам. Говори. Зажмурившись от стыда, парень выговорил: — Я засунул в себя анальную пробку, а вытащить не могу. Ривай закусил губу изнутри, только чтобы не рассмеяться. — Ах, вот почему ты так долго был в душе. — Нет! Я пытался её достать! Я вставил её ещё дома! — Ого! В таком случае не удивительно, что она прилипла к тебе. — П-прилипла? Как это? — Так, — неопределённо пожал плечами Ривай. — И что теперь делать? — Теперь только скальпелем, — ответил доктор, стараясь хранить серьёзность. — К-как это скальпелем?.. Я не хочу! — А срать ты хочешь потом? Или тебе кишку в бок вывести? — спросил Ривай и по неподдельному ужасу в ярко-зелёных от полумрака глазах понял, что перегнул палку. — Так, — он поднял руки, признав свою полную капитуляцию перед дремучим незнанием анатомии и отсутствием всякой логики. — Я пошутил. А теперь ты идёшь сюда, я её достаю и расходимся по постелькам, идёт? Эрен ему лишь кивнул в ответ и сделал ещё один шаг вперёд. Ривай еле слышно вздохнул и, передвинувшись ближе к центру кровати, откинул одеяло с краю, приглашая мальчишку лечь рядом с ним. С трудом передвигая ногами, Йегер присел на край и сложил руки на коленях, не понимая, что надо делать. — Да сколько ж можно?! — Ривай взял его за плечо и завалил на постель, а потом затянул и ноги. — Разденешься сам или мне с тебя штаны снимать? Эрен снова ему закивал, неуклюже стянул пижамные брюки с трусами и скинул их на пол. Ривай, стараясь не обращать внимания на молодой эрегированный член в его кровати, погладил Эрена по плечу и легко провёл пальцами по щеке. — Э-эй, не волнуйся так. Это не больно, и будет быстрее, чем в прошлый раз. Мальчишка ему улыбнулся с надеждой во взгляде. Сообразив, что смазка находится в тумбочке, путь к которой был перекрыт восхитительным телом Йегера, доктор Ривай немного засомневался в собственных умственных способностях и, чертыхнувшись, встал на четвереньки, чтобы достать заветный флакон. Он расположился у Эрена между ног. Основание пробки сияло ярко-розовым пятном, будоража воображение. Сняв колпачок с флакона, Ривай выдавил смазку на пальцы и сложил ладонь в неплотный кулак. — Надо немного согреть, чтобы уменьшить твои неприятные ощущения, — пояснил он, заметив вопросительный взгляд, и, немного помедлив, спросил. — Зачем ты её только вставил? Эрен расширил глаза и порывисто отвернулся, закрывая лицо рукой. — Хотел вам сделать сюрприз, — раздалось из-под широкого рукава пижамной рубашки. — Офигительный сюрприз, я оценил. Эрен высунулся из своего временного укрытия, чтобы убедиться в серьёзности слов доктора Аккермана, но тот уже занялся делом. Распределив нагретую, ставшую жидкой, смазку по коже, он, стараясь не обращать внимания на сбившееся дыхание Эрена, осторожно провёл влажными пальцами вокруг перемычки и, взявшись за основание, медленно потянул на себя. Парень, стиснув зубы, застонал и прогнулся в спине, подбирая ноги. Дрожащими пальцами он дотянулся до руки Ривая и обхватил его запястье. — Пожалуйста, док, пожалуйста… — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул пробкой? — Док… — Ничего не получится, — категорично ответил Ривай. — Руки убрал под задницу и забыл, что они у тебя есть, понятно? — Угу. — Выполняй! Эрен явно был недоволен таким решением, но подчинился и спрятал ладони под поясницу. И, будто в награду за послушание, рядом в подушку упёрлась рука Ривая, а сам он навис над дрожащим от страсти и нетерпения телом мальчишки. Эрен хотел, но не мог посмотреть в глаза, он боялся, что тут же сгорит от желания, или, столкнувшись с непониманием, от стыда и разочарования. Его тело жаждало прикосновений, стремилось к руке, что так нежно ласкала его, стараясь расслабить. Но, вспоминая о том, что после ему придётся вернуться в гостиную на диван, Эрен и правда хотел, чтобы мерзкая пробка осталась в нём навсегда. Он почувствовал, как доктор наклоняется к нему и шепчет в ухо: — И что ты так сжался? Расслабься уже наконец. Эрен забыл, как дышать. Он представлял себя с доктором Аккерманом, но это не шло ни в какое сравнение с реальной близостью — жаркой, волнительной, невыносимо желанной. — Э-эй, Йегер, снова мечтаешь быть трахнутым толпой мужиков? Этого Эрен стерпеть уж никак не мог и, повернувшись к Риваю, строго взглянув ему прямо в глаза, откровенно ответил: — Я хочу вас. Лёгкая полуулыбка доктора Аккермана стала едва заметнее, серые глаза хищно сверкнули. — Это опасное заявление, если учесть чем мы заняты, ты не находишь? — услышал Эрен сквозь пелену нахлынувшего удовольствия — доктор его ласкал без стеснения и стыда. Парень забылся и застонал, отвернулся и запрокинул голову, ненароком подставив дрожащий свой подбородок. Выгибаясь, водил плечами по простыне, оставляя тонкие складки на ткани, крепко сжимал лодыжками бёдра Ривая, пытаясь стать ближе к нему, прильнуть к его телу, отдаться. Аккерман чёрт знает как себя сдерживал, чтобы не кинуться на него и не растерзать его нежную шею зубами и поцелуями. Единственным, что его останавливало, было данное обещание помочь пацану в сложившейся не особо приятной ситуации. Видимо, это была его карма — вытаскивать игрушки из задницы мелкого идиота Йегера… озабоченного придурка Йегера… Сладко-терпкого с лёгкой кислинкой, как зимние яблоки, Эрена, который стонал на его подушке от страсти, заполнившей каждую клетку его прекрасного юного тела. Ривай поймал его взгляд из-под дрожащих полуопущенных ресниц, томный и нежный, подёрнутый дымкой желания, как завороженный склонился над ним и поцеловал его в губы. Пальцы скользнули к пробке и потянули её наружу. Один удивлённо-испуганный полувскрик-полустон — и для розовой игрушки, отброшенной на пол, всё было окончено. Но не для Эрена. Его ночь только начиналась. Поймав его тяжёлое дыхание губами, Ривай углубил поцелуй, просунул в податливое растянутое отверстие сразу три пальца, мягко надавил на горячий бугорок простаты и заскользил по ней кончиками пальцев, наслаждаясь стонами Эрена, которые становились всё громче и громче. — Мва-ах, — сорвалось с губ мальчишки, когда он прервал поцелуй. — Пожалуйста, док! Я хочу… — он захлебнулся словами и застонал, — да-а-а… Не в силах произнести больше ни слова, он нашёл помутневшим взглядом глаза Ривая и уставился в них, тяжело дыша. И доктор — о, чудо — понял его без слов, ворвался в него ураганом, безудержным штормом, затапливая удовольствием, вдавливая в кровать. Он сжимал его онемевшие руки, держа за запястья над головой, кусал его губы, ласкал его тело, и Эрену постоянно казалось — ещё немного, и он не выдержит этого и умрёт, и душа его улетит далеко в небеса, выше щедрых на ливень иссиня-серых туч, выше перистых облаков, выше звёзд, в безграничную чёрную пустоту и там растворится в безмолвии и покое бескрайнего космоса… Аккерман брал его резко, уверенно, крепко сжимал за плечи. А когда симфония стонов мальчишки пришла к своему апогею, нарочно замедлился, глядя в зелёные, одуревшие от наслаждения глаза. Эрен был весь его, с потрохами, и если раньше Ривай сомневался в том, что он видел, теперь все сомненья развеялись, словно морок. И стало немного страшно, самую малость. Но и эта малость исчезла, стоило только Риваю услышать имя своё, слетевшее с ярких, обветренных частым горячим дыханием губ… *** Он тяжело дышал, безразлично разглядывая потолок. Блаженная приятная усталость давила на веки, заставляя их опускаться всё чаще, но, видно, у доктора Аккермана были другие планы. — Немедленно в душ! — услышал он и вынужден был согласиться. Задранная рубашка на нём всё равно перепачкалась спермой, да и задницу вымыть было совсем не лишнее. Подгоняемый шлепками по голому заду, Эрен засеменил через гостиную, коридор, сжимаясь как можно крепче, стараясь не проронить ни капли на чистый пол. В ванной зажмурился и как только открылась дверь в душевую кабину, нырнул в неё, пытаясь закрыться от доктора, но безуспешно — тот, резко втолкнув его, заперся вместе с ним. — Всё в порядке? — его голос, встревоженный, хриплый, волной прокатился по позвонкам. Эрена передёрнуло. Неприятно было стоять на холодном полу в окружении стеклянных стен. Старательно отводя глаза, Эрен сперва закивал, а потом ответил: — В порядке. Ривай включил горячую воду и окатил его с шеи. Эрен поёжился и распрямился, закрыв глаза. Озноб уходил, но руки продолжали подрагивать, выдавая накатившее состояние нервозной подозрительности. Мысли в его голове кружились самые разные: что Ривай его выгонит утром, что он для него ничего не значит, а всё, что произошло, случилось с ним лишь потому, что Эрен застал его врасплох со своей дурацкой пробкой, и сонный, расслабленный доктор не смог воспротивиться зову природы. — Жопа не болит? Эрен не выдержал и хмыкнул, широко улыбнувшись. — Ну и хорошо. Ривай отнял воду, по-быстрому ополоснулся и вновь отдал лейку мальчишке. — Ты тут давай, помойся, как следует, и приходи. Он вышел так быстро, что Эрен даже не успел его ни о чём спросить. Кое-как управившись с собственным телом, он вернулся в гостиную и бухнулся на диван. Тело почти сразу стало тяжёлым и неподвижным, дремота законопатила уши ватой, сквозь десять слоёв которой он услышал голос Ривая: — Это что за дезертирство? — Эрен понял по голосу, что тот улыбается, даже почти смеётся, но не мог разлепить глаза, чтобы взглянуть на эту божественную, по его глубокому убеждению, улыбку. Держа за одно только ухо, Ривай его поднял с дивана и приволок в свою комнату. Последним, что Эрен запомнил — был запах свежайшей простыни. «Я в долбанном раю!» — подумал он и мгновенно уснул до утра. *** Ривай всегда просыпался рано, по будильнику, даже в свой выходной. Он начинал своё утро с пробежки и лёгкого завтрака, а потом приступал к остальным делам или ехал на смену в клинику. Но на это утро у него были совершенно другие планы. Ему не терпелось обнять мальчишку, крепко прижать его и прошептать «С добрым утром» на ухо так, чтобы вся спина покрылась мурашками, а тело прогнулось в его руках, вминаясь задницей в пах Ривая. Или найти его руку под одеялом, взять за запястье и положить на стоящий колом, гудящий от напряжения, член, разбудить и отправить под одеяло, чтобы работал ртом пока им обоим не надоест, а то и кончить ему на лицо, чтобы мутные капли стекали с румяных щёк. Но, повернувшись, Ривай обнаружил, что он в постели один. Он прислушался — в доме его было тихо и пусто. — Эрен, — позвал, но никто не ответил. «Ах ты, маленький ублюдок!» — выругался Ривай, стараясь заткнуть голосящее чувство обиды куда подальше. Мало того что этот щенок сразу вырубился, заставив его терпеть всю ночь, так ещё и смотался под утро, стоило только забыться сном. Что ему не понравилось? Что Ривай сделал не так? Ведь спросил же, сам у него спросил — ничего не ответил, хмурый, как туча, стоял под душем. Аккерман недовольно цыкнул. Он-то думал пацан не будет ему давать прохода, что будет таскаться за ним, умолять о встрече, в глаза заглядывать, а получилось наоборот. Хотя не совсем. Ни за кем Ривай бегать не собирался. Он даже не знал, где этот придурок живёт. А если бы знал, всё равно не поехал бы. Из принципа не поехал! Потому что ему, уважаемому человеку, не впилось носиться за бестолковой желторотой малышнёй! И тут его вдруг осенило. А что если Эрен решил уйти, посчитав его слишком, как бы это помягче выразиться, взрослым для своих грязных утех?.. Он подскочил на кровати и резкими, яростными движениями принялся заправлять постель, чтобы заняться хоть чем-то. Он не считал себя старым и не собирался доказывать обратное ни одному сопляку! А если Эрен действительно слился по этой причине, он просто маленький идиот, долбоёб и скотина! *** Телевизор в гостиной работал без звука, на экране мелькали уродливые яркие животные непонятного происхождения, и Ривай закатил глаза, когда один персонаж отрезал другому ноги бензопилой. С дивана послышался тихий смешок, и из-за спинки высунулась макушка мальчишки. Мужчина уставился на неё и гипнотизировал, пока не услышал звяканье чашки о блюдце. В его доме порядок был строгим даже для самых близких друзей — в гостиной не ели. А если и ели, то только с хозяином дома и то, что не сыпется изо рта. И теперь Ривай очень медленно подходил к дивану, чтоб убедиться в своей догадке: Эрен сидел, завёрнутый в одеяло, пил чай и уплетал венский кекс, то и дело посмеиваясь над увиденным по телевизору, а крошки от кекса летели на пол. Бестолковый сопляк их абсолютно не замечал, но для доктора Аккермана они были сродни камнепаду в горах. — Какого хера ты тут сидишь и жрёшь? — прошипел он, мечтая испепелить паршивца взглядом. Эрену казалось, он приготовился ко всему: что его выгонят, обругают любыми словами, унизят, ударят, но резкий тон доктора в купе с озлобленным взглядом всё равно оказались для него неприятной неожиданностью. Неожиданностью стало и то, что Эрену захотелось бороться, уж если не за Ривая, так за свою честь. И, обернувшись, он посмотрел Аккерману в глаза с молчаливым вызовом, чтобы тот понял — ещё одно слово и будет драка. Мужчина слегка изменился в лице, будто понял, насколько сильно задел его своим выпадом, улыбнулся краешком рта и добавил: — Со мной не делишься, — после этого плюхнулся рядом с ним на диван, осторожно взял его за руку, ту, что держала кекс, и поднеся её прямо к губам, взял из пальцев последний кусочек, а проглотив, и пальцы Эрену облизал, медленно, один за другим, прикрывая глаза и чарующе улыбаясь. Парень сидел в растерянности. У него встал так резко, что голова закружилась. — Что ты делаешь сегодня? — деловито спросил Ривай, как-то странно взяв со стола его чашку с чаем. — Ничего, — глухо ответил Эрен. — Ты разве не учишься? — Сдал автоматом. — М! — удивился он, отпивая глоток. — Молодец какой! А завтра что делаешь? — Ничего, — Эрен понятия не имел, что означал это допрос, но ему почему-то стало легче дышать, когда Аккерман проявил к нему столь живой интерес. — И через неделю? Эрен пожал плечами и улыбнулся. — И через месяц? — К чему вы расспрашиваете? Допив его чай, помедлив немного, Ривай ответил: — Мне тоже нечего делать. Особенно вечерами после работы. Давай ничего не делать вместе? Эрен хотел сглотнуть, но во рту пересохло. — Вы, что, предлагаете мне встречаться? — выговорил без запинки с огромным трудом. — Угадал! — и Ривай, усмехаясь, не сильно толкнул его кулаком в плечо, но сразу как-то ссутулился, опустил голову и замолчал. Эрен заметил, как у него резко дёрнулась кисть руки. — Знаешь, я… — доктор не успел договорить — парень вскочил на колени и, кинувшись на него, крепко обнял за плечи. — Ривай! — прошептал он в темноволосую макушку и потёрся о неё щекой. — Сэр, — поправился он. — Вы самый прекрасный на свете! — он наклонился и поцеловал его в шею, в выступающие позвонки. — Ты ещё других не видел. — Пофигу! — пылко ответил мальчишка. — Мне наплевать на других, — он отпустил Ривая и просто сел рядом, глядя в упор на него, — вы для меня самый лучший и самый особенный… И, кажется, я вас… кажется, я вас… — замялся он. — Тс, — перебил Ривай, хмуро глядя на экран телевизора. — Что за дерьмо ты смотришь? Эрен отвлёкся и повернулся как раз в тот момент, когда на раскидистом дереве моталась под порывами ветра гирлянда из чьих-то кишок, а какой-то уродливый ярко-жёлтый зверёк, судя по вспоротому животу — бывший их обладатель, бегал вокруг, разинув свой рот в безголосом вопле. Эрен сдержанно хрюкнул от смеха и замолчал. На зверька откуда-то сверху упала огромная наковальня, разбрызгав мозги по зелёной траве, а сверху на всё это рухнула белая в чёрные пятна корова. — О, Господи, — тут уже засмеялся Ривай, тихо, будто стесняясь, прикрыв ладонью лицо. Эрен приблизился и поцеловал его в щёку, а стоило их взглядам встретиться, замер, тая в себе искреннее признание. Он смотрел в льдисто-серые глаза и понимал, что Ривай ещё не готов к подобному, даже если он чувствовал то же самое, даже если и вправду хотел с ним встречаться — он не спешил сотрясать воздух фразами, после которых их жизнь поменяет привычный свой ритм, систему ценностей и все те дурацкие мелочи и ритуалы, к которым они уже успели привыкнуть. И Эрен ему улыбнулся, давая шанс, ведь, в конце концов, у них впереди была уйма времени. Доктор на это крепко и бережно обнял его, и стало понятно без слов, что чувства мальчишки взаимны. На экране опять кто-то резал кого-то, вокруг всё взрывалось, глаза пострадавших лопались от огня. — Выключи это дерьмо, а иначе я разобью свой собственный телевизор. *** — Давай, давай, рассказывай! Не томи! — Чего прицепилась, четырёхглазая? — Предположим, что ей не одной интересно. — Но ты же молчишь, в отличие от неё. — А тебе очень надо, чтобы я донимал тебя так же, как это делает Ханджи? — главный врач клиники «Святого Марко» — Эрвин Смит сдержанно улыбнулся. Ривай недовольно цыкнул, в который раз посмотрел на часы, а после — по сторонам. Эрен опаздывал. Ветер своими порывами хоть на мгновения ослаблял невыносимый зной, царивший вокруг. Цветущие липы качали раскидистыми ветвями, дурманя своим ароматом. Люди спешили мимо, парами, поодиночке, на автомобилях или на своих двоих, и Ривай представлял себе, что где-то совсем уже недалеко, так же спешит к нему Эрен, его Эрен, и скоро он будет здесь. — Земля вызывает Ривая, приём! — Ханджи пощёлкала пальцами и усмехнулась. — Нет! Ни черта он не слышит! Смит лишь смотрел на него с улыбкой и многозначительно молчал. — Эрвин, хоть ты ему скажи! Он так совсем нас забудет! И ведь даже не говорит, подлец, на кого променял! — Тебе-то какое дело? — буркнул Ривай и приник губами к соломинке, уходящей другим концом в стакан с минералкой. — Как это?! — взвилась Ханджи. Сколько Ривай её помнил, Зоэ всегда отличалась исключительной энергичностью и всепоглощающим, даже патологическим любопытством. И, разумеется, женщина не могла усидеть на месте, когда её друг попытался скрыть от неё личность своей зазнобы. — Как это «какое мне дело»? Мне же интересно! — последнее слово она выделила особенно. — Смотался в отпуск без предупреждения, поставил всё отделение на уши, Петра вообще подумала, что тебя пациенты довели… Ривай поперхнулся водой, но быстро прочистил горло и принялся за салат. Смит как-то странно на него посмотрел, однако, вернул взгляд в тарелку, так ничего ему и не сказав. — …А после он возвращается, и ба-а-а-а! Что же мы видим?! — Что? — Эрвин решил подыграть её мини-спектаклю, чтобы любимой не было скучно. Ривай давно догадался, что у Смита с Зоэ что-то творится за ширмой, но с вопросами не приставал, не желая себя и друзей ставить в неловкое положение. В конце концов, у них могли быть свои причины не делиться с ним своей радостью. Например, не хотели его стеснять. Это было бы очень похоже на Зоэ. Но скрыть от Ривая такое они всё равно не могли — их выдавали взгляды. Смит смотрел на свою возлюбленную с невероятной нежностью, искрой веселья и несомненным уважением, приправленным гордостью обладания. У Ханджи глаза всегда источали азарт и задор, но когда она замолкала на миг (то были поистине блаженные моменты для риваевых ушей) и бросала на Эрвина короткий взгляд, в них читался один лишь вопрос: «Я не перегнула палку?» На фоне того, что её никогда в жизни не интересовало мнение кого бы то ни было по поводу собственной говорливости, подобный жест с её стороны был более, чем красноречив. — Что же вы видите? — Ривай наклонил набок голову и, улыбнувшись, раскинулся в удобном плетёном кресле. Ханджи на миг замолчала, буравя его хищным взглядом, но тут же продолжила: — Ты-ы-ы! — ткнула она пальцем в воздух, метя в него. — Что я? — Ты свою морду видел?! — А что с ней не так? — Ривай уже откровенно смеялся над ней. — Она не влезает… — Куда? — Никуда не влезает!!! — взвизгнула Ханджи в порыве чувств. — Ты же улыбаешься, как Чеширский Кот, обожравшийся сметаны! Смит, продолжая смотреть на неё, едва заметно свёл брови к переносице, но Ханджи его не видела, тогда Ривай поспешил ему на помощь, хотя ему было, в общем-то, наплевать. — Уймись, четырёхглазая, народ распугаешь! — Нет, не уймусь! Мы — твои друзья — вправе знать, кто тебя так изменил! И тут со спины его обняли руки, и губы прижались к виску. — Прости, пришлось задержаться. Ривай поднял голову и утонул в невероятных зелёных глазах. Эрен ему улыбался, Эрен пришёл, и всё остальное уже не имело значения. — Здравствуй, — Ривай погладил его по щеке и уже подался вперёд, желая поцеловать, как с другого конца столика раздалось вежливое, но очень настойчивое покашливание. — Тс. Это мои друзья, — произнёс Аккерман утомлённо, — Эрвин Смит и Ханджи Зоэ, а это — мой Эрен, — он обнял стоящего рядом парня так, чтобы ни у кого из присутствующих не возникло в этом сомнений. Эрен посмотрел на благородного вида мужчину и совершенно безумного вида женщину и покраснел до ушей от заинтересованных взглядов обоих, мисс Зоэ ему помахала пальчиками, мистер Смит уважительно кивнул. — Добрый день, — едва слышно ответил парень и вернул всё внимание Риваю. — Есть хочешь? — деловито спросил тот. — Не отказался бы, — Эрен слегка виновато пожал плечами. Ривай достал кошелёк и протянул ему. — Не надо, у меня есть свои, — серьёзно ответил мальчишка. — Твои пойдут на мороженое, — перебил его быстро мужчина и взял за руку, пока тот не успел убежать. — Это дорогое кафе, оно тебе ещё не по карману. Эрен нахмурился. — Мы попадём домой не раньше чем через три часа. Кормить тебя каким-то дерьмом из дешёвой забегаловки я не собираюсь, так что решай скорее. Эрен молча забрал кошелёк и ушёл в помещение кафе. Ривай обернулся к друзьям. Смит улыбался, молчал. Ханджи почти смеялась и тоже помалкивала. Но Аккерман не собирался их торопить, он снова взялся за минералку. Первым нарушил молчание Эрвин: — Позволь тебя спросить, он хотя бы школу окончил? — Он второкурсник, — спокойно ответил Ривай и снова откинулся в кресле, медленно расслабляясь. — Такой смазливенький, молоденький, стесняется ещё, денег с тебя не тянет. А где ты его подцепил? — Ханджи смотрела во все глаза. — Что значит «подцепил»? — огрызнулся Аккерман. — Если ты считаешь, что он из тех, что ведутся на деньги… Он злится, когда я плачу за него, не для того, чтобы вытянуть больше, а потому что ему действительно это не нравится. — Не-е-ет, ты чего?! — она положила руку на стол и сделала вид, что тянется к нему, но Ривай проигнорировал её по-детски глупый жест, и тогда Ханджи быстро нашлась, обратившись к Смиту: — Эрвин, хоть ты ему скажи! Я не имела в виду ничего такого! — она обиженно надулась. Ривай вздохнул. — И если вы скажете, что он для меня слишком молод, я, честное слово, пошлю вас к чёрту! Ханджи сладко вздохнула, качая головой, и подперла кулаком щёку. — Господи, Ривай, какой ты милый! — Заткнись, четырёхглазая, не выводи меня! — У вас всё в порядке? — вмешался вдруг Смит. — Да, — удивлённо ответил Ривай. — Это самое главное, — и он примирительно улыбнулся, как настоящий дипломат. — А ещё очень важно, чтобы искрило, — добавил он, дёрнув бровями, и Ривай усмехнулся, вспомнил их с Эреном диалог в машине. Это было не так давно, всего месяц назад, но Аккерману казалось, что с тех пор прошла уже целая вечность. — Кажется, его очередь подошла, — заметил Эрвин, глядя сквозь стеклянную стену внутрь кафе, — и мы, пожалуй, тоже пойдём. Не будем вам мешать, — шепнул он и засобирался. — Ну да, — засуетилась вдруг Ханджи. — Смит поедет домой, а я поеду к себе домой… Пришла очередь Ривая поиздеваться. Он так же, как Зоэ, положил щёку на ладонь, широко улыбаясь, и ласково произнёс: — Может, хватит уже изображать из себя невинность? Эрвин и Ханджи как стояли, так и повернулись к нему, глядя ничего не понимающими оловянными глазами. — Ой, как будто я не знаю! Тоже мне, Мистер и Миссис Смит. Неловкую паузу прервал хохот Зоэ. — Пф-ф-ф! А-ха-ха-ха-ха! — она снова упала в кресло, Смит же метнул в него мстительный взгляд. — Пойдём, дорогая, — поднял он Ханджи под руку. — Этот грубиян заслуживает того, чтобы остаться со своей половинкой. — А-ха-ха-ха! — не унималась женщина и, повесив сумку на плечо, так и пошла, громко посмеиваясь. — Ну и сволочь же ты, Ривай! — прошипел ему Эрвин, когда она отошла на достаточное расстояние. — Я как раз ей хотел на этой неделе предложение сделать! — Так сделай прямо сейчас. Небось кольцо с собой таскаешь. У Смита вытянулось лицо. — Откуда ты только всё знаешь?.. Когда Эрен вышел из кафе, он застал удивительную картину: его новый знакомый Смит стоял, преклонив колено, перед сконфуженной Ханджи, держа в руке маленький зелёный футляр. И в следующую секунду она с криком «Да!» кинулась мужчине на шею, чуть не свалив его на землю. — Ну вы даёте, на десять минут оставить нельзя, — улыбнулся Эрен, подходя к их столику. Смит, успевший к тому моменту снять с себя Зоэ и даже поправить костюм, с укоризной заметил Риваю: — Ты дурно влияешь на юношу. *** Они открыли бутылку шампанского в том же кафе. Ханджи время от времени довольно попискивала, любуясь колечком, Смит выглядел так, словно давал интервью после покорения Эвереста, а Эрен с Риваем вели немой диалог, касаясь рук друг друга и переглядываясь: «У тебя замечательные друзья». «Ты им тоже очень понравился». «Правда? Здорово! Можно будет выбраться куда-нибудь вместе на выходные!» «С Ханджи?! Боже упаси, мне на работе её хватает!» «Ну Рива-а-ай»… «Хорошо, я подумаю». «Правда, подумаешь?» «Правда, подумаю». … «Ривай, а когда мы пойдём домой? Я устал». «Да? И насколько сильно?» «Достаточно сильно, чтобы уже не хотеть здесь быть, но недостаточно, чтобы тебе отказать». «Тогда я, пожалуй, воспользуюсь этим моментом». *** Они брели по вечернему городу из кинотеатра, что находился неподалёку от дома Ривая. Всего каких-то четыре автобусных остановки. С Эреном он приучился много ходить пешком — так Ривай мог не мучиться совестью из-за того, что стал регулярно пропускать свои утренние пробежки, и не трястись после долгой пешей прогулки в ненавистном ему общественном транспорте. — Хочешь мороженое? — предложил ему Аккерман, когда они проходили мимо очередного кафе. — Тебя хочу, — Эрен спрыгнул перед ним с бордюра и улыбнулся. — Но пока мы дойдём, у меня останется только желание спать. Ривай его молча обнял за талию и притянул к себе. — Говорил же, давай на автобусе, — снова дулся несносный мальчишка. — Да? — спросил Ривай, следя взглядом за чем-то, движущимся у него за спиной. — А вон наш автобус! — он дёрнул Эрена за руку, и они побежали в сторону остановки, что было силы. Со сцепленными руками быстрее бежал мужчина, но стоило Эрену оторваться, как он со свистом промчался мимо, запрыгнул на ступеньку и встал в дверях, дожидаясь любимого. В салон ввалились тяжело дыша, а когда автобус тронулся, их ещё помотало немного из стороны в сторону, пока один из них не додумался схватиться за поручень. Посмеиваясь и всё ещё задыхаясь, они притулились в одном из углов площадки. Ривай бросил небрежный взгляд на сидения. — Да нет здесь никого! — Эрен взял его лицо в ладони и поцеловал нежно, влажно, многообещающе. Оторвавшись, Ривай его обнял крепче и тяжело, судорожно вздохнул. За окном проплывал ночной город, они с Эреном ехали домой, в его квартиру, ставшую общей за этот месяц. И всё было так, как должно было быть, иначе и не могло. — Я люблю тебя, — произнёс он тихо Эрену в плечо. — Что ты сказал? Пришлось посмотреть в глаза, чтобы произнести это снова. Удивительные, сияющие, опьяняющие своим блеском глаза. — Я тебя люблю. Эрен смотрел восхищённо и трепетно, как только может смотреть влюблённый мальчишка. И лишь одно заставило его отвести взгляд и посмотреть в окно: — Кажется, мы проехали свою остановку, — сказал он, беззаботно усмехаясь, — но знаешь, я тоже тебя люблю, — добавил он очень серьёзно и, как порывистый ветер, поцеловал его в утомлённый висок.